— Папа! Разве ты не можешь полететь с нами? Разве ты останешься здесь?

Шон Тано едва не вздрогнул от тяжёлой душевной боли, которая всё равно пронзила его сердце, при этом безотчетном порыве дочери, как он ни старался морально подготовить себя к неизбежной разлуке с ней. Казалось, мужчина сумел уже убедить себя в том, что так будет лучше. Да, ему будет очень плохо и очень тяжело без своей девочки, но так надо, во имя её будущего. Ведь там, в Ордене, она сможет получить много больше, чем здесь, на этой серой скучной планете. Так нужно, и он справится, сумеет отпустить её для новой жизни. И вот теперь все эти убеждения готовы были рухнуть из-за одного только этого взгляда. Из-за этих милых и таких умоляющих глаз той, кому он был так необходим несмотря ни на что. И сейчас Асока поняла это. Поняла то, что никакая мечта не стоит того, чтобы потерять самое главное в жизни любого человека — любовь родного человека, его тепло и единство их душ. Как же остро и небывало сильно захотелось сейчас Шону обнять свою дочь и сказать, что никуда она не полетит и останется с ним. Что никуда он её не отпустит. И уже готов был сделать это, всего секунда прошла прежде, чем мужчина собрался сказать об этом, но...вместе с этой секундой прошёл и момент слабости и даже, как ему самому показалось, эгоизма, и тяжело вздохнув, пересиливая себя, мужчина в последний раз прижал Асоку к своей груди и, стараясь говорить спокойно и ровно, произнёс:

— Девочка моя, так нужно, это единственная возможность воплотить в жизнь твои надежды на будущее, здесь, со мной, ты никогда не сможешь этого сделать.

— Но, папа, со мной же тогда не будет тебя. Я буду там одна, как плохо и тяжело станет мне без тебя. Без твоей любви — выкрикнула Асока в отчаянии, снова взяв отца за крепкие мозолистые руки, готовая в любой момент полить их слезами.

— Асока, милая моя, ну не стоит, право не нужно плакать — немолодой труженик и сам готов был уже расплакаться, так невыносимо было ему смотреть на полные горя и слез глаза своей любимицы — То, что мы не будем больше вместе ничуть не уменьшит нашей любви, я буду, любить тебя так же, как и до этого. Я не перестану думать о тебе, а каждый раз, глядя на небо, и видя пролетающие корабли, буду передавать тебе привет. А потом, если ты будешь хорошо учиться, тебе позволят прилететь сюда. Я стану ждать этого момента.

— Папа, но ведь ты останешься тут, а я буду там — возразила Асока, но уже не так уверенно как до этого.

— Девочка моя, любовь не знает ни времени, ни расстояния. Она просто существует и будет находиться в нас, пока мы живём. Нам вовсе не обязательно быть рядом, чтобы знать, что она есть — пояснил ей отец, не перестав обнимать свою любимицу, желая напоследок напитаться её непосредственной теплотой — А теперь иди, собери необходимые вещи и ступай на корабль. Пусть твоя мечта осуществится. А я буду ждать тебя, сколько понадобится.

Эти слова подействовали на Асоку и хоть она не перестала переживать из-за этой разлуки, зная о том, что ещё долго станет тосковать по отцу, девочка послушно отправилась в комнату и взяв из-под кровати свой рюкзак, в который собрала всё то, что было ей дорого. Самым главным из этого всего оказался голографический совместный снимок её и отца. Там они стояли возле своего домика, и обнявшись смотрели прямо в объектив, улыбающиеся и счастливые. Она знала, что у Джедаев не должно быть личных привязанностей и того, что может держать их за пределами Храма, но расстаться с мыслями о любимом отце было просто выше сил девочки. Это было сравнимо с тем, как если бы ей живьём вырезали кусок сердца, и потому она положила снимок на дно рюкзака. Это придало ей сил, и из домика Асока вышла уже почти спокойной, починенный корабль уже стоял во дворе домика, оставалось только сесть в него и подняться в высоту. Оба джедая стояли около трапа, Асока и отец медленно приближались, вернее, Шон дошёл до середины двора и остановился, чтобы ещё раз обняв дочь, молча смотреть на поднимавшийся в небо и исчезавший в небесной дали корабль.

— Всё будет хорошо. Я верю, что теперь моя девочка будет счастлива. Моя жертва не будет напрасной — сказал мужчина, смахивая непрошеную слезу и когда темная точка в небе растворилась за горизонтом, вернулся обратно в дом, такой пустой и холодный, когда там больше не стало его девочки. Как трудно будет к этому привыкнуть. Но не ему одному предстояла эта нелёгкая задача. Маленькая Асока сидела в салоне корабля и грустными глазами смотрела в окно, на удаляющуюся планету, долгое время бывшую ей домом. Да, многое из того, что она там пережила, ей хотелось бы забыть, но было ведь и много хорошего. Не так-то легко будет забыть об этом и принять новый удел. Даже такой желанный.

— Ты переживаешь из-за отца? — спросил Элеот, севший с ней рядом. Он чувствовал тяжесть на душе девочки и всем сердцем желал утешить её.

— Очень. Я не представляю, как буду жить без него — чистосердечно ответила Тано, складывая руки на груди, словно желая согреться.

— Ты знаешь, Асока — сказал он вдруг, осенённый внезапной идеей — Конечно, я понимаю, что не в силах тебе его заменить, но, если ты хочешь, я буду рядом с тобой, когда смогу. Буду рассказывать тебе истории из жизни Галактики, заступаться за тебя, если кто обидит, в общем, стану тебе кем-то вроде старшего брата. Хочешь?

Что такое старший брат Асока представляла очень смутно, ведь у неё никогда не было такого родственника, но среди татуинских приятелей имелись те, кто был старше и она поняла, о чем сказал Фил. И ей это понравилась.

— Конечно, хочу! — сказала тогрута с улыбкой — Ведь так важно иметь друга там, где ты никого ещё не знаешь! — и после этих слов протянула ему руку, ладонью вверх. Ведь именно так обычно заключалась дружба. Элеот понял её и крепко пожал ей руку своей.

— Ну вот, раз уж мы с тобой теперь друзья, то расскажи мне о том, как ты начала чувствовать Силу. Когда ты впервые поняла, что восприимчива к ней? — поинтересовался Фил, опасаясь пока разговаривать с ней о доме, боясь потревожить свежую рану. И выбрал очень правильную тему, чтобы отвлечь Асоку, она мигом ухватилась за неё и принялась рассказывать про случай в каньоне и как на следующий день отлупила Уотто плёткой. На последней фразе Фил рассмеялся и стало понятно, что это ещё очень молодой и весьма жизнерадостный юноша, который взамен рассказал про то, что его взяли из дома в возрасте трёх лет и привезли в храм с планеты Стьюджен. И что незадолго до этого в Орден приняли его двоюродного брата, который сейчас тоже был падаваном, только уже почти в стадии подготовки к рыцарству, ведь Оби-Ван, как его звали, был старше Фила на семь лет.

— Вас отдали в Орден потому, что так захотели вы или ваши родители решили это за вас? — спросила Асока, вспомнив разговор со старым Беном.

— Скорее потому, что Сила выбрала нас и мы не могли противиться её воле, странно, что тебя не отметил раньше, что твой дар проявился только сейчас — высказался Фил и было неясно, чего было больше в его словах, сожаления или недоумения. Нет, скорее первое, так как в следующий миг он сказал:

— Из-за твоего возраста могут быть проблемы, но я надеюсь мой учитель убедит Совет принять тебя и позволить ему твоё обучение. Хотя, честно признаться, я сам бы сделал это с большим удовольствием, но, увы, я сам ещё учусь.

— Но ведь дружить нам это не помешает? — сказала Асока с большой надеждой, не желая терять только что обречённого друга.

— Конечно же, нет, ты в любое время можешь ко мне обратиться — поспешил успокоить её Элеот и ободряюще сжал ей руку.

— А сейчас могу? — тотчас же оживилась Асока, почти вскочив с кресла — Вот, скажи, куда мы сейчас летим?

— О! Это вообще не тайна, сперва на Корусант, доложить Совету о выполненном задании и показать ему тебя, а после отправимся на Набу, разобраться с кольцом блокады.

Ответ вполне удовлетворил Асоку, и она уже задала другой вопрос, не думая о том, что в это время в кабине пилота происходит то, что как минимум изменит начальную точку следования. Но перед этим где-то далеко, конечно, не в тысяче парсеков, но и не в двух шагах, на маленькой планете дальнего рубежа, сидя в небольшом чёрном корабле, высокий немолодой мужчина в наглухо закрывшем лицо капюшоне тёмного плаща, связывался с одним из своих приспешников, отправляя ему голографическое сообщение, которое сразу же было получено, как и ответ на него.