Марла, как выяснилось скоро, сидела на героине. Я почти уверена — на за горами тот день, когда я стану раздражать свои ноздри белым порошком. Из жалости и сочувствия к ней. Из ненависти к себе.

Встреча с Марлой стала кошмаром моей жизни. Но, знаете, в чем главная проблема?

В том, что мне плевать. Абсолютно совершенно плевать.

========== 49. Эльза Эррендел, Мерлин и Артур Пендрагон ==========

— Конечно, зверушек он подкармливает, как же. Травку на полянке для зелий собирает, — Артур презрительно хмыкнул, забравшись на вершину холма, и, крадучись, пошел дальше, прячась за деревьями.

Благо, это была дубовая роща, столетние деревья распластались до небес и заметить человека было весьма сложно. Артур, естественно, принял дополнительные меры — одел черный плащ, закрыл лицо капюшоном. Как тать крался за другом, а все потому, что просто не мог, наконец, не раскрыть тайну, которую скрывал хитрый Мерлин.

Мерлин стал странно вести себя около двух недель назад. Он отводил глаза, юлил, когда попадал под череду вопросов своего короля, а еще — и в этом Артур мог бы поклясться — краснел, как дитя, которое за воровством конфет застали.

В конце концов, разгневанный король поставил своему слуге ультиматум: либо он признается, к кому на свидания бегает, либо пусть отправляется на постоянное место жительства в лес. Мерлин промямлил что-то о том, что подкармливает новорожденных оленят, чья мать была застрелена на охоте. Объяснение звучало неубедительно, еще более неубедительными были отведенные глаза Мерлина и его потупленный взгляд.

Короче говоря, хитрый слуга не оставил Артуру выбора. Потому сейчас он вышагивал вслед за другом, крадучись вором. Эту тайну он обязан узнать. Иначе не есть и не спать ему никогда.

Когда Мерлин неожиданно остановился на холме, Артур тоже затормозил. Даже дышать перестал, притаившись за деревьями. Мерлин тихонько позвал:

— Выходи!

Из-за зелени лесной чащи вышла девушка — хрупкая блондинка в синем платье. Она улыбнулась и Мерлин улыбнулся ей в ответ, протянув провизию, которую с завидной регулярностью тянул из кухни.

— Так вот что за зверушек ты здесь кормишь, — усмехнулся Мерлин, — хитрец.

Он заметил, что девушка жадно пьет молоко, принесенное его слугой. Как не старался, но не мог полностью расслышать разговора, который они вели. То и дело звучали слова “магия”, “дар”, “проклятье”.

Артур тяжело вздохнул. Сделал несколько шагов, вовремя убрав ногу, чтобы не наступить на ветку. Замер, прислушиваясь. Обрывок разговора, который удалось расслышать, не порадовал.

— Ты не понимаешь, Мерлин, — говорила она, качая головой, — владеть такой силой как у меня — это катастрофа. Это ужасно. Я словно проклятая. Меня ненавидят. Я бежала сюда, но и здесь нет мне покоя. Что мне делать? Ты можешь избавить меня от этого дара? Я не хочу его иметь.

— Нет, — покачал головой Мерлин, — это невозможно. Даже если бы я хотел. Я не могу. Прости.

— Не нужно избавляться ни от какого дара.

Они оба сразу же обернулись. Одновременно, не сговариваясь.

Мерлин вскочил на ноги, неуклюже зашатался, едва не упал.

— Артур! Ваше величество, я…

Артур подошел ближе к Эльзе. Посмотрел на нее, склонившуюся в поклоне. Взял за руку.

— Не нужно бояться никакого дара, — продолжил он, — думаю, он нам еще послужит.

— Разве здесь не запрещена магия? — тихо спросила Эльза, подняв на него взгляд.

— При моем отце была запрещена, — кивнул Артур, — но теперь правлю я. Мы все изменим. Пойдемте во дворец.

========== 50. Беллатрисса и Локи ==========

В Азкабане холодно и мрачно. Тяжелые прутья железных решеток леденят озябшие пальцы, дементоры рвут на куски уставшую, запутавшуюся во мгле, душу. Их ссылают сюда, как опаснейших преступников, в наказание и в надежде на раскаяние. Чушь. Таким, как они, раскаяние не ведомо, и жалость тоже. Только ненависть, злоба. А еще — жалость к себе, бесконечная, тяжелая, тягучая, словно приторное вино.

Локи третий месяц в заточении и все это время наблюдает за соседкой, сидящей в камере напротив. Тихой ее не назовешь. Буйные черные волосы цыганской нагайкой развиваются по плечам, бесноватые глаза угольного цвета горят яростным огнем, губы сложены в гримасу, таящую злобу и ненависть. Она демонически красива и — сразу видно — дьявольски опасна.

Иногда их взгляды встречаются. Локи смотрит внимательно, изучающе, старается заглянуть в душу, и тонет в ее непроглядной тьме. Мрак внутри этой женщины такой силы, что дементоры — детская забава. Раньше он думал, что повидал уже всех злодеев на свете. Пока не встретил ее.

Её зовут Беллатрисса и она обожает Темного Лорда, как фанатик обожает своего Бога. А еще мечтает убить всех магглов, всех до единого. Это — все, что удалось узнать о ней за время трехнедельного заточения. Прямо он, конечно, не спрашивал, ловит крупицы из ее невнятного бормотания, больше похожего на бред. Она сумасшедшая, ей бредить по статусу полагается. Локи бы предпочел держаться от этой дьявольской женщины как можно дальше, но не тогда, когда нужен союзник в завоевании проклятого мирка, нашпигованного магией, точно спичечный коробок.

Локи подходит к решетке, сильно цепляется в нее пальцами, до хруста, и, облизав губы, растягивает их в лживо-приветливой улыбке:

— Тебе нужно убить всех магглов, а мне завоевать парочку мирков. Посотрудничаем?

========== 51. Рамси Болтон и Ганнибал Лектер ==========

К нему на прием никогда не приходили обычные пациенты. Скорее, маньяки, извращенцы, законченные ублюдки и были обычным явлением для него.

Но Рамси Болтон был самым необычным из всех людей, что довелось встретить на своем пути Ганнибалу. Доктор Лектер смотрел в эти холодные, как стальные цепи, глаза, слушал ледяной, точно айсберг голос, и думал, как земля может столь долго терпеть такое исчадие ада. Какая женщина с черною душою выносила это мерзкое отребье? Почти единственный раз, когда, глядя на пришедшего, он задавал вопросы сам себе, и сам не находил ответа.

Ответа не было. Точно сам Дьявол выбрал это слабое хилое тело и самую заурядную внешность, которую никогда нельзя было бы выделить на фоне остальных. Обыкновенные глаза. Жесткая линия рта, присущая многим мужчинам. Средний рост, средняя комплекция.

Занятный экземпляр, очень занятный. Вот каковым находил сидящего в соседнем кресле Рамси его психотерапевт.

— Что, доктор Лектер, — облизав влажные кровавые губы, спросил Рамси, — я вас забавляю? Вас радует общение со мной?

— Я нахожу вас очень привлекательным, — медленно кивнул Ганнибал, — вы, вне всяких сомнений, настоящая находка для психиатрии и весьма любопытный объект для наблюдения.

Рамси усмехнулся. Улыбка была из разряда тех, что наводит ужас. Способна парализовать слабых и беспомощных. Ганнибалу нравилось. Такой тип жестоких негодяев был его любимым типом. Он сам принадлежал к жестоким негодяям и — что уж скрывать — испытывал нечто очень похожее на гордость по этому поводу.

— Обычно я никого не забавляю, — Рамси облизал губы, пропитанные острым соусом, который он теперь с таким удовольствием поглощал, точно миллион лет во рту у него маковой росинки не было, — скорее, наоборот, навожу ужас. Однако мне удивительно и приятно то чувство, что вы испытываете в отношении меня. Вы не похожи на других людей.

— Правда? — без тени малейшего удивления спросил психотерапевт. — И чем же, по вашему, я отличаюсь от других.

— Вы — воплощение всех пороков простых смертных. Вы жестоки. Вы садист. Вы амбициозны. Ненасытны. Вы любите дергать людей за ниточки. Вы живете ради этого. Я прав?

— Правы, — доктор человеческих душ благосклонно склоняет голову, — я приятно удивлен, не скрою.

— А я, — облизав снова самый край губ, удовлетворенно улыбнулся Рамси, — приятно удивлен тем, насколько вкусен, при всем своем гнилье, может быть человек. Что это, Доктор Лектер? Печень?

Легкая, почти невесомая улыбка, коснулась уст Ганнибала.