И о своих догадках. О том, как разрозненные детали сложились в общую картину, где было место всему случившемуся. О своём неожиданном выводе: людей у «них» на самом деле должно быть немного.
Вот только, судя по тому, что рассказала Наташа, и форум, и конференция были активны, и посетителей там водилось достаточно…
— Это объяснимо, — заметил Женька. — Если большинство — обычные люди, способные видеть, которые знать не знают ни о каких симбионтах. А «они» — несколько человек, скорее всего, из высшего руководства. И их сообщники.
— Разве симбионтов не должно быть много? — возразила Оля. — Должно же что-то случаться с теми, кого «они» завербовали, а делают они это очень активно…
— Есть у меня кое-какие догадки на этот счёт, — вздохнул тот, — но тебе они не понравятся. Говоришь, волк оказался разумен? Ты не подумала, что он может быть, ну…
Женька запнулся, но продолжать смысла не было: Олю осенило. Конечно! Вот же ответ, лежит на поверхности, особенно с учётом того, что — они уже знали — происходило с Фроловым, пока у него на плече росла змея.
Он оказался прав: ей не понравилась эта догадка.
— Хочешь сказать, они… становятся тварями? — ахнула она. — Но в таком случае… это же даже хуже, чем… нельзя же так это оставлять!
— Нельзя, — невесело подтвердил Женька. — Но блин, что мы можем? Нас два человека. Три, если считать эту твою Наташу. Их — а чёрт знает сколько, и они явно взрослые и со связями, раз проворачивают такие схемы. Так что всё, что остаётся, — ждать, искать зацепки и стараться не подставляться лишний раз.
Это Оля уже слышала. Да она и сама думала так же, ни к чему было напоминать и повторять. Но как же ей не нравился такой расклад! Хотелось, чтобы как в фильмах или книгах, где герой всегда побеждает недоброжелателей и спасает тех, кого они заманили.
Видимо, они с Женькой не были героями. Они могли только прятаться.
— Ещё кое-что, — сказал вдруг он в трубку. — Меня… несколько следующих дней может не быть на связи. Не пугайся, если что. Ничего страшного не случилось, просто… ну…
— Просто что? — поторопила Оля, холодея. Стихшее было предчувствие начало разгораться снова.
— Да ничего, ничего, не волнуйся, — успокоил её Женька. — Просто олимпиада местная. На три дня хрен знает куда, и говорят, что связь там просто ужасная. А интернета вообще нет.
— Олимпиада перед самым Новым годом? — не поверила она. — Такое бывает?
— Как видишь, — отозвался он. — Могу тебе даже потом фото оттуда послать, чтобы ты успокоилась. Но это уже после возвращения, конечно. Извини, что так вот оставляю, просто… это шанс свалить отсюда побыстрее. А такое упускать нельзя, сама понимаешь.
— Понимаю, — одними губами произнесла Оля. Ей это не нравилось. Совсем не нравилось. Но что она могла сделать?
Остаток разговора пролетел незаметно: они обсуждали дела, рассказывали о жизни и делились догадками, которых, впрочем, было немного. Ни к чему новому ни Оля, ни Женька так и не пришли.
Когда тот наконец положил трубку — на Севере уже наступила ночь, пора идти спать — Оля с раздражением глянула на погасший экран и с трудом подавила желание запустить телефоном в стену.
Всё было убийственно логично. Выпавший из дрогнувшей руки телефон, улетевший в сугроб, олимпиада, где не будет связи… Не прикопаешься.
Но почему он не рассказал об этой олимпиаде раньше? С чего ему, с его сбоящей терморегуляцией, вообще лишний раз лезть на балкон? Да и в чём смысл разговоров там, если у Женьки, она знала, есть своя комната?
Вертелись в голове слова, сказанные в один из прошлых разговоров. «Если бы я хотел держать тебя вдали от чего-то, я бы ни за что не допустил, чтобы ты об этом узнала». Женька тогда добавил, что она взрослее и умнее, чем Наташа, и её непросто обмануть — и, похоже, оказался прав.
Оля не обманулась. Хотя на взрослую и умную, как ей казалось, не тянула.
Он что-то сделал, пока она лежала без сознания. Что-то, из-за чего волк перестал её преследовать. Что-то, что он хотел бы скрыть от Оли. Почему?
Ответ напрашивался один: не хотел её расстраивать и не хотел, чтобы она пробовала его остановить. Пытался, как обычно, держать её подальше от неприятностей.
Единственный вариант, приходивший на ум Оле, ей совершенно не нравился.
========== Глава 32. Конец лжи ==========
Следующие дни пролетели как в тумане. Одноклассники щебетали по углам, обсуждая то грядущие праздники, то сезон контрольных. То «кошачьего маньяка», который снова появился было на улицах города — и почти тут же исчез.
На Олю посмотрели было косо, но напрямую обвинить никто так и не решился. Женька и тут оказался прав: доказательства спасли от травли, но не уберегли от слухов, которые наверняка будут ходить до самого конца школы.
Волк больше не преследовал её. Царапины на подоконнике — не появлялись. Исчезло ощущение слежки, точно она закончилась так же внезапно, как и началась. В другой ситуации Олю бы это радовало.
Сейчас — нет. Она не могла перестать спрашивать себя, что случилось, пока она лежала в обмороке. Из-за чего ушёл волк. Что именно сделал Женька. Почему её оставили в покое.
Все вокруг готовились к Новому году, а ей не хотелось праздновать. Прямо как там, в сырых и холодных снах, в безрадостном своём будущем.
Возможно, «судьба» действительно была связана с их загадочными преследователями.
Женька и впрямь пропал. Изредка появлялся на горизонте, отправлял короткое смс в духе «всё хорошо, не волнуйся» — но Оля по-прежнему волновалась, понимая, что он недоговаривает.
Не было никакой олимпиады. И проблем со связью у него наверняка не было. И телефон он не терял. А о том, на что на самом деле было похоже его внезапное исчезновение, и думать не хотелось — но думалось.
Даже Наташа подтвердила: именно на это.
— Но с чего ему заходить так далеко? — безнадёжно возражала Оля, понимая, что не права.
— Я не знаю. Но это единственное объяснение, если, конечно, не брать вариант с олимпиадой как правду, — пожимала плечами девочка в ответ. — Меня, кстати, тоже больше не преследуют. Что бы он ни сделал, он как-то помог нам обеим.
Оля вздыхала и умолкала. В эти дни она особенно остро ощутила собственное одиночество, беспомощность перед лицом непостижимого. Невозможность на что-то повлиять.
На улицах начало приторно пахнуть еловой хвоей.
Через три дня Женька вернулся на связь — но тревога никуда не делась, и Оля начала искать мельчайшие несостыковки и несуразицы в его поведении, с виду таком же, как обычно. Цепляться к словам. Нервничать. Подозревать что-то.
Бояться за него и за себя.
Она ничего не решалась сделать. Она ничего и не могла. Откуда у неё деньги, чтобы полететь к нему? Откуда разрешение родителей? Не отпустят же её на Север в одиночку! Да и что делать? Как там ориентироваться, как найти его в городе, что предпринять, встретившись?
Ответов не было. Оля запуталась, вновь впадая в ледяное оцепенение, но ничего не шло в голову. И мама… мама начала странно на неё смотреть.
***
Скрипучий голос Вивлы врезался в уши, как шило. Оля в очередной раз не выспалась, и трели классной руководительницы воспринимала скорее как информационный шум. Да она и говорила что-то совершенно бесполезное. Кажется.
Задребезжал звонок, в кои-то веки вызывая не глухое раздражение, а облегчение: наконец-то эта тягомотина закончилась. Сейчас Оля пойдёт домой, упадёт в кровать и будет… что будет? Целый день смотреть в потолок, любуясь танцем теней на побелке, а потом заснёт, так и не дождавшись идей? Поговорит вечером с Женькой, в очередной раз выслушает его рассказы о несуществующей олимпиаде, кивнёт, не поверив ни единому слову? Поймает очередной пристальный мамин взгляд?
Встретит какую-нибудь многоногую тварь по дороге домой, и возвращение превратится в побег?
До какого тут праздника. Единственное, чего хотелось Оле, — заснуть и никогда больше не просыпаться. Или проснуться, когда всё уже закончится, когда зловещая история останется позади.
