— Глаза, как плошки, тела полупрозрачные, тьмой струятся, а на крыльях перья в колючках? — описал Светозар.

— Точно! Они, — изумился его спокойствию дракон.

— Поночуги, милейшие создания ночи, — пояснил лесной царевич с долей смущения. — Их все боятся, но напрасно, они безобидные и питаются мотыльками и болотными огнями. Это мой папка их выслал, меня проведать. Соскучился, небось, вот и беспокоится.

Руун Марр хмыкнул. Но заострять на этом внимание не было времени. Снова поднял руку, обозначив направление:

— Хуже всего, что по тебе соскучился не только твой отец. Там кавалькада поспешает: впереди на белой кобыле Клер-Элиан в белом платье и с вуалью, следом ее балбес Эжен, его охламон Хьюго и даже служанка, Эн-Мари. Ладно хоть няньку пожалели, оставили где-то старушку, чтобы не развалилась от скачки на куски. С ними за компанию барон-извращенец, живет по соседству с моей башней. При нем стража из поместья…

— О, не-е-ет! — не удержал страдальческий стон Светозар.

— Ты знаком с ним, с бароном? — нахмурился Руун.

— Довелось, — уныло вздохнул Тишка. Груша липнуть к нему перестала, чуть отстранилась, чтобы одарить сочувствующим взглядом. — Побывал у него «в гостях». Хорошо, что они меня вовремя вызволили!

Он благодарно потрепал по холке своего чудо-коня и погладил по кучеряшкам гоблинку.

— Поганый мужик, — согласился дракон. — В постели свинья свиньей, а строит из себя купидона с крылышками… Что? — заметил он шокированные взгляды спутников, даже у Полкана челюсть отвисла от такого признания. — Это давно было! Я от тоски волком выл, вот и повелся на уговоры, когда на охоте случайно познакомились — на одного оленя целились. Сосед тогда еще молодой был, не жирный, следил за собой и ресницы свои поросячьи подкрашивал. Кабы я знал наперед, что он только болтать горазд! Тьфу… — Он расстроился от собственных воспоминаний.

Полкан всхрапнул.

— Как мы убежим, если они на нас со всех сторон надвигаются? — Светозар возразил на мысленное предложение скакуна. — И нет, с поночугами я встречаться тоже пока не хочу. Знаю я эти папкины слёзные послания: «Приезжай скорее, я волнуюсь, аппетит потерял, не сплю — переживаю, как ты там!» Только настроение испортит, на совесть надавит. Я тоже скучаю, и что? Потерпит! Вот съездим в долину на родню поглядеть, тогда и вернусь, не раньше.

Руун снова ухмыльнулся, но промолчал.

— Вот что! — решительно объявил Светозар. — Руун! Возьми Грушеньку и улетайте с нею, пока можно спастись! Полкан, ты тоже уходи. А я задержу погоню…

— Вот еще выдумал! — перебил со смехом Руун Марр. А Полкан возмущенно заржал и топнул когтистым копытом, намекая, что в состоянии справиться с любой армией в одиночку.

Испуганная решимостью возлюбленного Груша вцепилась обеими руками в его воротник, умоляюще заглянула в глаза. Потом оглянулась на дракона, на сей раз взгляд ее не метал обычные молнии презрения и неприязни, а, напротив, был жалобно просительным и беспомощным. Руун снова хохотнул:

— Нет, Грюнфрид, не стану я твоего рыцаря отвлекать, чтобы ты убежала. И он не отдаст тебя гоблинам, не надейся.

— Зачем мне ее отдавать? — изумился Тишка. — Она же от них наоборот скрывается.

— Чтобы взамен она уговорила гоблинов задержать других преследователей, тем самым дала тебе время спастись, — пояснил дракон. — Какая героическая самоотверженность, оцени! Вы с нею две репки с одного поля.

— Погоди! — дошло до Светозара. — Как ты ее назвал? Грюнфрид?

Он даже спешился, чтобы наседать с расспросами было удобнее.

Груша, оставшаяся сидеть в седле, втянула голову в плечи. Ей хотелось удрать в кусты от стыда, но Полкан ухом не повел на мысленную просьбу, не пожелал пригнуться, чтобы дать ей слезть. Просить же у дракона, чтобы он помог ей спуститься с коня, было бы еще позорнее.

— Ну да, так ее зовут, — кивнул Руун понимая, что проговорился, причем не вовремя. Однако запираться и изображать неведение было бы смешно и бессмысленно.

— Как ты узнал? — Придерживаясь за луку седла, чтобы Полкан с Грушей никуда не делись невзначай, Тишка встал напротив Рууна и упер в того испытующий взор.

Дракон невинно похлопал своими длинными черными ресницами:

— Разве она с тобой не разговаривает?

— Она не может говорить! — зашипел оскорбленный небрежным замечанием Тишка. — Если ты до сих пор не заметил — она немая!

— Ах, да! Я ведь тоже не сразу сообразил, что к чему, как ни стыдно признать, — будто не заметив выпада, произнес Руун. — Если ты до сих пор не заметил, у нее глаза дракона. А у нас, драконов, когда мы в обличии ящера, пасти непригодны для человеческой речи. Мы можем только шипеть, рычать и что-то невнятно ворчать. Но ведь ты на это не обратил внимания, общаясь со мной, верно?

— Ну да, — озадаченно кивнул Тишка. — Ты это к чему?

— Ты принимал рычание за нормальную речь, — объяснил Руун Марр. — Потому что твои уши слышали одно, но одновременно с этим в голове у тебя звучал мой человеческий голос. У нас, драконов, есть особая способность — устанавливать мысленную связь с собеседником. Для этого нам нужен лишь один пристальный взгляд глаза в глаза. Некромант, создавший Грюнфрид, знал об этой нашей особенности. Похоже, он ничего не мог поделать с ее немотой, но взамен дал своему творению глаза дракона, чтобы она могла общаться мысленно. Подозреваю, она и этим даром не слишком хорошо владеет, но со мной вот в выражениях не стесняется.

Полкан согласно всхрапнул, подтверждая, что с мысленной речью у Груши проблем нет: выскажет всё, что имеет на уме.

Сама гоблинка сидела в седле, не смея дышать, от напряжения едва заметно дрожа. Спрыгнуть бы на землю и убежать от них подальше, но уж больно высоко, как бы ноги не переломать.

— Почему же она со мной не разговаривает? — обиделся Светозар.

— Она тебя стесняется, — растянул губы в широкой улыбке дракон. — Ты же такой красивый, ей стыдно на тебя пялиться. Еще стыднее открывать тебе свои мысли, ведь ты принимаешь ее за невинную девочку. А меня она ненавидит, вот и костерит, на чем свет стоит. Даже в эту самую минуту!

Он выразительно оглянулся на гоблинку. Грюн от негодования за раскрытые секреты вспыхнула, лицом сделалась ярче пурпурных фиалок.

— Подожди… — Светозар уловил в этом объяснении и еще кое-что важное: — Некромант? Так ты знаешь, кто она такая и откуда взялась?!

— Я знал ее создателя, — кивнул дракон уже без улыбки. — Я знаю, где она раньше жила вместе с ним. Но!.. — предупредил он не успевший сорваться с губ полуэльфа вопрос, — я не обязан рассказывать тебе об этом. Если она захочет, то сама с тобой поделится, это не моя тайна.

Светозар тяжело выдохнул, рассеянно пригладил волосы пятерней, пытаясь уместить в голове все эти новости.

— Так что будем делать с преследователями? — напомнил Руун. Полкан поддержал энергичным киванием рогатой головой, его чуткий слух уже улавливал перестук копыт.

— Сильван! — осенило Тишку не ко времени. Он ткнул пальцем в грудь дракона, уличая. Тот же выдал себя, вздрогнув и побледнев. — Ты утром со сна принял меня за него! Папка рассказывал, что дружил одно время с магом, которого так звали. Ты сказал, что родитель Груши некромант, твой знакомый. Сомневаюсь, что на свете много чернокнижников с таким именем! Так выходит, ты и есть бывший любовник Сильвана? — радостно объявил лесной царевич. — Дракон, который его любил и предал? Отправил на казнь на костре?

— Всё было не так… — пробормотал Руун Марр в замешательстве.

— Ы!

Светозар, осчастливленный собственной верной догадкой, оглянулся на Грюн — и сник. Столько боли во взгляде гоблинки он не ожидал увидеть.

— Как я мог не увидеть, что она тебя так ненавидит? — спросил Тишка упавшим голосом.

— Просто тебе незнакомо это чувство, — отговорился дракон, отпустив глаза. — Может, мне их всех зажарить к чертям, а? Этих преследователей.

— Эжена жалко, хоть он и трус, — покачал головой Светозар. — И лошадей жалко, невинная животина. И окружающий лес может загореться… О!