— Ага, — кивнула Оля. Ей почему-то стало смешно. Мистика про чудовищ — а разве не с этим она сталкивается каждый день своей жизни, начиная с момента, когда бросилась наперерез твари в Женькином коридоре?

Если кто и мог рассказать историю про чудовищ так же хорошо, как она, то разве что только Женька. А существовали ли другие люди, которые могли их видеть — Оля не знала. Должны были: как-никак, закон больших чисел. Не могут они с одноклассником быть такими уникальными, что, кроме них, никого такого больше нет.

Женькина мама, встреченная Олей всего лишь однажды, упомянула «семьи, где оба видят» — а значит, скорее всего, была с ними знакома. Но сам одноклассник про это ничего не знал. Или не хотел говорить.

Стася хитро сощурилась и исподлобья взглянула на неё. Вьющиеся светлые волосы, выбивавшиеся из-под шапки, делали подругу похожей на маленького львёнка.

— А что там твой ухажёр, кстати? Почему не провожает после школы?

— А? — Оля хлопнула глазами, не сразу сообразив, о ком идёт речь. — Блин, какой ещё ухажёр! Мы друзья, ау, ты о чём вообще?!

Стаська хихикнула.

— А по вам не похоже. И что, как он?

— Да нормально, — пожала плечами Оля. — Я тебя умоляю, только ты не начинай, и так половина класса чёрти что себе напридумывала.

— Ну, просто вы так внезапно начали общаться, — протянула Стася, — притом, что он вообще чувак довольно замкнутый. И странный. У него вообще друзья есть? Ну, кроме тебя?

Оля вздохнула. Не объяснять же подруге, из-за чего они с Женькой сблизились и какая история послужила началом их дружбе. Пусть Стаська сама приняла в ней участие, пусть ездила на ту злосчастную экскурсию, пусть вместе с ними ходила по проклятому дому и видела всё своими глазами — она же этого не помнила! И, если верить Женьке, помнить не должна была. Для её же блага.

Не хватало ещё подругу сделать такой же, как они.

— Не особо, — нехотя призналась Оля. — Так получилось. Он не слишком хорошо уживается с людьми.

— А сейчас он где? — Стася продолжала любопытствовать, и Оля снова начала нервничать. Размытый силуэт, висевший на соседнем дереве, нетерпеливо качнулся.

— В олимпиадном кружке, — терпеливо пояснила она. — Они там часто собираются. Блин, ну чего ты у меня спрашиваешь? Я ему что, няня, что ли?

— Да ничего, — одноклассница обиженно моргнула. — Вообще-то просто хотела уточнить, свободна ли ты.

— Свободна. А что?

— А то, что, если ты сегодня всё равно не с ним, пошли со мной. Около моего дома кошка недавно родила, прикинь, осенью, и мы сейчас котят пристраиваем. Посмотришь?

У Оли отлегло от сердца. Котята — это всегда хорошо. Кошки, как она предполагала, обладали той же способностью, что и они с Женькой. Но из-за свойственного кошачьим пофигизма почти не реагировали на жутких тварей, что могли оставить седым человека.

Потому и не попадались им. За редким исключением.

— Конечно, — легко согласилась она. — Погоди только, сумку домой закину и цифру возьму. Пофоткаю их, скину в соцсети, может, заберёт кто.

Зеркальный фотоаппарат у Оли появился недавно — родители подарили в конце прошлой четверти, мотивируя подарок хорошими оценками дочери и ещё стыдом за то, что не взяли её в поездку на юг. Она и сама не горела желанием — но родители почему-то решили, что Оля просто не хочет огорчать их и скрывает переживания.

Теперь она училась фотографировать. И довольно быстро заметила, какими плохими и размазанными получаются фотографии, если в кадр случайно попадает тварь.

Хотя самой твари на фото не видно.

Уже на подходе к дому, на ходу снимая с плеча оттягивавшую руку сумку, Оля услышала что-то, похожее на далёкий лай. Лай доносился со стороны парка, того, где она любила тусить с подругами летом. Единственного более-менее крупного парка в их городе.

— Подумаешь, собака, — пробормотала она себе под нос, но тем не менее поёжилась. По спине пробежал ощутимый неприятный холодок.

Тени вокруг радостно качнулись в её сторону, но Оля быстро смогла взять себя в руки. А когда за её спиной тяжело бухнула подъездная дверь, лишний раз напоминая о мерзких осенних снах — лай повторился снова. Слишком низкий и хриплый, чтобы принадлежать обычной домашней собаке. Даже очень большой.

***

Котят оказалось трое: рыжий, серый и трёхцветная. Кошка: трёхцветных котов не бывает, это Оля помнила. Если и бывают, то тяжело болеют и живут недолго. Они забавно возились внутри застеленной газетами картонной коробки, предусмотрительно вынесенной в подъезд, а за их неловкой вознёй пристально наблюдала бесстрастная, как иезуит, рыжая кошка.

— Классные, — Оля улыбнулась и приникла лицом к фотоаппарату. Фотографировать малышей было сложно: отворачивали головы, кривили мордочки в зевоте и требовательном писке. — Это сколько им, месяца полтора? В конце сентября родились?

— Как-то так, — рассеянно кивнула Стася, наглаживая кошку. Кошка буравила Олю настолько суровым взглядом, что та почти физически ощущала, как он тыкается ей в спину. — Осень тёплая была, особенно поначалу, вот они и решили, что это весна.

— Да уж, — вздохнула Оля и щёлкнула затвором фотоаппарата. Здесь, в подъезде, котятам не грозила хотя бы смерть от холода — да и кошку тут подкармливали. Хорошо, что мир оказался не без добрых людей. А то так бы и замёрзли на улице, бедолаги, снег же лежит уже.

Снег… Интересно, как всё-таки видят люди следы, что чудовища оставляют на снегу? Она пыталась вспомнить, что представлялось ей, пока она всё ещё была «нормальной» — и не могла. Ничего не шло в голову. Никаких странных следов или размытых пятен. Туман.

Оля уже почти закончила, когда телефон разразился пронзительной трелью. Женька. Ну конечно же. Иной написал бы в мессенджер — но они предпочитали не обсуждать дела, связанные с чудовищами, через интернет. Мало ли? Увидят переписку не те глаза — и билет в психбольницу обеспечен.

— Если ты по поводу Жужелицы и олимпиадок… — начала Оля, едва нажав на кнопку звонка, хотя уже и сама понимала, что это не так. Иначе он бы не звонил, а написал.

— Нет-нет, — торопливо ответили в трубке, — хотя я бы на твоём месте подумал… А, ладно, не суть. Короче, по поводу ноября и снов твоих.

— Я не одна, — Оля моментально сориентировалась. Этот разговор — не для Стаськиных ушей. Не стоит ей знать. — А что, что-то новенькое?

— Ну… вроде того.

Женька какое-то время помолчал — она слышала, как в трубке что-то шуршит, точно он переворачивает страницы книги — а потом добавил.

— Не влом зайти ко мне? Я сейчас неподалёку от парка, можно на улице пересечься. Тебе где удобнее, в самом парке или ещё в каком месте?

Оля задумалась. Не в парке ли не так давно лаяла и выла незнакомая собака? А хотя, впрочем, столько времени прошло… Наверняка она уже убежала. К тому же на дворе день: если там сейчас и есть собаки, они мирно прогуливаются с хозяевами на поводках. Бездомных гонят дворники — и правильно делают.

А до парка отсюда добираться удобно. Да и ориентир хороший.

— Окей, — она кивнула, забыв, что говорит по телефону. — Тогда давай в парке. У главного входа, минут через десять, ладно?

— Принято, жду, — откликнулся Женька и отключился, не прощаясь.

Оборачиваясь к Стаське, Оля уже знала, что сейчас наткнётся на её знакомый хитрый прищур. С таким подруга смотрела на неё несколькими часами ранее, когда речь зашла о Женьке. Ох, да когда это прекратится наконец?

Не то чтобы она считала, что у них с одноклассником никогда ничего не может быть — но сейчас они просто дружили, а слухи не прекращались.

— Это он, да? — вкрадчиво протянула подруга. — На свиданку собираешься?

— Иди ты, — Оля беззлобно отмахнулась и принялась упаковывать фотоаппарат обратно в чехол.

========== Глава 3. Следы на снегу ==========

Женька, как и договаривались, встретил её неподалёку от главного входа в парк, где стоял невероятно уродливый, похожий на соляной столп памятник. Памятник должен был изображать скорбь по солдатам, павшим в какой-то битве — но жители города негласно считали, что скульптор, его создававший, был явно пьян или хотя бы не в духе.