Инспектор поправил пенсне и принялся изучать бухгалтерские документы. — Зависит от того, будем ли мы начислять его как обычные операционные расходы, или нам придется амортизировать его как капитальные затраты, возникающие в результате передачи активов, удерживаемых более шести месяцев. Он прочистил горло. — Я должен признаться, что у меня были проблемы с получением четкого ответа от сотрудников отдела внутренних доходов…

— Неважно, — поспешно сказал Бликер. — Если нам действительно нужен еще один консультант для колдовства, мы не можем беспокоиться о расходах.

— Нам нужен кто-то с необычной квалификацией, Энди, — сказал Арнольд Грюн. — Мы проанализировали его профиль. Как минимум, он должен быть специалистом в физике и химии с международной репутацией. Он должен быть человеком убежденным и не поддаваться тонким нюансам в своих убеждениях.

— «Как любопытно», — подумал Бликер. — «Не так много месяцев назад мне пришлось втиснуть алхимическую группу им в глотку. Теперь они все говорят мне, как это должно работать».

— Короче говоря, — заключил Грюн, — он должен быть ученым литератором, искренним, но красноречивым в импровизированной научной проповеди.

— Все это прекрасно, — сказал Бликер, — но где вы найдете такого человека в течение оставшегося часа?

Дверь распахнулась.

Вошли Патрик и незнакомец.

— Господа, — торжествующе объявил Патрик, — профессор Макс Клаппрот!

Как один человек, вся группа встала. Патрик представил их друг другу.

Бликер с интересом разглядывал новоприбывшего. Профессор Клаппрот был крупным мужчиной с бритым черепом, проницательными голубыми глазами и любопытным четырехгранным носом. Бликер никогда раньше с ним не встречался, но знал его понаслышке.

Тексты профессора Клаппрота по физической химии были эталонами в американских университетах на протяжении четверти века. Его исследования и публикации в области теплообмена, катализа и парофазных реакций были классикой, а его работа по скорости реакции принесла ему Нобелевскую премию. Все это он сделал с чистотой, логикой и экономией концепции, которая была одновременно вдохновением и отчаянием его последователей во всем мире. Он отклонил бесчисленные предложения от промышленности, но свободно согласился на консультационные задания, исходя из теории, что когда он работает для любого, ему не нужно сдерживать свой язык, ни для кого. Несмотря на его откровенную независимость, и, несмотря на то, что он взимал почасовую плату, запрашиваемую большинством других консультантов за день, он был настолько востребован, что мог выбирать задания, которые действительно его интересовали. Он с удовольствием несколько минут изучал схему работы, а затем указывал встревоженному клиенту на ошибки в конструкции, для исправления которых требовались сотни тысяч долларов. Он не терпел никаких глупостей. Была апокрифическая история, что он уволил аспиранта, который предложил в качестве своей кандидатской диссертации тему «Аспекты свободной воли броуновского движения».

— «Да», — подумал Бликер, — «приятели сделали правильный выбор». Он почувствовал, как в груди начинает разливаться теплое сияние. Впервые за три дня, он расслабился.

Патрик указал Клаппорту на кресло.

— Я не думаю, что пробуду здесь достаточно долго, чтобы сидеть, мистер Патрик, — резко сказал Клаппрот. Он посмотрел на свои часы. — Я надеюсь успеть на следующий самолет в аэропорт Кеннеди.

Цельс взглянул на настенные часы и улыбнулся. — Мы посадим вас на этот самолет, профессор Клаппрот.

— Это, что модель завода? — спросил Клаппрот, указывая на стол.

— Да. Дессалин протянул профессору нож для вскрытия писем.

— И вы хотите знать мое мнение о том, будет ли это работать?

— Да, — сказал Бликер.

— Это не может работать, — ответил Клаппрот. — Когда мистер Патрик вез меня из аэропорта, мы с ним тщательно изучили все документы. Кто-то пытается выставить вас дураком, мистер Бликер. Вы пригласили меня как раз вовремя. Он постучал по модели флюидизатора кончиком ножа для вскрытия писем. — Вам понадобится фантастическая тепловая энергия, которую вы можете получить только в полуядерной реакции. Но вместо того, чтобы нагревать, вы охлаждаете реакцию. Кроме того, вы планируете непрерывно направлять отработанный катализатор в этот сосуд! — он постучал по контейнеру с алкагестом, — который наверняка переполнится в течение нескольких часов. И еще кое-что. Ваши реактивы... ксерион... алкагест... таких вещей не существует. И, наконец, по вашему собственному признанию, ни один силаминовый процесс не может работать без автокатализа, по крайней мере, с одной молекулой ранее существовавшего силамина. Что касается противоречий в терминах... это непреодолимый парадокс.

— Не могут ли все эти проблемы быть преодолены путем правильного применения «пси»? — невинно спросил Патрик.

— ...Пси? Клаппрот уставился на директора патентного бюро в нескрываемом изумлении. Затем его лицо, лоб и кожа головы медленно покраснели. — Господа!— пробормотал он. — За кого вы меня принимаете?

— Мистер Патрик, — успокаивающе сказал Бликер, старательно избегая негодующего взгляда Патрика, — наш патентный поверенный.

— О, конечно, — холодно ответил Клаппрот. — Совсем забыл. Он подозрительно огляделся. Никто, казалось, не был смущен или огорчен. Только один или двое казались действительно довольными.

— Цельс поспешно вмешался. — Теперь мы должны очень внимательно следить за временем. Не могли бы вы сказать, профессор Клаппрот, что любой силаминовый завод, представленный этой моделью, вероятно, не будет работать?

— Он не может работать, — фыркнул Клаппрот. — А когда я говорю, что что-то невозможно, ЭТО НЕВОЗМОЖНО!

— Совершенно безнадежно, как вы говорите, — подтолкнул его Патрик.

— Ничего не стоит, бесполезно, бесполезно... — эхом отозвался Клаппрот.

— Нелепо? — пробормотал Дессалин.

— И глупо, идиотически, беспомощно, слабоумно, никчемно, — прогудел Клаппрот.

Патрик уставился на него, охваченный благоговением и восхищением. — «Марк Твен», — подумал он, — «не был более красноречивым в те дни, когда он был погонщиком мулов».

Но Клаппрот еще не закончил. — Пьяная куча хлама... беспутный беженец из кучи металлолома... бессистемное безмозглое оборудование...

— В Чежло полночь!— прошептал Бликер.

— Через центр! — воскликнул доктор Дессалин.

Профессор Клаппрот вонзил нож для вскрытия писем в наиболее важный центр модели. А потом сразу же в ужасе отскочил назад. — Мистер Бликер, — выдохнул он, — я не знаю, что на меня нашло! Я увлекся... Он наклонился, чтобы вытащить нож.

Дессалин схватил его за запястье. — Только не сейчас, профессор.

— Но…

— Нет. Мы втыкаем булавку в куклу. Теперь мы ждем. Я думаю, что мы не будем ждать очень долго.

— Ждать? Для чего? Что все это значит?

— Доктор Дессалин имеет в виду, что сейчас мы ждем трансатлантического телефонного звонка, — сказал Бликер. — Но мы не знаем, сколько времени это займет. Кон, может вам лучше отвезти профессора Клаппрота в аэропорт.

Клаппрот неуверенно посмотрел на лица сидящих за столом людей. Наконец он взял свою шляпу. Было ясно, что он считал себя среди сумасшедших. — Телефонный звонок? — пробормотал он Патрику.

— Да, некий господин Сасанов из Чежло, — объяснил Патрик. — Сейчас вы наложили проклятие на его силаминовый завод, и мистер Сасанов позвонит мистеру Бликеру и скажет ему, что он оплатит все гонорары, а потом попросит мистера Бликера, снова запустить завод.

Посетитель неловко отступил назад. — Не беспокойтесь обо мне, мистер Патрик. Я вызову такси.

Зазвонил телефон. Бликер поднял трубку. — Да, оператор, это Бликер. Во что бы то ни стало, соедините его. Товарищ Сасанов, какой приятный сюрприз!

В суматохе никто не заметил бегства профессора Клаппрота.

Конец