— Терпеть не могу детей — прошипел Мейс, уже выйдя из комнаты юнлингов и идя по коридору.

— Взаимно, Мастер — услышал он тут же из-за одной из колон, украшавших коридор Храма. Винду тотчас метнулся туда, не зная, стоит ли активировать меч и видимо решив, что не стоит, просто бросился за колонну, из-за которой доносился писклявый голос. Но там уже никого не было, за то из-за следующей раздалось:

— Браво, Зеркальная лысина! Вы снова облажались!

Тут терпение Магистра было уже слегка подточено и сняв с пояса меч, но пока не активировав его, тот одним прыжком оказался там. И снова был встречен лишь пустотой, противный голос уже успел убежать за третью колонну:

— И снова поздравляю вас и вручаю почетное звание Первый лузер Ордена!

И следом за словами прямо в Магистра полетел большой листок цветка, росшего в горшке неподалёку, направленный Силой так, чтобы упасть точно на макушку Винду. Тот снял с себя украшение и с удивлением, а так же, всё нарастающей яростью, прочёл нацарапанное на нем посвящение самому себе и нарисованную чуть ниже маленькую корону.

— Ах так! Ну я тебе сейчас задам! — выкрикнул Винду, окончательно потеряв терпение и включив меч с необычным фиолетовым клинком, с Силой рубанул по бедному, ни в чем не виноватому фикусу, снеся его под корень, однако, сделал это совершенно зря, вредного преследователя уже и след простыл.

— А лысина не вспотеет? — рассмеялось где-то у потолка и совсем другим голосом крикнуло — Мадам Джокаста! Ваш любимый цветок в беде!

И не сказав более не слова, вредный голос, а точнее, его обладатель или ещё вернее, обладательница, стремительно и вместе с тем, не теряя осторожности, проползла по широкому карнизу и, прикрывшись низко свисающей темно-коричневой шторой, спустилась вниз, свернув жгутом вторую. После чего, оглядевшись по сторонам, как в спасительную капсулу, юркнула в свою комнату и хотела было уже спокойно пройти на свою половину, как вдруг остановилась. Путь ей преградила высокая и плотная фигура учителя. Мастер Пло не спал, на, что так надеялась ученица, а стоял возле входа, одетый в темно-бежевый халат и с укором смотрел на девочку:

— Асока, ну вот опять ты за старое, сколько раз я могу тебе говорить, что не надо так делать.

Сказал, вроде бы, не строго, но тон всегда такого доброго и понимающего учителя был такой, что Тано вмиг перестала довольно улыбаться и опустила глаза в кажущемся чувстве вины.

— А пускай он тоже перестанет на вас кричать и обвинять в плохом умении учить падаванов — сказала она через секунду и робко взглянула на Пло — Я ведь слышала, что он снова ругался на вас.

— Да, верно, — согласно кивнул кел-дор и тут же нахмурился, хотя под маской этого было и не разглядеть — Но, тем не менее, это дела Магистров и ты не имеешь права судить о них и тем более, пытаться вмешаться.

— А разве могу я молча слушать как он про вас отзывается, да сам он.... — Асока хотела было привычно выдать излюбленный набор татуинских ругательств, но вовремя прикусила язык. Наставник не любил, когда она материлась — Как он вообще может хоть слово плохое про вас сказать, да вы самый лучший, вы мне почти как отец!

И со всей горячностью детской привязанности, Асока обняла учителя и звучно поцеловала его руку. Тот в ответ, на пару секунд поддаваясь этому безотчётному порыву, тоже обнял девочку и погладил по голове. Но вскоре учитель в нем снова взял верх:

— Спасибо тебе, Асока, я рад, что ты настолько ценишь меня, однако, не стоит впредь так рисковать из-за этого. Поверь мне, он бы этого не одобрил.

Это оказались именно те слова, чтобы заставить Асоку вместо прежнего довольства своим поступком, испытать за него же жгущий душу стыд. Она знала о ком говорит наставник. О нем, о своём предыдущем ученике, пять лет назад так геройски отдавшем свою жизнь ради своего учителя. Чтобы он мог вернуться на Корусант и взять в ученицы её, Асоку, такую непростую и весьма проблемную. Он просто не мог поступить иначе, пообещав это умирающему Филу. Это был очень тяжёлый и ответственный шаг, особенно учитывая то, что Совет был против вообще принятия Асоки в Орден, как такового. Но Пло это сделал и не жалел об этом. При всей своей непоседливости и нетерпении, Тано оказалась старательной ученицей, легко всему обучалась, схватывала знания буквально на лету, а уж мечом научилась владеть, едва ли не в первый же день, как взяла его в руки. Он и сейчас висел у неё на поясе, всегда находясь при ней, даже во время сна. Асока искренне полюбила своего учителя и вскоре, уважение к нему, возникшее с первых минут переросло в нечто большее. Произошло это в момент, когда на его глазах погиб Элеот. Девочка приняла горе Магистра как своё собственное ибо сама успела полюбить этого доброго открытого юношу за те два дня, что прошли со знакомства и до того как красный клинок посоха пронзил насквозь его грудь. Тогда, увидев его после трагедии, Асока твёрдо пообещала себе, что будет с ним рядом и как может постарается утешить его и помочь пережить это тяжёлое горе. И она сдержала это обещание, прилежно учась и во всем слушая наставника, Пло был часто доволен ею и иной раз ставил в пример другим падаванам. Однако, не всегда получалось вести себя так как того требовали правила Ордена. Живая и бойкая по своей природе, тогрута зачастую не могла удержаться и время от времени совершала разные выходки, порой заставлявшие стонать весь храм. Например, через год после вступления расписала стены коридора татуинскими матами и подписалась под ними: «Мейс Винду». Что делать, если из всех Магистров Совета отношения у неё не сложились именно с ним. Этот темнокожий ворчун с первого дня невзлюбил Асоку и постоянно шпынял её. Как тут не ответишь на это чем-то таким же обидным? И ладно ещё, если бы он только её задевал, так Винду ещё и смел критиковать методы воспитания её дорогого учителя. Да как он мог! Это уже не лезло ни в какие рамки и посему объектом пакостей Асоки чаще всего становился именно он. Например, вот, недавно, посмел сказать, что Пло излишне потакает Асоке и редко ругает её и что сам бы он на его месте давно бы уже выпорол наглую девчонку, чтоб знала своё место и не вила веревки из учителя. Асока рассвирепела и в тот же вечер дверь личного кабинета Магистра украсилась его портретом. Она сама лично, не пожалев времени, сфотографировала его на датапад и при помощи графического редактора пририсовала ему кожаные плавки и плётку. Это был далеко не единственный такой случай за все четыре года, но некоторые молодые адепты женского пола до сих пор лукаво поглядывали на Мейса и как бы невзначай интересовались, не больно ли лупит кожаная плеть? И каждую из таких выходок непременно сопровождала отповедь Пло. Он действительно никогда не ругал Асоку и даже ни разу не повысил на неё голос, однако, всегда умел дать ей понять как сильно его огорчил её поступок. И ей делалось страшно стыдно, она клятвенно обещала больше не делать этого и каждый раз невольно нарушала это слово. И горький стыд служил откатом на прежнее довольство собой. Вот и сейчас, при словах учителя глаза девочки наполнились слезами.

— Простите меня, учитель, я больше не буду вести себя так — произнесла она покаянно, на тот момент действительно уверенная в том, что так всё и будет. Но оба знали, что это лишь до поры, до времени. Но сейчас Асока испытывала лишь горькое раскаяние и желание успокоить Магистра.

— Поверю тебе снова — невесело усмехнулся Пло — мне ли не знать, что будет дальше. А сейчас нам лучше пойти спать, иначе назавтра мы будем как переваренные овощи. Предоставляю, что скажет Мастер Винду, если во время Совета его разбудит наш храп!

Асока рассмеялась его шутке, которая пролилась ей на душу целительным бальзамом. Это всегда говорило о том, что учитель больше не сердится. Это было высшей наградой для Асоки.

— Я верну вам его. Я обещаю. Я стану такой же, как он. Я сделаю это для вас — словно молитву твердила Асока перед сном, уже лёжа в своей кровати. Она отвернулась к стене и думала о том, насколько далека от совершенства.