— Я однажды сошла со своего пути и сделала то, за что мне до сих пор стыдно, но в то же время это было лучшим в моей жизни, ведь именно тогда родился Избранный.

Энакин не совсем понял, о чем она говорит, но видимо не зря Дочь упомянула Избранного, а точнее Избранную, как раз в этот день были прекращены поиски Асоки, попавшей в аварию и в храм вернулись двое Магистров, отправленных на Дантуин. Винду и Шаак Ти весь полет не говорили ни слова, в уме обоих никак не укладывалось то, что это могло случиться. Да, действительно, невозможно было быть такому, чтобы Избранный, которого ждали много десятилетий вот так бесславно погиб, не выполнив даже своего пророчества. Видно оно солгало, не позволив даже увидеть тело несостоявшегося героя, предпочтя лучше отдать его в вечный плен угрюмо-холодной речной воды. Все знали, что эта река, при всей своей внешней тишине и ясной прозрачности была коварной, там было полно подводных течений и омутов. В один-то из них, скорее всего и затянуло тело несчастной тогруты, навеки оставив её на дне. Оставшимся же здесь предлагалось только скорбеть об утраченном и догадываться о том, какими были её последние минуты. Одно только радовало — Магистра Пло в тот момент не было и он не мог своими глазами увидеть гибель своей любимицы. Достаточно и того, что двое натерпелись много неприятного, выискивая малейшие следы Асоки почти по всей протяжённости небольшой речки. И несмотря на все мольбы она отказалась выдать им свою тайну и пришлось возвращаться на Корусант ни с чем, точнее, с успешно выполненным заданием и болью утраты. Сложно было поверить в то, что никогда они больше не услышат звенящего смеха тогруты, никогда не возмутятся её проказам и не сделают ей замечание из-за очередного нарушения правил. Да, Винду откровенно не любил Асоку и часто ругал её на заседаниях Совета, однако, смерти он ей не желал. Ни в коем случае. А между тем именно ему надлежало сказать товарищам тяжёлую правду, надежды на Шаак Ти было немного, она сидела в хвосте корабля и невидящим взглядом уставившись в окно, смахивала слезы, искренне переживая смерть своей соотечественницы, с которой видела много общего с собой, хотя и общались они не очень часто. На фоне этого события даже успех операции здорово померк и о нем едва ли теперь кто-то вспомнил, лишь только через неделю до них дойдёт благодарственное послание от Магистра Роузи. Глава Совета Анклава торжественно сообщал, что все его адепты в полной мере оправились от свалившегося на них потрясения и теперь всё встало на свои места. Настоящая Арен вернулась в Анклав и снова стала заместителем главы, несколько месяцев заключения в подвале с сопутствующим психологическим насилием не нанесли ясному разуму Магистра никакого вреда, достаточно было одной глубокой медитации, чтобы она вновь смогла вернуться в строй. Правда провела она в ней несколько дней к ряду, но это уже мало кого волновало, слишком велика была радость от того, что именно её сделали новым администратором Кхунды. Спасибо Рэю Мартиносу, проведшему за неё всю предвыборную компанию и отсидев вместо неё все нудные дебаты. Что же касается его самого, то ему за все его деяния предоставили шикарную награду — отдельную жилплощадь на долгие долгие годы. Конечно, площадь была не слишком большой, всего двадцать на десять метров, с приятным соседством ввиде ещё семи человек и из мебели там будут лишь двухэтажные нары, но, как говорится, дареной банте рога не чешут. Но хуже всех пришлось всё-таки Мэри, её привлекли за соучастие, и хотя благодаря влиянию отца, девочка отделалась лишь условной мерой наказания худшего для неё было не придумать, из Анклава её исключили и отправили обратно к отцу. Теперь, пережив тяжёлые обвинения и разрыв с возлюбленным, который отрёкся от неё, едва попав под стражу, впала в депрессию и почти перестала разговаривать. Этому немало поспособствовали слова ненависти и проклятий, которыми проводили Мэри бывшие подруги по ученичеству. За то, едва они узнали, что Асока погибла, рёв в домике падаванов не смолкал всю ночь, все они успели искренне полюбить тогруту, особенно Аманда, которая помогла ей в раскрытии преступления. Но это будет лишь через неделю, а в тот день Зал Совета был завешан чёрными портерами, такими же, как и одежды его членов, когда Винду и Шаак Ти сообщили им всё, что случилось. Мастер Пло не скрывал слез, а Магистр Кеноби опустил голову, чувствуя, какую боль эта новость доставит её ученику и сразу же, как только заседание окончилось, направился в медкорпус, чтобы вновь опуститься возле кровати Энакина и в очередной раз сказать ему что-то об Асоке, ведь в эти моменты на мониторе регистрации его состояния показатели как бы немного менялись. Правда сейчас новость была непростая, но сообщить её следовало именно ему, как самому приближенному. Оби-Ван беспрепятственно вошёл в палату и присев на стул, привычно всмотрелся в заставшие бескоровные черты лица падавана Асоки, вернее, ту их часть, что не скрывала кислородная маска. Но, что же это, не показалось ли ему... Лицо ученика будто бы чуть порозовело, а холодные ладони как будто приобрели температуру. Кеноби глянул на монитор и обомлел, показатели были такими, какие были бы при обычном сне, а вовсе не при глубокой коме, в которой тот находился. Оби-Ван прислушался и удивился ещё сильнее, сквозь шум дыхательного аппарата, нагонявшего воздух в лёгкие Энакина, слышался и другой звук, более тихий, но более живой. Звук спокойного спящего дыхания. Остался только один способ проверить это и мужчина решил его использовать, закрыв глаза и всмотревшись в Силовое поле находившегося рядом, вскоре увидел там одну-единственную точку, светившуюся мягким синим светом. Это означало спокойствие и здоровое состояние. Вывод был почти очевиден и пришедшая на вызов Кеноби Мастер Че велела Оби-Вану выйти в коридор, чтобы удостовериться в том, не показалось ли ему то, что он увидел. Нет, не показалось, подтвердила она, когда спустя полчаса вышла из палаты.

— Это просто невероятно, — сказала женщина, глядя на Мастера огромными глазами — Он пришёл в себя и организм тут же ушёл в глубокий сон. Нельзя его будить, он должен восстановиться.

Кеноби согласился и пришлось ждать ещё почти сутки, прежде чем его снова допустили к Скайуокеру, чтобы с большой осторожностью, тщательно подбирая слова, сказать ему, что его наставницы больше нет. Едва Кеноби сказал последнее слово, как Энакин надолго замолчал, словно желая более тщательно вникнуть в сказанное, только выражение лица выдавало в нем истинные чувства. Лицо стало бледным, потом сделалось почти синим, а затем и вовсе покраснело. Глаза были опущены вниз и прикрыты густыми ресницами, а губы плотно сжаты. Молчал он минут десять, чтобы потом поднять на Магистра твёрдый и холодный взгляд голубых как небо глаз и произнести, выговаривая каждое слово:

— Это неправда. Она жива. Я бы почувствовал её смерть.

Кеноби не стал спорить, решив, что это просто сработала защитная реакция от шока. Непросто принять такую новость и потому, услышав её, люди зачастую уходили в такое вот полное отрицание случившегося, сознательно ставя блок на мысли об этом. Но время шло, а твердость мыслей Энакина, относительно мнимости смерти своей наставницы оставалась неизменной. Он был уверен, что Асока жива, просто ушла из Ордена потому, что обиделась на его слова о любви. Верно, так и было, убеждал он себя раз за разом, она явно не любит его, но побоялась сказать об этом и просто решила уйти, чтобы дать Энакину возможность забыть о ней и начать нормальную жизнь правильного джедая, не отягощённого запретными привязанностями. Но Скайуокер не станет этого делать, он поступит иначе, ведь он любит её, да, именно так, не любил, а именно любит. И непременно найдёт её. Однако его решимость никто не разделял, весь Орден продолжал переживать утрату, сенат так же погрузился во мрак. Лишь по прошествии сорока дней после смерти Асоки, все начали постепенно приходить в себя и жить дальше. Наставником Энакина Совет решил сделать Кеноби, как знавшего лучше других манеру его поведения и теперь именно ему следовало довести его до Рыцарства и тщательно следить за ним, чтоб тот не сбежал в очередной раз на Дантуин, искать следы Асоки, которая, как он упорно продолжал чувствовать, находилась там. Энакин неоднократно твердил об этом всему Ордену, но те говорили, что это из-за того, что там находится её тело.