— Правда? — брови Мастера изумленно взлетели вверх. — А мне кажется, именно этим ты занимаешься в схватке со своим главным врагом. Разве нет?
— Мое время — золото, Мастер, — ухмыльнулся злодей-консультант, — часики тикают: тик-так, тик-так, тик-так.
— О, — Мастер расхохотался так искренне, точно ему веселую шутку рассказали, — умоляю, не пугай меня временем. Если бы я захотел, у тебя бы его не стало, Мориарти.
Холодные глаза Мастера блеснули недобрым огнем. Обойдя хозяина дома кругом (Джим почувствовал себя песиком на собачьей выставке, и ему это крайне не понравилось), визитер облизал губы и, сложив на груди руки, наконец, решился объяснить суть своего визита:
— У нас с тобой общая проблема, Джим. Враг, которого искренне желаем уничтожить, но не можем отключить чувства. Враг, к которому питаешь, — он на миг задумался, — я бы сказал, что-то вроде болезненной привязанности. Играть с любимым врагом — очень увлекательное занятие, не так ли? Затягивает. Невозможно остановиться. Окажешь мне услугу? Расправишься с моим врагом?
Расправиться с врагом. Сколько раз Мориарти довелось слышать эту фразу — не сосчитать. Каждая вторая просьба, что поступала к нему, была именно этого характера.
— Предсказуемо, — театрально вздохнул криминальный гений, — я думал, ты меня удивишь. Но, что поделать? — он пожал плечами. — Я возьмусь за работу. Думаю, для меня она будет слишком легкой. Детская забава, да и только. Так что, кто там твой любовничек, который жить тебе мешает?
— Его зовут Доктор. Когда-то мы были друзьями, но сейчас… я бы сказал, в состоянии развода.
Мастер по-кошачьи выгнул спину, подходя к Мориарти ближе. Теперь они оказались прижатыми друг к другу почти вплотную.
— У тебя задача не из легких, дорогой Джим, — Мастер прямо посмотрел на Мориарти, тот снова ощутил себя собачонкой, и это очень не понравилось криминальному гению, — я пару раз доводил его до кардинальной смены внешности, у нашего народа именуемой регенерацией, держал в плену долгое время, рушил все его планы веками и знатно развлекался с его спутниками, к которым Доктор болезненно привязан. Ах да, мистер криминальный гений, — Мастер сделал многозначительную паузу, — Доктора тяжело убить. Посмотрим, так ли ты умен, как о тебе говорят.
— Что? — Джим возмущенно фыркнул, скривившись от желания немедленно двинуть в эту красивую челюсть, что находилась столь близко к его лицу. — Ты, видимо, не понял, с кем имеешь дело. Я размножу тебя по стенке и вырву все твои органы в алфавитном порядке, а потом мне подадут их на завтрак.
Мастер расхохотался. Звук его смеха разлился по комнате, отдался эхом. В глазах плясали чертики. Ему явно было очень весело.
— Вы, люди, всегда так самоуверенны. У тебя отличный ум, мой дорогой Джим, пожалуй, он очень выделяет тебя из толпы. Но, поверь мне, если бы не моя сентиментальность в отношении Доктора, я бы не находился здесь, не стоял перед тобой. И, будь уверен, скорее, это мне довелось бы лакомиться твоими органами под соусом. Интересно, что у тебя вкуснее — сердце, или мозги?
Джим Мориарти был огорошен подобными заявлениями. Он любил опасных парней, кому как не им было добавлять в его жизнь каплю адреналина. Он любил самоуверенных клиентов — с ними интереснее было работать. Но Мастер… О, он обещал качели. Видимо, его, Джеймса, задачей было удержаться при раскачке. К тому же, выполнить задание одного необычного инопланетного существа по устранению такого же существа другого — это было вызовом для него. Самым настоящим. И, когда он исполнит свою задачу, можно будет подумать о том, чтобы заставить этого галактического бульдога поплясать на задних лапках перед ним — величайшим криминальным умом современности. Кто знает, может быть, они даже подружатся. Конечно, если у Джима будет на то настроение.
— Хорошо, милый, — Мориарти прикрыл глаза, облизал губы, — я избавлю тебя от твоей проблемы, так уж и быть. Люблю помогать людям. Но цена будет высока. Идет?
Мастер бегло оглядел его, присвистнув, точно только сейчас заметил что-то удивительное. В глазах его пытливый интерес сочетался с высокомерием.
— Сначала сделай то, что прошу, дорогой Джим, — медленно растягивая фразу, сказал он, — потом поговорим и об остальном.
Он протянул руку для рукопожатия. Как только рука Мориарти соприкоснулась с его пальцами, прекратил контакт.
— Ну что ж, мистер Вествуд, — как бы между прочим, сказал он, — у тебя неделя. К грядущему воскресенью я желаю получить голову Доктора на блюдечке к ужину. Действуй.
— Думаю, я закончу раньше, Мастер — самоуверенно улыбнулся Джим. — Слишком заинтересован.
Мастер кивнул:
— Не сомневаюсь, дорогой Джим. Не сомневаюсь.
Развернувшись на каблуках, он направился к выходу. Уже у двери обернулся, бросив как бы между прочим:
— Ах да, если вдруг тебе понадобится моя помощь по устранению Шерлока Холмса, обращайся. А то ваша прелюдия слишком затянулась. Ну, пока.
И зашагал прочь, больше не оборачиваясь, оставив Мориарти один на один с, пожалуй, самой интересной головоломкой в его жизни.
========== 116. Дризелла Тремейн и Мэрлин ==========
Она под сизым, от дождя ещё не отошедшем небом стоит, отчаянно губы кусает. Когда магия только вонзалась в её тело железными прутьями, она не верила, что вскоре будет худо. Мастерство росло, границы между добром и злом фантастически быстро стирались, а замечать, что что-то не так, она стала слишком поздно. Ей теперь казалось, что душа навечно в чёрной мгле тонет, во тьме исчезает. Солнце, глаза слепящее, бьет в висок, жарко палит солнце. Дризелла совсем не уверена, что она заслуживает солнца. Помедлив и подняв испачканный в траве плащ, она накинула его на плечи, и медленно уходит во тьму чёрного леса.
Чёрный лес — проклятье отщепенцев и одиночек, беспокойное пристанище негодяев перед неминуемой смертью. Ужасы его злодеев не пугают, мрачные души, во мгле захлебнувшиеся, куда больше боятся лучистого неба и легких перистых облаков. Не для мерзких тварей, другим жизнь отравляющих, свет и надежда. Коль сделал выбор разрушать, рушь до конца, проклятая и всеми проклятая.
Дризелла усмехается с горечью, шаги Мерлина позади себя слыша. На что она, глупая, надеялась? Что он позволит ей вот так уйти? В одиночестве оставит? Даст несколько драгоценных секунд уединения и философского спокойствия? Ну уж нет. Без него, волшебного, вода не освятится, и солнце без его великого позволения не встанет утром на горизонте.
Она выбирает крайнюю полянку, где растут молоденькие елки, еще не окрепшие и беззащитно шелестящие на ветру. Здесь он не имеет шансов её не заметить, а ей его отсюда отлично видно — почти как на ладони. Мерлин идёт спокойно, источая уверенность, ступает по земле неспешно и словно бы следит, чтобы не наступить на какую-нибудь козявку или букашку.
Пара шагов — и он рядом. Садится молча подле неё. Ноздри Дризеллы тут же мягкий аромат его тела вдыхают, пальцы физически чувствуют мягкость волос.
Она ломает их, слушая хруст, сжимая зубы. Но не от боли, потому что физическая боль — это ничто, пыль, по сравнению с болью душевной. Эмоции её схожи на те, что испытываешь перед смертью, стоя на её пороге. Холод. Пустота. Отчаяние. И единственный вопрос — что и когда пошло не так в жизни?
— Дризелла! — тихо окликает Мерлин. — Посмотри на меня.
«Дризелла». Дурацкое имя, мерзкое. Хрустящее, точно старческие суставы. Но из его уст даже оно, всегда раздражающее, звучит как музыка.
Она неохотно медленно поднимает голову. Глаза Мерлина тёплые, лучезарно доверие излучают. Пальцы, что сжимают её прохладную руку, мягки и теплы. Впечатляющий контраст.
— Всё можно изменить. Ты же знаешь.
— Поздно, — горько качает она головой, кусая опухшие губы, — уже поздно.
— Брось, — он улыбается, — никогда не поздно. Ты ещё молода. У тебя ещё есть шанс. И не один. Я рядом. Я помогу. Возьми меня за руку — я с тобой. Здесь.
Она ещё молода. И правда. Спасибо, Мерлин, за напоминание. Дризелла себя старой каргой чувствует, давно уже жизни в своих жилах не ощущает.
