Он беспомощно обернулся в сторону остальных.
— Кажется, что-то его всё-таки догнало, — задумчиво отозвался Женька. — Может, он и сам не заметил, но…
— Ничего меня не догнало! — возмутился Никитка. Сейчас, охваченный нездоровым волнением, он был похож скорее на собственного брата, чем на себя самого. — Я бы увидел!
— Кто тебе сказал? Вдруг ты реально просто не заметил? — Игорь потряс того за плечи. — И хорош уже, ничем тут не пахнет.
Что-то было не так. И это «не так» началось задолго до того, как Никитос заговорил про запах мяса. Даже до того, как они нашли его у двери, скрюченного в три погибели и заикающегося. Никитка никогда не заикался, сколько Оля его помнила — а она училась вместе с двойняшками с самого детского сада. Повезло жить в соседних домах.
— Может, оно догнало его раньше, чем он побежал, — ей отчаянно не хотелось верить в то, что она сейчас сказала, но версия казалась правдоподобнее остальных. — Воспользовалось какой-то слабостью, нагнало страх, оторвало от остальных… а теперь у Никитки галлюцинации. Может, дело в том, что он спал в автобусе. Может, он более уязвим для… этого.
Оля не сразу заметила, что все остальные повернулись к ней, вытаращились странно и пристально. А когда поняла — стушевалась и умолкла под недоумевающими взглядами одноклассников. Что не так? Она что-то не то сказала?
Повисла тишина.
— «Этого»? — переспросил наконец Игорь. — Оля, ты… сейчас прозвучала пиздец пугающе.
— Но она права, — возразил Женька. — Это самое разумное объяснение, которое можно было придумать. Никита повёл себя странно ещё на лестнице, когда мы услышали… звук.
Будто осознав, что говорят о нём, нечто клацнуло снова. Теперь — намного ближе, словно что-то большое медленно кралось из одной запертой комнаты в другую, скрытое рядом одинаковых дверей.
— А знаете, что? — сориентировался Игорь. — Бежим!
Бежать оставалось только в одну сторону — к лестнице. И наверх.
Никитку пришлось хватать за руку и тащить за собой: он еле передвигал ногами.
Оле не хотелось озвучивать свои мысли другим, чтобы не пугать их ещё сильнее, но, пока они стремглав неслись по лестнице и чудом не толкали друг друга, в голове билась неожиданная догадка. Даже не так: ассоциация.
Всё выглядело так, словно их загоняют. Как волка на флажки.
Клацанье и шипение внизу постепенно нарастали, и, когда ребята уже преодолели больше половины пролёта, из-за спины раздался новый звук, который никто не хотел бы услышать.
Скрип открывающейся двери. Небольшой и деревянной — явно не входной.
Как они добрались до второго этажа, охваченная паникой Оля уже не помнила.
— О, чёрт, и здесь эти двери, — выругался Игорь, когда они включили фонарики на телефонах. Второй этаж мало чем отличался от первого — тот же длинный коридор, те же ряды однотипных створок. В отличие от первого этажа — открытых.
За дверями виднелись одинаковые маленькие комнатки, похожие то ли на номера хостела, то ли на тюремные камеры. В каждой комнате виднелось окно. Ребята обрадовались было, но тут же помрачнели: окна оказались закрыты плотными частыми решётками — без болгарки не выбраться.
— Нам надо идти наверх, — пробормотала Стася и зевнула во весь рот, едва успев прикрыться. — В мансарду.
— А стоит ли? — с сомнением произнесла Оля. Если до сих пор происходившее в доме выглядело ой каким недобрым, то… Кто знает, может, наверху должно было оказаться самое страшное?
Она вновь подумала о флажках. Кто бы здесь ни жил, он загоняет их. Вот только, в отличие от красных флажков, от которых волк шарахается только из-за цвета, здешняя опасность — реальна.
Реальна ли?
— Мы все ужасно устали, — добавила она. — Если там, наверху, будет что-то… враждебное, мы не сможем с ним справиться. Понимаете? Нам нужно отдохнуть. Хотя бы.
Все понимали. Но куда ещё идти, кроме как наверх — понятия не имели.
— А что ещё делать? Выход нам закрыт, — пожал плечами Игорь, — а оставаться здесь и отдыхать… Кто знает, вдруг с нами случится то же, что с Никиткой. Никит? Ты как?
— Нормально, — голос Никитоса, однако, звучал совсем не уверенно. — Запах… кажется, исчез. Я и сам не понимаю, что на меня нашло… Просто разом такой ужас, будто от этого звука мы все должны погибнуть. Прости, бро.
— Да ладно уже, — Игорь нервно взъерошил русую шевелюру. — Может, ты и прав был. Но выйти нам уже не дадут. А если где мы и сможем узнать ответы, так это наверху.
— Я не была бы так уверена…
— А я не хочу оставаться здесь!
— Ну так и не оста… — Оля прикусила язык. Нет, разделяться нельзя. Ни в коем случае. В каждом триллере, в каждом фильме ужасов, который она видела, разделяться — значило обрекать кого-то из своей команды на верную смерть.
— Может, голосование? — предложил Женька. — Нас пятеро, поровну не выйдет. Так и решим. Или пойдём наверх, или останемся здесь, поедим и передохнём. А если начнём засыпать, оставим кого-то на стрёме. Идёт?
Ну вот, опять он включился в диалог, как только ситуация начала накаляться. Оля нахмурилась. Чем дальше, тем больше ей казалось, что одноклассник темнит и что-то недоговаривает. Будто происходящее ему… знакомо?
Да нет, такого не может быть. В автобусе он был шокирован наравне со всеми, просто собраться сумел раньше остальных. И именно благодаря его лидерству они смогли выбраться.
— Я согласна, — кивнула Оля. Чёрт побери, как так получилось, что, с тех пор как они вошли в дом, решения принимает именно она? Она не просилась в командиры. У неё даже качеств лидерских не было отродясь.
Или были?
— Отлично, тогда я за то, чтобы пойти наверх, — решительно заявил Игорь. — И Никитос тоже. Да, Никит?
Тот осоловело кивнул.
— Если та фигня с нижнего этажа придёт сюда, будет плохо. А укрыться здесь… разве что в комнатках можно, но я туда, если честно, не хочу.
— А я за то, чтобы остаться. Я ужасно устала, — Стася приподняла очки и потёрла рукой глаза. Тушь размазалась, и теперь она походила на странноватую панду: впрочем, после забега под дождём от косметики и так мало что осталось.
— Я тоже, — кивнула Оля. — Непонятно, что наверху. Кто знает, может, главная опасность — как раз там. А то, что внизу — так… для виду.
— Для виду?! Да из-за него Никитоса глючить начало!
— Успокойся, Игорь, — в висках начинало пульсировать и ныть. Ещё одна причина остаться. Не хватало только свалиться посреди зловещего дома с приступом головной боли. — Жень, только ты остался. Ну что?
Женька молчал, нахмурившись и скрестив руки на груди. Переводил взгляд с Оли на Игоря и обратно.
— Остаёмся, — наконец решил он. — Закроемся в одной из комнаток, заткнём все отверстия, чтобы ничего не пробралось внутрь. И поставим часовых. Поедим, пару часов отдохнём — а потом пойдём. Окей?
— Блин, — Игорь скис на глазах. — Ладно, фиг с ним, голосование есть голосование. Проехали.
Оля помассировала виски. Надо ложиться спать, срочно. Вздремнуть пока бы часик, пока не накрыло окончательно. Но сначала — выбрать комнату, разместиться, поесть хотя бы жалкие экскурсионные закуски вроде сухариков… воды попить. И не забывать об опасности, которая может подстерегать в любом углу.
А поместятся ли они все в одной маленькой комнатушке?
— Эй, — Оля как раз осматривала одну из комнат, которая казалась ей поуютнее остальных, когда на плечо легла чья-то рука.
От неожиданности она чуть не завопила, но вовремя сдержалась: слишком знакомый был голос. Женька?
— Тихо, не ори, — одноклассник говорил очень тихо, склонившись над самым ухом Оли. — Не хочу никого пугать. А то поднимут ещё панику.
Не хочет пугать, как же. Именно поэтому подкрался со спины, как в каком-то фильме про маньяков. Она ж чуть не поседела!
Ничего из этого Оля не сказала. Вместо этого выдавила вполголоса:
— Чего тебе?
Женька помедлил, будто собирался с мыслями. Она начинала уже терять терпение, — чего ему надо, в конце концов?! — когда он наконец нарушил молчание и, ещё сильнее понизив голос, спросил:
