Мысли лениво блуждают в голове, сонно шевелятся в мозгах. Он все хорошенько обдумает. Но не сегодня. Этим вечером у него есть занятие куда важнее.

Освальд медленно оборачивается к двери. Его особенный гость сидит в кресле, потягивает коллекционное вино начала прошлого века и кривит губы в ухмылке. Очевидно, он собран и спокоен.

— Что ж, мне стоит поблагодарить за безупречно выполненную просьбу. Идеально. Спасибо.

— По-другому не умеем, — самодовольно улыбаясь, ответил Мориарти (а это был именно он, легендарный злодей-консультант, в чьих услугах даже прожженный преступник Пингвин нуждается, как оказалось), — обращайся, если что. Если не пугает оплата.

— Да, — задумчиво склонив голову, кивнул Освальд, — кстати, об оплате. Какова цена?

— О, я прошу немного, — щелкнул языком Мориарти, — всего лишь расправиться с моей… маленькой проблемой. Одолеть мою… — язык проходит по сухим губам, — крохотную слабость.

Освальд сел в свое кресло-трон, сосредоточено глядя на собеседника.

— А если точнее?

— А если точнее, — Джим склонился к нему ближе, голос его перешел в интимный, почти страстный шепот, — убей Шерлока. К полуночи следующего вторника я жду его кудрявую голову на блюдце.

========== 63. Локи, Ванда Максимофф и София Фальконе ==========

— Слушай, — София нервно прикусила губу, — ты был расстроен, я была пьяна, переспали. Не делай из этого драму, ладно? Хоть из этого ее не делай.

Они стояли в противоположных концах комнаты и каждый смотрел в никуда — София в окно, на залитый ночной мглой город, Локи — в стену, как будто от этого она способна была разрушиться.

— Я не делаю драмы, — покачал головой он, — не будь столь самоуверенной. Слышал, тебе это присуще.

— А, то есть, ты сверлишь глазами эту несчастную стенку уже полчаса просто так, потому что она невиданно красива? — съязвила София. — Надо же, не замечала.

София была зла и раздражена. Бог обмана знал, почему. Причина была проста и банальна до колик — как всякой женщине ей претило сравнение с другой женщиной. Особенно, если оно было не в ее пользу. И она могла бы сколько угодно кричать о том, как ей наплевать на их интрижку, произошедшую парочкой ночей ранее. И даже сама себя могла при желании обмануть. Вот только его, Локи, Бога обмана, София Фальконе обмануть не могла.

Локи это настораживало и пугало. Нет, он вовсе не боялся, что обиженная кошка обрушит весь свой гнев на его голову. Вовсе нет. Гораздо больше он опасался реакции Ванды. Потому что точно знал — по голове она не погладит и в дружеские объятья не заключит. А значит, между ними теперь будет стена такая, что позавидуют даже строители Великой Китайской. Казалось бы — что может быть хуже, не так ли? Но нет, оказывается, могло. Для этого нужно было всего лишь разгневаться, отчаяться и переспать, по сути, с первой попавшейся женщиной.

А раньше у него не было ни одного прокола. Проклятая любовь. Все испортила.

Локи бросил еще один абсолютно равнодушный, пустой взгляд на уже успевшую опостылить любовницу, и вышел, громко захлопнув за собой дверь.

И, едва очутившись на улице, лицом к лицу столкнулся со своей зазнобой. Ванда презрительно фыркнула и, горделиво задрав голову, ушла по дорожке, усыпанной гравием.

Но напоследок подарила ему один прощальный взгляд. И в ее глазах Локи прочел ответ на самый интересующий свой вопрос — Ванда ревнует. До колик.

========== 64. Круэлла Де Виль и Дракула (Александр Грейсон) ==========

Итак, мрачное царство Аида, подземное логово для негодяев, преступников и заблудших душ. Единственно возможное место для такого ублюдка, как он.

Когда Дама с косой пришла за ним, коснулась пальцами его век, навсегда закрыла ему глаза, отпуская величайшего грешника в свободный полет, он уже знал, что обречен вечно прозябать во тьме мрачного подземелья. Он стремился выйти к свету — и смертельно пострадал от его сияния. Он хотел снова стать человеком, но давно за личиной монстра потерял эту часть себя.

Смерть, вечное забвение, забытье, пришла внезапно, вошла без стука, появилась без предупреждения. И, даже зная свой дальнейший удел, Грейсон сдался на ее милость с такой радостью, как дитя встречает мать. Он устал от существования. Он хотел небытия.

Ничего не вышло с Миной. Вся его борьба, все усилия, оказались напрасными. Она приняла монстра в нем, но так и не смогла полюбить. Илона, его супруга, оказалась просто тенью прошлого. Мина была другой. Она хотела другого и стремилась к другому. Она так и не смогла принять его истинную суть до конца. Все, ради чего он боролся, что еще привязывало его к зябкому существованию, оказалось напрасным.

Потому, когда длань Смерти коснулась его острого плеча, он лишь с облегчением вздохнул и отдался Ее воле. Покорным слугой шел за ней, не оглядываясь, не думая о прошлых ошибках, не сожалея ни о чем содеянным. Он никогда не был хозяином жизни, всегда — её пленником. Ничего не решал, почти ничего не контролировал. Жизнь сама выбирала каждый из его черных мрачных дней и дала лишь обрывистое короткое счастье. Стоило ли страдать? Жалеть о содеянном или переживать о том, чего не сделал?

Со стоическим спокойствием граф Дракула входит в чертоги Преисподней. Спокойно осматривает ее бардовую зловещую мглу. Недолго думая, заходит в бар — не потому. что хочет выпить за свое окончательное поражение. Потому что до чертиков интересно, ощущают ли трупы вкус и запах еды, либо только убеждают себя, едят по привычке?

Слепая хозяйка убогого заведения навострила нос, обнюхала, как собака. После короткого разговора таки принесла заказ — бутылку шотландского виски. Тянуть великий господарь Валахии не стал, выпил залпом, ни на миг не раздумывая. Ничего. Только воспоминание о вкусе и приятном огне, что жег глотку, болезненно ворвалось в останки затихающего сознания. Значит, необходимость есть и пить здесь — просто привычка, ничего более. Жаль. Дракула уж было понадеялся на чудо, а пора бы уяснить, что чудес не бывает.

Он заметил ее не сразу, только когда случайно повернул голову к окну, куда бесцеремонно заглядывал тяжелый ультрамариновый свет. Но, когда он увидел ее, ощущение возникло такое, будто его сердце бьется в аритмии. Он готов был поклясться, что чувствует нервные удары в своей груди, совсем такие, как когда был жив.

— Дорогой, — хриплым голосом сказала она, — любуйся мной чуть более с близкого расстояния, разрешаю. Не хочешь заказать даме выпить?

Это была не Джейн. Слишком груба. Слишком своеобразна. Никакого изящества. Вместо мягкого напевного с ирландским акцентом — грубый прокуренный голос побитой жизнью дамочки. Вместо пластики пантеры перед прыжком — резкие, как удары ножом, движения. Странные волосы, странная прическа. Никаких изысканных платьев. Кричаще-вульгарные меха, дорогие украшения, массивно сидящие на хрупкой шее. Невообразимый дикий макияж. Пьяная в доску. Горбится.

Это была не Джейн, но это была она. Холодные голубые глаза, острые скулы, маленькие уши, которые она так любила, чтобы он покусывал в минуты страсти, изящные руки. Даже улыбка, стоит только смыть с нее налет издевательства, была ее.

Он быстро очутился за столиком, где она скучала в одиночестве. Заказал все, что попросила. И даже больше — дополнительную бутылку виски, чему она несказанно обрадовалась, даже потухший взгляд загорелся.

Принесли заказ. Она протянула бокал, точно произнесла тост и предлагала чокнуться, но столь же быстро прижала его к губам, залпом, жадно осушив.

— Ах да, кстати, — вдруг воскликнула она, — Круэлла Де Виль.

— Граф Дракула, — растянув губы в подобии улыбки, ответил он, — добрый вечер.

— Кого сюда только не заносит, — сказала она, пожав плечами, — что ж, дорогой, раз уж ты здесь, давай выпьем.

В этот раз они чокнулись. Она пила залпом, стопка за стопкой, а он… он вспоминал леди, до боли похожую на нее. Возможно, свой самый яркий и порочный роман.

========== 65. Серсея Ланнистер, Роуз Тайлер и Триш Уолкер ==========