— Я боюсь ошибиться! — горячо заявила Милена, продолжая выговаривать его напряженной спине. — Если я сделаю что-то не то, что ранит твою чувствительность, тогда ты смертельно обидишься на меня, будешь молчать и вежливо на меня дуться лет сто. Я этого не переживу! Так вот что я подумала: расскажи, как у вас было? У тебя с твоим драконом. Ванечка, я понимаю, что тебе говорить об этом тяжело и неприятно. Папка вообще запретил мне заикаться о змеях, драконах, летучих мышах и прочем, что может тебе напомнить о том предателе. Но теперь-то Руун здесь! — Она пересела поближе, чтобы видеть его лицо, хотя бы в профиль. — А папка мне сказал, что ты был влюблен, по-настоящему. Ты до сих пор с теплом вспоминаешь о романтической поре вашего уединения в хижине отшельника, разве я не вижу, как тогда сияют твои глаза? Так расскажи мне, как он с тобой обходился, что делал, что тебе нравилось. Мне нужно многому научиться! Ведь ты у меня первый и последний, я ни с кем, никогда, ни разу! Помоги мне понять тебя. Научи меня чувствовать тебя! Так же, как твой дракон научил тебя самого.

Милена взяла его руки в свои. И замолчала, терпеливо ожидая его ответа.

За время проникновенной речи множество мыслей стремительно пронеслись в смятенном разуме некроманта. Он успел пройти все этапы — от унижения и злости из-за бесцеремонности, до понимания ее затруднительного положения и признательности, что Милена смогла вот так открыться ему в своих страхах. Ведь правда, она всего лишь невинная чистая девушка, которую Яр ограждал от всех забот и скверны жизни. Что она может знать о плотской любви, кроме подсмотренных украдкой чужих свиданий? Сильван уже на своем теле успел убедиться, как она наивна, напориста и прямолинейна. Не удивительно, что она сама поняла — с таким любовником, как Руун, ей пока не сравниться.

Сильван оказался безмерно изумлен таким открытием — неужели его царевна на самом деле в глубине души боялась? Всё это время боялась, что он выберет не ее? Она старалась завоевать его любовь всеми способами, она представала перед ним уверенной покорительницей, но это была лишь прекрасно исполненная роль — сыгранная для него?

— Ванечка? — напомнила Милена о своем существовании. Ей показалось, что любимый слишком глубоко увяз в размышлениях.

— Руун Марр… Он постоянно просил меня быть посмелее, — произнес Сильван, пряча глаза.

Милена просветлела лицом, воспрянула духом:

— Так-так! Это он правильно, в этом я с ним уже согласная! И?

— Он просил, чтобы я им командовал.

— Это как? — живо откликнулась царевна. — Ну-ка, ну-ка?

— Чтобы я приказывал ему. Вроде того: ляг на спину!

— Да-а? — Она тут же выполнила приказ и с нетерпением ожидала следующего.

— Р-руки в-вытяни над головой, — запинаясь, продолжил Сильван.

— Ага-ага! И? — охотно подчинилась Милена.

— Р… раз… р-раздвинь ноги, приподними колени, — мучительно краснея, пробормотал он. И смотреть на воодушевленную невесту было стыдно, и отвести взгляд невозможно.

— О-о-о! — изумилась этому приказу Милена. Лукаво улыбнувшись, исполнила со всей грацией и томностью. Поощрила продолжать: — Ну-ну?

— Он любил, чтобы я садился ему на бедра, — еще тише признался Сильван.

— Давай, покажи! — потребовала Милена.

Пришлось ему подчиняться в свою очередь, оседлать ее крутые бедра, расставив колени. Но сколь ни старался он избежать слишком откровенных прикосновений, специально приподнялся, чтобы впрямь не сесть на нее, вот только попа у царевны оказалась куда богаче по сравнению с драконьей, поэтому колени пришлось развести шире, отчего поза получалась очень жаркой. Слишком, чтобы молча стерпеть. Он закусил нижнюю губу. Милена не пыталась сдерживаться, она выгнулась под ним, откровенно намекая, что ждет большего.

— А тебе это нравилось? — протяжно выдохнула она.

— Н-нет… Если только немножко, — откровенно соврал Силь, задыхаясь от стыда. — Н-не ёрзай, пожалуйста.

— Ох, прости, постараюсь, — спохватилась она, замерла смирно. — Ну и? А дальше-то что?

— Затем я должен был приказать ему строго: возьми меня! — признался Сильван, сдаваясь в мыслях и телом.

— Ах, Ванечка, ты такой!.. М-мм!.. — восхитилась Милена. — О да, еще разок взгляни на меня из-под ресниц! О-о-о, да, вот так!.. Божечки, мне нравится твой бывший, хоть он и паразит! Но, Ванюша, как же я могу тебя взять, если ты приказал держать руки вверх? — в недоумении уточнила она.

— Ну, он же был мужчиной, — напомнил Сильван, мысленно проклиная себя за распутство.

— А-а! Поняла! Ох, как обидно, что мне-то тебя взять нечем… — шутливо огорчилась она. — Но зато я могу тебя всласть затискать!!!

И она накинулась на него, подмяла под себя, прижала к постели, придавив всем своим телом, мягким, упругим, аппетитно округлым в нужных местах.

— Ах, М-милена! П-перестань! Н-не н-надо-о… о… а-ах!..

— Ванечка, ты у меня такой милы-ы-ый!..

Почувствовав, как он вдруг замер под ней и даже от щекотки перестал уворачиваться, Милена приподнялась на руках:

— Что такое? Ванечка?

— Тебе не нужно знать, как у нас было с Рууном, — негромко, но твердо произнес Сильван, завораживая ее прямым взглядом глаза в глаза. — У нас с тобой всё будет совершенно иначе. Так и должно быть — всё по-другому. Из меня никудышный любовник. Ты пока неопытна, слишком тороплива и порывиста. Нам не нужно сравнивать друг друга ни с кем. Мы будем учиться вместе — понимать, открывать друг друга. Тем более ты отлично справляешься с «учебой» сама, без всяких подсказок — каждую ночь с тобой мне всё легче сходить с ума и терять голову.

— Боже, какой ты у меня умный! Такие вещи говоришь с таким серьезным лицом, — улыбнулась она, сидя на нем. Пригладила ему волосы. Чмокнула в губы. — Люблю тебя!

— Я тоже тебя… кажется, — чуть слышно признался он.

— Я знаю, — самодовольно заявила Милена. — Иначе ты давно бы нажаловался на меня папке, и он бы тебя от меня спрятал. Но ты терпишь меня и мою порывистость. Так значит, всё-таки сходишь с ума? Значит, я не настолько ужасная любовница, м-м?

Сильван стиснул челюсти, уже жалея, что поддался на ее провокацию и наговорил сегодня слишком много лишнего, чего невесте и знать бы не надо.

— А своему дракону ты так же долго не поддавался? — мурлыкала Милена, пьянея от ревности и страсти. — С ним ты был таким же снежным недотрогой?

— Еще хуже, чем ты думаешь, — прорычал сквозь зубы Сильван.

Порядком разозлившись, он вспомнил, что всё-таки мужчина, пусть хилый, но всё равно сильнее капризной царевны. Сбросив ее с себя почти боевым приемом, освоенным за время путешествий в компании Ксавьера, он мгновенно поменялся с ней местами. Теперь Милена лежала под ним, раскрасневшаяся, пылкая, не отводя зовущих сияющих глаз. Он прижимал ее запястья к постели, удерживал, придавив всем телом, бедрами к бедрам, она с намеком стиснула его колено ногами…

— О, боже! — ойкнули от двери.

Оба обернулись, и Милена торопливо вскочила, спихнув с себя своего мага.

— Мирош? — встревожилась она, узнав по голосу. — Тебе чего? Случилось что-то?

Дверь снова приоткрылась, являя крайне смущенного младшего Яровича.

— Я послушал, у вас тихо, подумал, что вы уже спать легли, — пробормотал он в свое оправдание. — Хотел тихонько попросить Сильвана выйти ко мне на минутку, поэтому не постучал, чтобы обоих не разбудить…

— А если покороче! — потребовала ясности сестрица. Похлопала по кровати, чтобы братец подошел, сел и обстоятельно сказал, зачем явился в неурочный час.

Драгомир, пряча глаза, послушно подошел и сел, вполоборота, держа кисть левой руки за спиной.

— Тишка давно похрапывает, папка зарылся под корни и секретничает с Лесом, — оправдывался младший царевич. — А я вот…

— А тебе не спалось. И что ты учудил? — заранее нахмурилась Милена.

Сильван обошел кровать и сел по другую сторону от Драгомира. Взял его левую руку — и глазам не поверил.

— Решил попробовать драконье колдовство, — виновато опустил голову Мир. — Думал, что ничего не получится, но почему-то получилось. Только как теперь потушить, понятия не имею.