— Дети мои, я скоро оставлю вас и в этом уже нет сомнений. Я болен и скоро умру, дни мои сочтены — проговорил он севшим голосом, причём с явным трудом. Дочь посмотрела на него с сочувствием и подойдя, положила руки на его плечи:
— Не говори так, Отец, ты поправишься, я знаю, я помогу тебе.
— Не стоит меня успокаивать, Дочь, я знаю, что говорю, но именно тебе надлежит помочь миру сохранить баланс — убеди Избранного занять моё место — продолжал старик, положив свои тощие, сухие ладони поверх рук Дочери.
— Не стоит, Отец — произнёс подходящий Сын холодно и жёстко — Она не сможет этого сделать, позволь мне убедить Избранного, я как никто сумею рассказать ему, что значит Тёмная сторона.
— Нет, брат, ты этого не сделаешь — тотчас выступила вперёд дочь — Ты не втянешь моего ребёнка в свои дела.
— Я уже начал это делать и у меня получается, — хитро улыбнулся Сын — А знаете в чем дело? А вот!
И продолжая странно улыбаться, Сын откинул полу своего плаща и обоим оставшимся стал виден большой клинок с острым чёрным лезвием. При виде него Дочь опасливо вскрикнула и прижала ладони к щекам:
— Ты взял клинок из алтаря! Как ты мог это сделать? Понимаешь, чем это грозит всем нам?
— Прекрасно знаю, а начнётся с того, что этот старый дурак умрет без мучений — злорадно усмехнулся Сын и метнул смертоносный клинок прямо в Отца. За этим последовал негромкий крик и звук падающего тела. Вот только принадлежало оно совсем даже не Отцу.
— Прости,...я не могла...иначе... — прошептала Дочь, прижимая ладонь к груди, из которой торчал клинок. Она пыталась бессознательно защитить самого дорогого и близкого себе человека, как и подобает адепту Света, путём самопожертвования. Вот только Сыну это было лишь на руку, если бы ещё и Отец не вмешался, он бы прямо сейчас сотворил ужасное из злодейств — уничтожил его самого и тем самым сделавшись ещё более могущественным.
— Отец...не оставь её...она не виновата...помоги ей...не дай...сойти...с пути... — простонала Дочь в последних силах и сжав руку Отца, собрав волю в кулак, несчастная прохрипела — Знай,...ей...поможет...любовь...истинная любовь...от души...
Последние слова прозвучали совсем уж хрипло, лицо вздрогнуло и глаза навсегда закрылись. Сын хотел было вытащить клинок из раны, чтобы затем убить Отца, но старик опередил его, перехватив руку Сына, в итоге они схватили клинок вместе, завязалась борьба. Отец тяжело вздохнул, словно решаясь, что для него важнее и кого он любит больше — своего ребёнка или всю галактику. Ответом стал удар клинка в спину и последние объятия близких людей. Сын тяжело повалился на руки Отца, испуская последний вдох, но и тот пережил своих детей ненадолго, будучи истощенным болезненной слабостью, усиленной переживанием, старик без чувств падает на пол, точно на острие клинка, проткнувшего её насквозь. Баланс Сил оказался нарушен и контроля над галактикой более нет, как нет и тех, кто мог помочь сдержать напор Темной стороны. Потом всё закружилось и рассыпалось в прах, собираясь в видение уже совсем иное, изображавшее молодую тогруту, высокую и стройную, в красной свободной рубашке и таких же брюках. Именно так выглядела Асока в последний день перед падением во Тьму. Она стояла, уперев руки в бока, и смотрела в упор, прямо в глаза Скайуокера своими огромными обвиняющими глазами, имевшими пока ещё голубой оттенок.
— Это ты во всем виноват! — прошипела она, продолжая глядеть на мужа — Это из-за тебя я стала тем, кто я сейчас! Посмотри!
Видение Асоки постепенно начало меняться, принимая новые очертания, не меняя, однако, своей сути. Чёрный костюм, непроницаемая маска и янтарные глаза. Руки в чёрных перчатках сжались в кулаки и даже не прикасаясь к Энакину, смогла сделать так, что он начал задыхаться, пока не потерял сознание. В чувства его привёл культист, стоявший за дверью. Энакин пришёл в себя в его скромном жилище, из увиденного он понял самое главное, то, на что ему давно уже так или иначе намекали — Асока вернётся к Свету в момент, когда её сердца коснётся истинная любовь.
====== Глава 121. Прошлое героя. Часть 2 ======
Энакин встряхнул головой, прогоняя воспоминания, тем самым вернувшись в настоящие реалии. Они были сейчас таковы, что главное оружие Империи было уничтожено, однако, она сама продолжает процветать. Что же теперь предпринять, и главное, как быть с той, кому и по сей день принадлежало сердце Скайуокера. Дарт Малум была явно уверена в том, что его убили вместе со всем Орденом, а он был в курсе, как сильно она ненавидит его и уж лучше по-прежнему оставаться для неё мёртвым. Целее будешь, как в шутку говорил Бейл Органа, хотя теперь, когда взорвали его родную планету, тому явно было не до смеха, ведь там находился весь его народ и любимая жена, только ему одному удалось уцелеть, так как в этот момент был на Явине. Ему и дочери, не знал Бейл, что хотя бы за это будет благодарен Малуму, вовремя же взяла её в плен. А ведь Лорена пока не знал о том, что отец жив, а Энакин не догадывался, что его сын здесь и что именно он взорвал станцию, как и о том, что случилось с его родными. Не время было сейчас предаваться родственным чувствам, следовало подумать о том, как помочь восстанию, а уж потом либо праздновать победу в семейном кругу, либо утешать друг друга, чего не хотелось бы. И едва отгремели последние салюты праздника Явинской битвы, Скайуокер неслышно покинул базу и сев в любимый корабль серии Дельта, направился на Тайтон. Только там ему могли помочь в его тяжёлом деле. Перед тем как взлететь, мужчина не удержался и вынув свой старый датапад, открыл на нем несколько вкладок. На всех уровнях их хранились изображение особенно дорогих ему людей. На первом были его родные, сидевшие за столом на веранде у дома на Шили. Их весёлые, смеющиеся лица. Вокруг цветёт фруктовый сад, солнце светило сквозь кроны деревьев, и так тепло и радостно становится от созерцания этой картины.
— Всё верно, — поговорил Энакин, со сладкой болью вспоминая то время — Ведь тогда ещё было мирное время. Сейчас же война. И неизвестно, сколько ещё продлится этот ужас.
Скайуокер тяжело вздохнул и перевернул вкладку, теперь на экране была она, та, кого он любил с детства и любил до сих пор, несмотря на то, что она сделала.
— Нет, Асока — произнёс Скайуокер, с нежностью глядя на неё, одетую в свадебный наряд и венок из лиловых цветов — Это была не ты. Ты не способна сотворить весь тот ужас, тебя обманули, воспользовались твоей доверчивостью и душевной болью из страха за сына. Твою личность украли и извратили, но ты жива, просто надолго заснула. Но я знаю, что делать, твоя родная мать подсказала мне это.
На это дорогое изображение мужчина смотрел дольше всех остальных, последней же в этом списке была фотография Оуэлы — сводной сестры Асоки, чем-то похожей на неё. В первый год становления Империи они с Энакином были очень близки, часто выполняли вместе задания Органы и жили рядом, на базе. Оуэла была очень светлой и открытой личностью, настоящим повстанцем, подходившим к делу с полной самоотдачей. Этим она сильно напоминала Асоку, да и внешне походила на неё, хотя общей крови они не имели. Девушка была очень привязана к Энакину, подражала ему во всем и угадывала малейшее желание. Энакин тоже любил её, как младшую сестрёнку, как доброго товарища, бывшего рядом в тяжёлую минуту. Она чувствовала его отношение и платила ему тем же, вот только в одном девушка изменила своему правилу обо всем рассказывать старшему другу. Спустя где-то месяц после того, как оба они поселились на базе повстанцев, Оуэла стала недомогать — сделалась хмурой, раздражительной, сильно похудела и побледнела, у неё начала часто кружиться голова. А ещё спустя полмесяца выяснилось, что юная тогрута ждёт ребёнка. Но как Энакин её не распрашивал, она отказалась ему сообщить, кто отец ребёнка, а ведь никаких кавалеров у этой робкой стеснительной девушки отродясь не было. Поняв, что та решила сохранить это в секрете Энакин перестал настаивать и просто помогал ей на миссиях, когда та неважно чувствовала себя, однако, в определённый день, когда Оуэла была уже на восьмом месяце, Скайуокер не смог-таки уберечь её. Тогда они вдвоём летели на Беспин, заключать соглашение с местным правительством. Переговоры прошли удачно, но вот уже на вылете их корабль настиг Имперский разрушитель, пришлось срочно спасаться, отстреливаясь и петляя по воздушному пространству. Удалось с переменным успехом, в том смысле, что им получилось оторваться от врага, но тот успел сильно подбить корабль выстрелами и некоторые из них попали по обоим пилотам. И если у Энакина оказались всего лишь поверхностные ожоги и лёгкие осколочные ранения, то Оуэлле, сидевшей в кресле второго пилота, попали в грудь и когда они прилетели на базу, несчастная была уже на последнем издыхании. Энакин попытался спасти её, поддержав при помощи Силы, но сам будучи ослабленным ранениями, не смог сделать этого в достаточной мере. Но вот полет завершился на ближайшей медстанции, но девушке было уже не помочь, срочная операция оказалась бесполезной и врач едва успел спасти её ребёнка, вызвав стимуляцию родов. Новорождённая девочка, хотя и появилась почти на месяц раньше положенного срока, родилась здоровой и крепкой, причём, имела человеческую расу. Врач передал Энакину спелёнатый белый свёрток, из которого улыбалась хорошенькая девочка с белым пушком и большими голубыми глазами. Скайуокер стоял рядом с операционным столом и в момент, когда ему передали ребёнка, подумав, очевидно, что он—отец, Оуэла, до этого неподвижно лежавшая, закрыв глаза, внезапно на секунду очнулась, и протянув руку, дотронулась слабыми пальцами до ладони Скайуокера.
