— Ты достаточно ясно указала на свою Волю, — подала голос старуха Алмазная, отрицавшая необходимость в реинкарнации уже лет двадцать как.

Она медленно дышала, чтобы не разразиться очередным приступом кашля.

— Прошу тебя, Рубин, отзови свою Волю, чтобы Янтарная стояла с нами наравне, как ведьма, как сестра.

— Эта женщина лишится своего Воззвания к Янтарю, если не искупит грехи перед Ассармиэль, — твердо произнесла я.

— Только Верховным решать… — начала Аметистовая, но тут же съежилась под моим недобрым взглядом. — Неужели… Неужели ты обладаешь силой отзывать ведьму от Камня?

Я надменно кивнула. После предательства Янтарной Ассармиэль подарила мне возможность самой принимать такие решения. Могла щелкнуть пальцем, и связь между Геоной и Янтарной ведьмой бы исчезла навсегда. Но не сделала этого. Эта молоденькая женщина с душой двухтысячелетней ведьмы по-прежнему была моей сестрой. И я не могла отказать ей в новом рождении. Наказать, но не убить. Она сделала ошибку, но и так дорого заплатила, чтобы искупить хотя бы часть. И заплатит еще. Ассармиэль будет довольна.

— На горизонте некто Алусар, — медленно произнесла я. — Восточный маг. Порождение опасное и гремучее к тому же. Земли по ту сторону Солнечного Полумесяца уже взывают к нам о помощи и неспроста. Магия Алусара втрое опаснее, чем магия тех, с кем мы сражались ранее. Келон, Уртамар, Сефлон, Рубин, разумеется, справится с врагом. Рубин — камень боевой магии. На этот раз я не дам вам ослабить меня. Одна из вас точно попытается это сделать. Но пока я не знаю, кто из моих сестер задумал убить меня, я не могу ничего сделать. Как следует пораскиньте мозгами. Мало кому захочется жить, если Алусар покорит Западные земли по эту сторону от Полумесяца.

Я прищурилась, обводя ведьм взглядом. Задержала взгляд на поднявшейся Янтарной и на опустившей глаза Изумрудной ведьмах.

— Как ни странно, мне потребуется ваше согласие.

Три из восьми сказали «да», остальные сохраняли гробовое молчание. Моя ладонь вспыхнула рубиновым пламенем. Ведьмы попятились. Выдавливая из себя слова согласия, они плакали…

Видение пропало так внезапно, что ощутила головокружение. Я все еще жила в теле Мэйв, и резкий переход мне не понравился. Я выискивала в тумане следующее воспоминание, понимая, что это не могло быть логическим завершением этого цикла. Все-таки произошло еще кое-что, так мне казалось.

В тумане показались смутные очертания, и я упала.

Проселочная дорога вела по направлению к городу. Сотни кособоких деревянных домишек ютились там и тут, следуя за рукавом бурной реки. Я не стояла на дороге. Я вообще нигде не стояла. Я зависла над городом. Кровавый горизонт указывал на то, что очень скоро здесь произойдет нечто ужасное. Я чувствовала ненависть и гнев, горечь потери и бессильную злобу. Теперь я ощущала себя так, как если бы мы вдвоем находились в одном теле и испытывали при этом разные эмоции и чувства. Я не хотела знать, что произойдет дальше, но выбора у меня не было.

Я подняла руки вверх, к небу. Я должна указать им… Должна сообщить им, что это воля Богов. И что я не хочу… Но меня перебила более жесткая мысль: они отвернулись от Ассармиэль, оскверняли ее молельни, должны быть наказаны за это. Потому что Рубин — цвет крови, цвет смерти, цвет гнева. Я подняла руки, и ведьма, в чьем теле я тогда находилась, начинала распевать первые предложения заклинания. Внизу заметались люди, молния ударила в землю, разом убив несколько человек. Я почувствовала ужас и страх. И попыталась отвести руки. Не вышло. Я Мэйв, и таково мое воспоминание.

Земля задрожала, вспыхнуло рубиновое пламя. Энергия веером разошлась от моего тела и впилась в город окровавленными клыками. Надо мной мелькнула тень, и я узнала в ней Мааррха. Только вот дракон вовсе не был Мааррхом. Он напомнил мне о драконе из моего сна: золотой, покрытый брыжами и костяными плавниками вдоль хребта, с длинным шипастым хвостом и оранжевыми глазами, в которых плескались всполохи огня. Он пролетел под ведьмой. Раскрыв пасть, он выдохнул воистину чудовищную струю. Огонь лизал деревянные домишки, пожирая один за другим, обращая людскую плоть в пепел и прах. На другом конце города золотой дракон плавно развернулся и пролетел еще раз, но на этот раз высматривая уцелевших. Его взгляд медленно скользил вдоль улочек, и на одной из них он заметил троих детей, жавшихся к обугленной стене. Я зажала себе рот от ужаса, но дракон только взмахнул крыльями и заскользил дальше. Он пощадил… пощадил детей.

Взрослых и стариков дракон убивал, убивал беспощадно и безжалостно. Затем поднялся высоко в воздух и, дождавшись, пока я перестану читать заклинание, подлетел ко мне. Его голос раздался у меня в голове: мысленная связь открытая и прочная, а это значило, что этот золотой дракон — мой дракон. Дракон, ставший спутником Мэйв Карающей Длани!

«Я сделал, как ты просила. Теперь ты выполни наш уговор. Откажись от сил своих сестер, верни им Целостность. Ты ведь обещала!»

Я медленно кивнула. Часть сознания не желала этого, но уговор был уговором, и я бы никогда не предала ожидания своего дракона.

Дрогнуло и это видение. Я получила контроль над своим телом, оказавшись в белоснежной пелене Пустоты. Я чувствовала себя иначе.

Теперь свою оторванность от Мэйв я воспринимала с гораздо большим пониманием, чем раньше. Я не помнила, потому что была…

В этот момент меня швырнуло на землю. Открыла глаза. И очутилась у высокого шпиля, уходившего в небесную гладь острым концом.

Ассармиэль предстала передо мной незамедлительно. Я уже не обладала теми возможностями, что раньше. Богиня передо мной излучала такую силу, что я склонила голову перед ее сущностью. Она приняла облик огромной белой львицы с короткой алмазной гривой. Ассармиэль смотрела на меня и как бы сквозь меня. От этого ощущения у меня перехватило дыхание.

— Мэйв, — заговорила Верховная потусторонним голосом. — Грядет опасность. Рубин, ты уверена, что больше не хочешь становиться аватаром нашей с Раадхром воли? Из всех наших детей, тирий ты одна лишь способна на многое. Лишь Камень твоей силы может вместить в себя…

— Я уверена, — глухо произнесла я.

— Что ж, тогда мне кажется, что я трачу понапрасну силы. Силы, которые мне обязательно понадобятся в будущем. Скажи мне, какую тирию из сестер своих ты бы предложила в качестве Вместилища?

Я недолго думала.

— Сапфировая Урио подойдет тебе лучше всех, госпожа, — почтительно ответила я, пряча глаза, что не укрылось от Ассармиэль.

— Хорошо, — прошептала Богиня. — Я уповаю на то, что ты однажды вернешься к нам и будешь готова сражаться за своих Верховных.

Я пожала плечами. Я ощущала себя опустошенной и слабой.

— Рубин, — сказала Ассармиэль, — в будущем тебе придется нелегко. Ты сама строишь свою судьбу. Ты единственная понимаешь, что такое свобода воли. Я чувствую, что ты столкнешься с предательством гораздо быстрее, чем думаешь. И ни одна тирия не будет повинна в твоей смерти. Возможно, — она сделала короткую паузу, — у этого предателя крылатая тень.

Воспоминание наполнило мою душу тревогой. Но прежде чем я успела поразмыслить над увиденным, белая энергия толкнула меня рукой в грудь.

Я сидела в глубоком кресле. Передо мной извивалась огненная змейка, только что сотворенная энергией. В полутьме мрачно мерцал Рубин, мой Камень. В нем на протяжении многих тысячелетий сохранялась душа. Всякий раз она возвращалась в Рубин с естественной смертью тирии, заряжалась накопленной энергией и возвращала душу в тело. Тогда Рубин тускло алел в полутьме моего дома. Я встала и вернулась к алтарю, возле которого совсем недавно молилась Ассармиэль. Мои земли, мои леса и поля, города и деревни догорали в синих всполохах магического пламени. Мои сестры, тирии, проигрывали каждый день, каждый час, каждую минуту.

Я отвернулась. И мой взгляд упал на Сапфировую Кель. Это было ее недавнее перерождение, и к ее новому облику: черные короткие волосы, синие глаза и миловидное лицо сердечком, — я еще не привыкла.