— Малакор — прозвучал тихий неясный голос, очень похожий на тот, который слышали от покойной Дочери — Древний храм Силы.
Скайуокер понял посыл и открыв глаза, учтиво поклонился, после чего направился на корабль, не став дожидаться утра. Он решил, что его направили на Малакор, чтобы найти артефакт и при помощи него вернуться обратно на пятнадцать лет, но может быть это было не совсем верно?
***
Энергетика Тьмы ощущалась ещё в полёте. Чёрный корабль Ситхов стремительно летел к посадочной площадке неся одного-единственного пассажира, а точнее, пилота. Дарт Малум, стремясь заслужить прощение мужа, а заодно постичь неведомые учения Силы, чтоб стать ещё более могущественным. И вот наконец-то она увидела храм. Он представлял собой невысокую чёрную пирамиду, внутри состоящую из нескольких уровней. Концентрация же Силы была просто невероятная, очевидно в этом и заключалось могущество Храма. Малум вошла в ворота и почти сразу поняла, куда ей следует пойти. Нижний уровень не представлял интереса, да и не было там ничего, кроме лестницы, ведущей наверх. Гулкая тишина разносила по храму дробный стук каблуков леди ситха, и где-то посередине они стали слышны ещё одному гостю древнего святилища. Энакин находился здесь уже больше часа и пока не испытывал ничего из того, что призвало бы его к дальнейшим действиям. Но вот толчок сам явил себя миру, ввиде рослой фигуры в чёрном, ворвавшейся на средний уровень Храма. И вместе со звуком своих шагов их взгляды схлестнулись. Голубой и янтарный. Свет и Тьма. Две истины, две души, две судьбы. Они должны столкнуться и объединившись привнести мир обоим истинам. Именно это и подразумевало видение, осталось лишь дождаться пока представители этих самых истин это поймут и примут единственно верное решение.
— Какой приятный сюрприз, как долго я ждала этой встречи — громко произнесла Малум, упирая руки в бока — Наконец кровь моего сына смоется кровью убийцы.
Энакин приблизился на шаг:
— Асока, не делай этого, опомнись, смерть невинных не принесёт тебе желанного спокойствия, вспомни себя, ты ведь была иной, в тебе остался свет, я это знаю — сказал он негромко, но твёрдо, надеясь достучаться до разума бывшей жены. Но та была не настроена внимать голосу любящего сердца.
— Асока Тано была жалкой слабачкой и я уничтожила её — произнесла Малум плотно сжимая губы — И скоро она будет счастлива, соединявшись с любимым мужем-неудачником!
И добавив к словам злорадную улыбку, Малум активировала оба своих меча — зелёный и алый и без предупреждения начала атаковать. Энакин понял, что поединка не избежать и активировав меч, принялся защищаться.
— Ты говоришь, Асока Тано мертва — ответил он, отбивая удар сверху — Так значит я отомщу тебе за её смерть!
Защита и попытки избежать боя остались в прошлом и Энакин принялся атаковать в ответ. Диагональный удар пришёлся по воздуху, а вертикальный уже летел, намереваясь пройти между монтраллами противницы, обтянутыми чёрной кожей. Но не дойдя сантиметра до цели, меч столкнулся с двумя другими, а Силовой удар отправил Энакина к стене. Тот вскочил и напрыгнул сверху, парируя новый удар. Скайуокер смог поднырнуть и сделав подсечку, поднести клинок к маске противницы и провести кончиком по чёрной коже, добавив второй рукой бросок Силы. Кожаная маска была наполовину срезана, являя взору половину лица тогруты, такого знакомого и милого лица. Оранжевая кожа, яркие белые узоры, которые Энакин не раз касался губами, а пальцы его до сих пор не забыли какой нежной была её кожа. Чуть вздёрнутый нос, пухлые карамельные губы, и глаза, любимые голубые глаза...голубые? Мужчина несколько раз моргнул, но цвет глаз тогруты не поменялся. На Скайуокера смотрели огромные голубые глаза, красивые и очень печальные.
— Асока! — вырвалось в безумном порыве измученной страданием души Энакина, которая всем существом устремилась к ней.
— Энакин! — выкрикнула Малум не менее громко и не менее искренне — Оставь меня. Уходи быстрее. Меня не спасти.
Малум, точнее, в данный момент Асока, говорила быстро, горячо, как будто боясь куда-то не успеть.
— Нет, Асока, я не могу, я не брошу тебя теперь — произнёс Скайуокер, подходя ещё ближе, вместо того, чтобы сделать как она сказала и очень напрасно. Ведь едва он замолчал, как улыбка на губах тогруты из виноватой и грустной начала трансформироваться в злорадную, а взгляд снова принял жесткое и холодное выражение, а под конец они опять сменили цвет на янтарный.
— Значит, ты умрешь! — произнесла Малум с безразличной жестокостью и поднявшись, скрестила мечи таким образом, чтобы при легком неосторожном движении голова Энакина была отсечена. Он не ожидал такого и потому не смог парировать нападение. И теперь пути к отступлению оказались отрезаны, а два клинка смертельным маяком сверкали перед глазами, как свет в конце тоннеля...
***
Грохот и плотная завеса известковой пыли возвестили печальный итог, скорбя по утраченному балансу двух истин. Храм разрушался, потеряв опору. Никем не оплаканный, но убитый двоими, и будь рядом третий, то он бы увидел, как из разругавшихся ворот, прихрамывая на одну ногу из-за сломанного каблука, в разрубленной маске, выходит Дарт Малум, а в глубину руинов Храма медленно плывет высокая мужская фигура, казавшаяся в завесе известковой пыли эфемерно-прозрачной, такой, какими обыкновенно изображали призраков Силы.
====== Глава 124. Нас обнаружили! ======
Вечные льды и бесконечные снега планеты Хот мрачно возвышались по всему обозримому пространству. Солнце почти не проникало сюда, по крайней мере, за те три года, что здесь располагалась тайная база повстанцев, такое случилось всего один или два раза. Но лучшего пока не предоставлялось, ведь несмотря на уничтожение Звезды смерти прежняя база на Явине-4 была рассекречена и повстанцам пришлось срочно искать другое место. Или, как выражался Никс Олдман, одетый в меховую куртку с глубоким капюшоном, сидя верхом на местном ездовом животном тантоне, заживо закопались в холодильнике. Верно, круглый год погода на Хоте держалась минусовая, причём, моментами очень даже сильно ниже нулю, почти не видного на измерительной шкале. Как, например, сегодня, и прикрываясь капюшоном от пронизывающего ветра, молодой контрабандист вполне мог оценить достоинства прежней базы. Хотя бы потому, что патрулирование, проводимое два раза в день, проходило там не в таких зверских условиях. Сейчас очередь выходить на этот патруль выпала им с Элайджей, и выехав с базы вместе, они разделились, поехав один вправо, второй, Никс, налево. Ветер завывал в ушах, отчего почти не было слышно всего остального, и приходилось ограничиваться визуальным осмотром местности. Однако, судя по всему, местные животные были куда лучше адаптированы к условиям настоящих реалий Хота, ибо тантон, до этого мирно шествующий по утоптанному снегу, вдруг резко вздрогнул и отпрянув назад, издал громкий, протяжный вой. Никс ослабил поводья и недоуменно взглянул на свой «транспорт»:
— Что такое, малыш? Тебе что-то не нравится? Или учуял что-то не то? Так ты прости, я не нарочно.
Но тантон и не подумал успокоиться, продолжая неистово вопить и вставать на дыбы. Тогда Никс посмотрел внимательно и понял, куда был направлен взгляд испуганного зверя. И через секунду сам был готов заорать не хуже тантона — прямо посреди сугроба торчал небольшой, мигающий красной лампочкой, похожий на чёрного паука, имперский следящий зонд.
— Нас обнаружили! О нет! Эти гады скоро будут здесь! Надо сказать ребятам, не то гореть нам всем в имперском крематории! — высказался Олдман от души, прежде, чем добавил — Аста ла виста, паучок!
И вытащив из-под куртки спортивный бластер, хладнокровно расстрелял «маленького беззащитного» дроида. При этом тантон, испугавшись звука выстрелов, снова встал на дыбы и сбросил своего наглого ездока.
— Так, а вот это уже нечестно! Я кажется не говорил, что мне жарко! Ведь не говорил же? Зачем же тогда ты сбросил меня в сугроб? Лицом?
Никс кое-как встал и снова запрыгнув на тантона, шагом поехал к базе. Весь покрытый снегом, красный и запыхавшийся, ворвался он в круглое здание станции с покатой крышей. Лорена стояла возле приборной панели, одетая в белый комбинезон, поверх которого накинула бежевую жилетку, светлые волосы заплетены в косу, свернутую на затылке, а лицо выражало крайнюю озабоченность. Когда же, услышав хлопок двери, девушка обернулась, оно стало просто до ужаса взволнованным, а глаза с надеждой устремились к дверному проему. Сама же она бросилась к вошедшему и замерла, поняв, что вернулся только один.
