Крутая Брук Дэвис способна украсить своим обществом любую компанию, умеет шутить, веселиться и организовывать классные тусовки, на которые каждый бы хотел попасть. С музыкой, танцами, флиртом и, как знать, возможно, страстной ночью любви как кульминацией.
Крутая Брук Дэвис живёт не парясь, ведь какие проблемы могут быть, если ты юна, красива, богата, встречаешься только с самыми крутыми парнями, зажигательна, да ещё и с чувством юмора? Никаких!
Крутая Брук Дэвис больше всего на свете дорожит своей лучшей подругой Пейтон и больше всего на свете боится её потерять. Потому что только Пейтон знает, что мать Брук послала её к чёрту и откупается деньгами. Что деньги — единственное, что она может дочери предложить. Что крутые парни задолбали своей предсказуемостью и однообразием. Брук их как перчатки меняет, одного за другим, а они все как один — не особо умом отличающиеся, легко возгорающиеся страстью и так же быстро остывающие, скучные, нудные, парадоксально зацикленные на себе, да ещё и с тупыми шуточками в арсенале. Что Брук часто ложится спать абсолютно разбитая и очень старается не плакать, изо всех сил, потому что боится начать и не остановиться.
Крутая Брук Дэвис больше всего на свете дорожит своей лучшей подругой Пейтон и больше всего боится её потерять. Потому что Пейтон единственная, кому известна правда: крутая Брук Дэвис — самая ранимая девушка на свете, которая сделает всё, чтобы никто не добрался до её души, не ранил и не сделал больно.
Она просто делает всё возможное, чтобы никто никогда не узнал, какая она, настоящая, и не плюнул на неё. В маску тусовщицы и своей в доску сексуальной чики без планов на жизнь всегда плевать сложнее.
========== 127. Лукас Скотт (Холм одного дерева”) ==========
Брук, ты милая девушка, которой не жалко ничего ради твоих друзей. Ты весёлая, забавная, творческая, креативная, и, как уже не один раз доказывала, очень заботливая. Ты, определенно, будешь замечательной женой и чудесной мамой. Я столько раз таял в твоих руках, когда нуждался в помощи и поддержке, — и не сосчитать.
А ещё — ты тёплая. Мне нравится лежать с тобой на кровати, обнимаясь. Мне всегда нравилось держать тебя за руку, потому что пальцы у тебя тонкие и пахнут сладким чаем, а прикосновения ласковые. Когда мы пили чай или натуральный апельсиновый сок (помнишь?) ты так мило глотала, что я даже любовался.
Ты веселая. Заставить улыбнуться такого зануду, как я, не у каждого выходит. Но у тебя выходило. Всегда-всегда. Рядом с тобой я не улыбаюсь, нет. Я хохочу. А, значит, ты гений по дарению хорошего настроения.
Ты классная девушка, милая Брук. Очень классная. Твои нежные глаза, удивительно лучистый взгляд, теплые губы и легкие касания, твоя точеная фигурка и чудесная грудь, твое умение одеваться просто, но элегантно и со вкусом, твоё потрясающее умение общаться так, что рядом с тобою легко — это самое главное, что оценит любой друг.
Ты такая весёлая, Брук, что компания без тебя — не компания. Тебя нет — и веселья такого искреннего, непринужденного, крышесносящего, нет тоже. Потому что, когда нет тебя, исчезает самое главное в каждой компании — душа.
А ещё ты умная, цепкая, сильная, вдохновенная и умеющая вдохновить других. Что бы не случилось дальше, Брук, у тебя обязательно всё получится.
Ты — самая лучшая девушка на свете, Брук, потому, пожалуйста, не печалься из-за меня. Не страдай из-за меня. Может быть, мы не вместе по моей вине. Может быть, у меня просто не достаточно сил, чтобы полюбить тебя.
Может быть, милая Брук, мы расстались потому, что ты слишком хороша для меня.
========== 128. Карен Ро (“Холм одного дерева”) ==========
Мы все были юными и немножко глупыми. Каждый совершал ошибки. Конечно, можно было бы, наверное, допустить их меньше, чем допустили в итоге, но нет. Так нельзя. Если бы вся жизнь была бы идеальна, разве мы бы смогли это понять? Разве могли бы радоваться своему спокойствию и стабильности? Вряд ли.
А моя жизнь — это американские горки. Ты встречаешь парня. Влюбляешься. Забываешь, как дышать, когда он рядом. Забываешь, что вообще нужно дышать. Ты порхаешь, словно бабочка, не замечая, что летишь к огню. А потом этот огонь обжигает тебя. И почти лишает крыльев. Уставшая, несчастная, совершенно измотанная, ты из последних сил держишься, чтобы не упасть в разверзшуюся перед тобою пропасть. И думаешь лишь об одном: как не сдастся. Не опустить рук. Жизнь почти ежедневно даёт нам повод опустить руки. Но делать этого нельзя. Стоит однажды сделать это — упадёшь и больше не поднимешься.
Потом начинается другая жизнь. Когда, как бы не было сложно, ты радуешься материнству. Потому что твой сыночек забавно улыбается одними ямочками на щеках и заливается счастливым смехом, тряся музыкальной игрушкой над твоим ухом. Потому что он растет и уже стоит на нетвёрдых маленьких ножках. Потому что, не научившись ещё как следует ходить, он старается бегать. И, когда видит мяч, глаза его горят огнём. Гены, как бы не отрицал их, — сильная вещь. Их не обойдёшь и не обманешь.
А потом он растёт. У него твоя улыбка и мягкий лучезарный взгляд. И он похож на маленькую плюшевую игрушку, только живую. Он любит читать, сопит, склонившись над книгой. В младших классах уже приносит книги из библиотеки, которые читают дети, года на три его старше. Например, «Восточный экспресс», или «Клуб четырёх».
А ещё — он обожает баскетбол. Сияет, точно звонкая монета, когда ты, наконец накопив, даришь ему новую форму (из старой он уже вырос, коротковата). Будь чуть эмоциональнее — прыгал бы от счастья, ведь у него ещё и мяч новый есть. И ты никогда не волнуешься за него. Потому что точно знаешь: если он не в библиотеке, то точно на площадке для баскетбола, гоняет мяч с друзьями или тренируется в одиночестве.
Ты, однажды обжигаясь, подумала, что не будешь любить. Точнее, не так. Ты просто не нуждалась в чьей-то любви. Долгое время ты полностью отдавала себя сыну, работала над его воспитанием, боялась, что что-то пойдёт не так. Тебе было некогда думать о себе. Ты думала о ребёнке, которого любишь больше всего на свете, потому что он — живое свидетельство того, что у тебя была любовь. Что однажды ты была неосмотрительно, но искренне счастлива. И так было до тех пор, пока ты вдруг однажды не поняла — твой ребёнок вырос.
Он вырос, а тебе ничего не осталось. Просто ты проснулась в одно солнечное утро, обещающееся стать прекрасным днём, и поняла — у тебя самой ничего нет, кроме сына, который давно уже живет своей жизнью. Потому что он вырос. Потому что он больше в тебе не нуждается.
И вдруг ты понимаешь, что, наверное, твоё счастье, такое долгожданное, заслуженное, как и у каждого человека, всё это время было совсем рядом. Твоё счастье держало на руках твоего сына и воспитывало его вместо отца. Твоё счастье было рядом, как-то самое сильное плечо, в котором ты нуждалась, как и любая другая женщина, и к которому ты, первому, шла с радостью или бедою.
И ты снова взлетаешь — на этот раз осторожно. Тихо. Ты паришь в вышине, ты наслаждаешься прекрасными видами своей жизни, в которых есть мужчина, чье сердце бьется с твоим в унисон. Ты прижимаешься к любимому, который уж точно будет рядом, всегда. Ты знаешь, что он никогда не уйдет. Никуда.
А потом твоё прошлое возвращается. И снова берёт над тобой верх. Отнимает твоё будущее. Опять делит твою жизнь на «до» и «после». Что сказать, уничтожать твою жизнь у Дена Скотта всегда отлично получается.
И ты опять раненной птицей несешься вниз, а под тобою пропасть.
Ты остаешься одна, растерянная, несчастная. Теперь уже — мать-одиночка двоих детей.
Ты совершенно не знаешь, что делать. Может быть, растеряна даже больше, чем, когда такое случилось с тобою в первый раз. Потому что тогда у тебя была юность. Юность, что бы не случилось, всегда даёт крылья.
И ты, истерзанная, ищешь в себе силы жить. До тех пор, пока он, твой любимый, твоё несостоявшееся будущее, вдруг не приходит в твой сон — красивый, спокойный, счастливый и, как всегда, любящий.
