И тогда Патрик перестал пересматривать свой список. С тех пор он держал все в голове, как генерал в разгар битвы. Он разработал изысканное средство в подборе адвоката к проекту, проекта к адвокату, адвоката к изобретателю. Его задания никто никогда не подводил. Кроме Пьера Цельса. Цельса никто не понимал. Несколько его дел были написаны лично Патриком.

Бликер обнаружил все это медленными фрагментами. Потом он позвонил Патрику.

* * *

После десяти минут, проведенных в кабинете Бликера, Патрик, наконец, убедил его, что знает о силамине не больше директора по исследованиям. После чего, пункт за пунктом, предложение за предложением, они вместе просмотрели отчет по проекту.

— И послушай, — простонал Бликер. — Он предлагает какой-то диспергатор для остаточного кремнезема.

— Зачем ему диспергатор? — спросил Патрик. — Почему бы просто не смыть его прямо в дренаж?

— Я не имею ни малейшего понятия. Но я не об этом. Послушайте, что в нем:

Купоросный камень

Сурьмяное масло

Дымящийся ликер либавия

Соль мирабель

Магнезия нигра...

И все это он называет, — Бликер посмотрел на отчет, — «алкагест». Он беспомощно посмотрел на Патрика. — О чем говорит этот человек?

— Алкагест? — Патрик выглядел встревоженным.

— Может быть, я неправильно произношу.

— Нет, вы были правы. Вот только... я подумал...

— Что вы подумали?

— Этот термин не использовался всерьез более пятисот лет. Это алхимический термин. Это означает «универсальный растворитель». Он растворяет все, что вы в него кладете.

— Алхимический? Растворитель? Бликер выглядел озадаченным.

— Он действительно может растворить кремнезем, — предположил Патрик. — Хотя формально я не вижу причин, по которым это было бы необходимо технически.

— Алхимия... — пробормотал Бликер. — Что это за век, по его мнению? Его кресло начало медленно раскачиваться. — Этому человеку нужна помощь. Он должен увидеть Зигфрида Уолтерса.

— Насколько я понимаю, он уже несколько месяцев лечится у Уолтерса, — сказал Патрик. Он тихо добавил: — Значит ли это, что вы не одобряете стендовый прогон?

— Нет. Это ничего не значит. Я собираюсь одобрить его. Фактически, совет директоров настаивает на том, чтобы мы разработали процесс, который мы можем продать Народной Республике. Эти двадцать пять центов гонорара загипнотизировали их. Во всяком случае, новый «Отсек Флюидизации» будет закончен через несколько дней. И тогда можно будет начать прогоны. Поручите это одному из ваших лучших людей. Если это сработает, заведите досье, как только переведете этого сумасшедшего на нормальный английский.

— Конечно, Энди.

— А теперь, — сказал Бликер, — что мне делать с Цельсом?

— Ничего, — ответил Патрик. — Оставьте его в покое. Может, у нас с вами нет того, что нужно, чтобы понять его.

— Как и всего остального, — заявил Бликер. — В этом-то и вся проблема. Любой химик, занимающийся корпоративными исследованиями, должен быть на сто процентов ясен рядовым сотрудникам, которые должны перевести его на тоннажную установку. Его мышление должно быть чем-то, что наши заурядные люди могут взять и разбить на элементы, на единичные процессы.

— По-моему, он своего рода гений, — упрямо сказал Патрик.

— Может, и так, но в нашем деле его гениальность — это не преимущество, это катастрофа. Что происходит, когда он что-то объясняет? Вы понимаете это? Вы не понимаете. И я ничего не понимаю. Никто этого не понимает. Несколько дней назад он впервые заставил работать силаминовой процесс. Четыре отдельные команды уже сдались. И как он это объясняет?

— Ему просто нужна была одна первоначальная молекула, чтобы инициировать его, — сказал Патрик. — И не спрашивайте меня, где он ее взял.

— Но я спрошу вас. Где он ее взял — вещь, которой никогда раньше не существовало?

Патрик беспомощно пожал плечами.

— Может, вы и правы, — задумчиво произнес Бликер. — Возможно, мы не обладаем достаточным умом, чтобы его понять. Возможно, нам следует изучить нашу собственную способность к пониманию новых технологий. Это как Уиллард Гиббс и правило фазы. Он опубликовал это в 1876 году, но никто в Америке не мог понять его, пока Оствальд не объяснил его по-немецки. Долгое время, если вы не могли читать по-немецки, вы не могли понять правило фазы. Что-то подобное происходит и здесь? Может быть, с нами нельзя общаться. Может быть, нам нужно проанализировать себя. Есть фирмы, которые делают это, вы знаете — управленческие оценочные фирмы... исследовательские оценочные фирмы.

Патрик рассеянно кивнул. — Предположим, у него есть что-то, чего нет у всех нас, но мы просто не позволим ему это использовать. Мы не знаем, как его слушать. Мы считаем его чудаком. Или мы для него уродцы?

— Но алкагест, Кон, правда. Полагаю, в следующий раз мы получим предложение по проекту производства золота. Он покачал головой. — Все, что я помню об алхимии, — это мой студенческий курс истории химии в Университете Вюрцбурга, как Фридрих зарезервировал почетное место, высокое положение для каждого алхимика, посетившего королевство.

— Что это было?— спросил Патрик.

— Самая высокая виселица во всей Европе.

* * *

Когда Патрик ушел, Бликер долго сидел, медленно поворачиваясь, за столом. Прав ли был Сасанов? Возможно, лаборатория была немного дезорганизована. Что-то было не так, не в порядке. Это Цельс? Администрация?

Бликер гордился тем, что знает все, что происходит в его лаборатории. (Он почти знал). Он знал, кто придумывает идеи, которые через пять-десять лет могут стать коммерческими. Он знал неудачника, которого придется перетасовать. Но как бы, ни была велика несовместимость, в прошлом его деятельность была достаточно масштабной, чтобы найти что-то, что, если и не полностью соответствовало талантам правопреемника, по крайней мере, держало его в чем-то полезном для компании и для него самого.

Но сейчас, впервые за тридцать лет, он чувствовал себя по-настоящему сбитым с толку. Он подозревал, что Сасанов никогда не столкнется с этой проблемой, а если и столкнется, то быстро и решительно с ней справится.

Бликер выбрал другой путь, более мягкий, но столь, же определенный.

Он позвонил секретарше. — Мисс Салли, соедините меня с Арнольдом Грюном, «Грюн Ассошиэйтс», — мрачно сказал он.

* * *

Позже он все объяснил Патрику.

— «Грюн Ассошиэйтс» является уникальной компанией в нескольких отношениях. Во-первых, они самые старые в нашем деле. Во-вторых, в настоящее время они — единственная группа управленческого обследования, имеющая возможность наблюдать за исследовательскими лабораториями, хотя, смею сказать, это лишь вопрос времени, прежде чем они потеряют эту монополию, учитывая, сколько миллиардов долларов ежегодно тратится на исследования в нашей стране.

— Вы сказали, что Грюн уникальна? — осторожно подтолкнул его Патрик.

—Я уже объяснял, — раздраженно сказал Бликер. — Ну, Грюн ввел другое оборудование, чтобы изучить их, показать, как они могут усовершенствовать свои методы анализа, полагаться на более мелкие образцы, сократить время исследования и общую стоимость исследований. Что-то вроде психиатра, который проходит психоанализ, чтобы стать лучшим врачом. Ну, Грюн сделал это с ними, и они, кажется, единственные комплексные инспекторы в этом бизнесе. Вот как они разработали свой «профиль подразделения», где они выбирают одного человека, у которого есть почти все недостатки исследовательской лаборатории, которую они пытаются исправить.

—Но не лучше ли было бы, — мягко сказал Патрик, — если бы за нами наблюдала группа людей, которых привел в порядок Грюн? Тогда мы будем обследованные обследованной обследующей группой. «Хоуп» использует только самое лучшее, знаете ли.

— Вопрос был поднят. Бликер был столь же вежлив. — Но здравый смысл возобладал.