Не в правилах Лены было бежать. Время шло, но она, вместо того, чтобы защитить себя железной стеной равнодушия к этому холодному презренному давнему существу, навсегда застрявшему в привлекательной оболочке молодого мужчины, все больше в него влюблялась. Все сильнее тянулась к нему.

Лена не знала, что хуже — ее чувство, греховное и неправильное, или то, к кому она это чувство испытывает. Но всякое сопротивление, чем больше проходило времени, тем сильнее становилось бесполезным. Любая попытка противостоять дьявольскому обаянию нового друга была бессмысленна.

И в конце концов, Лена сдалась. Она помнила тот вечер с его мягкими сумерками и приглушенными красками до деталей, до мелочей. Это был лучший вечер в ее жизни, когда она, нежно склонившись к его уху, прошептала: «Обрати меня!», а Донаван не стал перечить.

Теперь их было двое — охотников за кровью, что так радостно причиняли другим боль. И Лена ни о чем не жалела.

В конце концов, она была истинной Лютор. Так и должно было случиться. Непременно.

========== 44. Кэтрин Пирс и Артур Пендрагон ==========

Мой возлюбленный! Какая жалость, что теперь общаться мы можем лишь мысленно. Тебя нет. Враги оторвали тебя от меня, уничтожили твою жизнь, остановили твое сердце и кровь в твоих жилах. А мой мир потерял все краски. Исчезли звуки. Растворились запахи в отвратительном кровавом следе. Каждая секунда без тебя — боль. Каждая минута — страдания.

Мой возлюбленный! Какая жалость, что ты никогда не увидишь свою дочь. Маленький ангел, с такими нежными пальчиками, сладко урчащий, сонно дышащий курносым носиком. Она так похожа на тебя. Ей уже полгода. Вечером я выхожу на улицу, к звездам, показываю ей и говорю, что там ее папа. Она так забавно водит глазками. Мне хочется съесть ее, сладкую булочку.

У нее твои глаза. Когда я смотрю в них, то забываю обо всем на свете. Слежу за ее взглядом, таким обдуманным, осознанным, смышленым — и все кажется, будто это ты на меня смотришь. Посылаешь привет из мира мертвых, что разделил нас друг с другом.

Мой возлюбленный! Мне до безумия жаль, что ты не увидишь, как она растет. Нашу дочь зовут Надя. Я помню свои корни. Если бы ты был рядом, возможно, захотел бы называть ее Хоуп. Хоуп Пендрагон. Наша маленькая радость. У нее крохотные пальчики и пахнут они сахаром. Она уже ходит, правда, за руку. Стоит мне лишь отпустить ее ладошку, тут же падает наземь и сидит, испуганная. Иногда плачет, внезапно испугавшись. Тогда я беру ее на руки, крепко прижимаю и нежно целую маленькие сахарные щечки. Она — наверное, самое прекрасное, что у меня есть. Самое лучшее, что осталось от тебя. После тебя.

Мой возлюбленный! Каждую ночь я рассказываю нашей девочке сказку — о том, как сильно любила тебя, ее отца. Говорю о наших конных прогулках в лесу, о том, как ты восхищался моей магией и говорил, что хочешь тоже однажды научиться делать мне из воздуха цветы (хоть это и невозможно). Каждую ночь, перед тем, как уснуть, она слушает о том, что ее отец — самый сильный, самый прекрасный, самый мужественный человек на свете. Настоящий герой. Когда она вырастет, будет гордиться этим.

Я говорю ей о том, что ее папа отдал жизнь, чтобы ей жилось хорошо. Чтобы мы все — и она, в первую очередь — были свободны. Я говорю ей, что ее отец отдал свою жизнь за ее счастье. Она мне верит, я знаю. Всякий раз, когда я читаю ей сказки, говорю, что ее папа был самым смелым из всех прекрасных принцев, она улыбается. Она знает, что так и есть. Она верит мне.

Мой любимый! Я плачу каждую ночь, сжавшись в клубок. Мне плохо. Потому что нет тебя. Я не чувствую твоих рук, не ощущаю твоего теплого взгляда. Как это? Как я себя чувствую? Ужасно. Меня как будто разорвали на клочки. Как будто мир вокруг меня погас. Я больше не вижу цветов, краски погасли. Если бы не наша прекрасная доченька, я бы давно сошла с ума.

Жизнь без тебя — это блуждание по черному и безрадостному лесу. И ты должен знать это.

Мой любимый! Я знаю, что веретено твоей судьбы оборвалось не случайно. Знаю и то, что тебе бы очень не понравилось мое решение. Но я отомщу. Я стану карающей дланью для тех, кто отнял тебя. Они отняли тебя не только у меня. Они отняли тебя целого мира.

Мой любимый! Каждый день я вспоминаю наши лесные прогулки, как ты держал меня за руку, как целовал на залитой солнцем лужайке. И как ты обещал мне, что мы всегда будем вместе.

Мой любимый! У нас впереди — целая вечность. И, когда эта вечность наступит, мы снова будем вместе. Обещаю.

Но сначала — я отомщу. Я уничтожу каждого, кто будет стоять у нас на пути. Женщина, которую ты любил, умерла вместе с тобой. Теперь родилась другая женщина. И целый жестокий мир будет бояться меня.

Мой любимый! Ты должен знать, что милая, нежная Кэтрин, которую ты так любил, обязательно вернется к тебе.

Но сначала я отомщу. И пощады не будет никому.

Клянусь.

========== 45. Клэр Бичем и Джон Сноу ==========

Здесь холодно и мрачно. День короткий, а ночь невероятно длинная. Одна бесконечная, долгая ночь. Я шагаю по хрустящему снегу, чувствую, как зябну.

Иногда я просто ненавижу свою жизнь. Иногда мне кажется, будто я в чем-то виновата перед небесами. Каждый раз я путешествую сквозь эпохи. Сквозь время и пространство. Каждый раз думаю, в последний ли раз я пересекаю границы другого мира.

Этот мир — наверное, самый суровый из всех, что я видела. Даже мрачные верхушки гор Шотландии менее суровы, чем снега, что укрывают эту землю.

Я очнулась на холодной земле, посреди густого снегопада. Руки юноши подхватили меня и унесли. Меня хватило ненадолго. Я потеряла сознание. Когда очнулась, обнаружила себя в замке. Его высокие шпили возвышались за окнами, куда я подошла, едва обрела силу ходить. На землю, плавно кружась, падал снег.

Мне не было страшно. Может потому, что это третье перемещение во времени и я уже привыкла. Каждый день я думаю о том, как долго задержусь на новом месте. Удивительно, но я не устала. Мне даже нравятся такие перемещения. У меня не жизнь, а сплошное изумление.

Троекратный стук в дверь развеял мои мысли.

— Мисс, меня зовут Джон Сноу и вы находитесь в моем замке. Могу я войти?

— Входите, пожалуйста.

Я быстро заворачиваюсь в плед, что лежит на кровати, и оборачиваюсь к двери.

Он входит — высокий, красивый темноволосый юноша. Легонько кланяется мне, словно я не его гостья, а венценосная особа.

— Вы нашли меня?

— Да, — кивает он, — вы замерзали в снегу.

Он протягивает мне документы:

— Это ваши? Ваш зовут Клэр Ренделл?

— Да. Это мое имя.

Стоять очень сложно. Все еще чувствую дрожь в коленях. Кое-как я добралась до постели и снова легла.

— Простите, — я пытаюсь улыбнуться и, кажется, у меня даже получается, — я чувствую себя слабой.

Он сел на стул, тяжелый, с толстыми ножками, и внимательно смотрит на меня.

— Расскажите мне, что с вами случилось, леди Клэр.

И я рассказываю. О том, как впервые переместилась и меня называли «сасиннех». О том, как пыталась спасти Шотландию, путешествовала в Версале, видела средневековую Францию. О том, как потеряла мужчину, которого любила, и как разочаровалась в мужчине, которого ждала с войны. О том, что там, в далеком сороковом году, я была медсестрой на фронтах войны. О том, как попала за стену к одичалым, едва только очутилась здесь, и пыталась выжить.

Я была почти уверена, что он посчитает меня выжившей из ума. Но он поверил. Он слушал так внимательно, как никто и никогда еще не слушал меня в жизни.

— Хорошо, леди Клэр, — я скажу моей сестре, Сансе, она распорядится принести вам ужинать. Отдыхайте пока, а утром, когда обдумаем, как вам помочь, мы обязательно скажем.

Он встал и решительно идет к двери.

— Джон!

— Да?

— Вы верите мне? Мне нужно спасти свою Родину.

В голосе моем — мольба.

— Да, — спокойно отвечает он, и в глазах его доверие, — я вам верю. Я вас понимаю. Мне тоже нужно спасти мой дом.