— Я и Хотев первые. Работаем парой. Гюргей, Янис, Клевец, Ларион и Рудый, по одиночке. К вам присоединятся Нос, Олуч, Сашко и Каупо. Расстояние между стрелками не менее десяти локтей. Стрелять по сигналу. От прямого столкновения, по возможности, уклоняться. Остальное — как обычно. — Дан замолк. Однако, почти тут же, добавил: — Пока никого нет, можно погрызть мясо или что там осталось от вечери. Только сначала выберите себе место…
— Похоже, — наблюдая за прячущимися среди деревьев воинами, сказал сам себе Дан, — это наша последняя засада. — Этой засадой, Дан, собирался подвести итог всей двухмесячной деятельности отряда. Итог своей части задачи по наведению «шороху» в тылу врага или по «ослаблению противника», как здесь говорили. «Спецназ» Дана уничтожил 8 вражеских отрядов, и никто из московитов и их наемников татар не ушел живым. При этом, сами «спецназовцы» не потеряли ни единого человека. Даже раненных не было. Правда, для этого пришлось выбрать театром военных действия территорию подальше от Новгорода, в смысле подальше от новгородских земель. На порубежье московского и тверского княжеств. Там, где еще не слышали о наводнивших тверское княжество разбойниках, то есть, там, куда эти разбойники еще не добрались и потому воины московского князя и татары вели себя там беспечно, не ожидая врага. Ну, и к слову — вообще-то, разгулявшиеся на дорогах Твери грабители были не разбойниками, а специально приглашенными или нанятыми Новгородом, за малую «денюжку», отрядами чуди, карелов и прочих «удалых молодцов». По воле Господина Великого Новгорода эти «желающие молодцы-удальцы» гуляли по чужой земле, но… Но обыватели тверского княжества об этом иезуитском коварстве соседей-новгородцев, пока, не догадывались.
— Непуганые идиоты, — посмеивался каждый раз Дан, внимательно наблюдая из укрытия за горланящими песни на марше в лесу или развалившимися на привале — стоянке и хлещущими хмельной квас, а то и покрепче что, ратниками-московитами… Чтобы не подвергать своих людей ненужной опасности и, дабы враги продолжали вести себя так беспечно и дальше, Дан приказал — попавшие в засаду московские отряды вырезать полностью, до последнего человека! Чтобы выживших, среди них, никогда не было..! Исчезал бесследно и московский люд, что попроще. Тот, который, в большом количестве двигался через порубежье, собираясь убивать и грабить новгородцев, насиловать их жен. Ведь, патриарх московский Филипп объявил, почти, крестовый поход против Новгорода — окаянные новгородцы уже совсем чужими стали, да, и живут богаче, чем на Москве… Как тут «народу» не воспользоваться моментом и не пограбить? Не убить и не снасильничать? Пускай даже новгородцы и говорят на понятном языке, и вера у них тоже православная… Зато отряд Дана, в отличие от нанятых карелов, чуди и прочих, не занимался грабежом мирных жителей тверских и не убивал безоружных крестьян… Сейчас же пришла пора завершить стадию нападения из засад на московитов и перейти к следующей — собрать расползшихся по тверскому княжеству и мародерствующих наемников в кулак.
Идея широкой партизанской борьбы, закинутая Даном в массы высшего руководства Новгорода, а, точнее, предложенная новгородскому тысяцкому Василию, посаднику Дмитрию Борецкому и боярыне Марфе Борецкой, матери посадника, сама по себе не была нова для новгородцев, как, кстати, и для московитов, и жителей других «русских» княжеств. Но в изложении Дана она приобрела совсем иной вид и совсем иной смысл, и, что важно, совсем другой размах. После нескольких бесед с Борецкой-старшей, Дан получил не только согласие новгородской верхушки на «партизанщину» именно в том варианте, в каком он ее представлял, но и пробил, хоть и с трудом, определенную материальную поддержку своему плану — хоть и пришлось подключить для этого старост Немецкого и Готского дворов в Новгороде… Обитатели этого века в основном видели свою задачу «ослабления» противника в том, чтобы изъять у него ценностей побольше, ну, и, по ходу, уничтожить подвернувшихся, под горячую руку, селян — горожан и разных прочих. Дан же собирался устроить в тылу врага настоящую войну, в лучших партизанских традициях. Ибо, как у любого белоруса, в генах Дана сидел партизан, и этот партизан постоянно подзуживал Дана совершить какой-нибудь подвиг — пустить под откос поезд какой-нибудь или взорвать что-нибудь, этакое, масштабное. Однако, поскольку в этом веке поездами назывались купеческие и воинские обозы с охраной, а, еще, путешествующие вражеские вооруженные отряды, то именно их Дан и собрался «пускать под откос и взрывать». Первой жертвой партизанских амбиций Дана стала Тверь, то есть, пограничное с Новгородом и, весьма неудачно, по общему мнению — боярыни Борецкой и Дана, вступившее в союз с Москвой княжество. Договориться спокойно, типа… — месье Паниковский, вы же знаете, как мы вас уважаем. Решим вопрос полюбовно — вы не пакостите нам, мы не трогаем вас… — с хитроумным Михаилом Борисовичем, князем Твери, не получилось. Пришлось, тверские земли, в ходе начавшегося противостояния с Москвой, «пускать под откос».
Такого повального нашествия разбойников на свои земли тверское княжество, конечно, еще не знало. И такого массового террора на дорогах княжества, здесь еще тоже не было. Разбойники не гнушались ничем, брали в осаду даже мелкие городки, грабили на больших и малых дорогах, нападали на небольшие воинские отряды. Банды грабителей парализовали всю внутреннюю жизнь княжества. Жители городков и сел тверской земли опасались уже не только выходить за околицу деревни или городскую черту, но, порой, и, вообще, выходить за ворота дома. И все больше ратных людей тверских отвлекалось на борьбу с разгулявшимися бандитами. Дело шло к тому, что Тверь и тверское войско, вместо помощи Москве и присоединения к московскому войску, идущему покорять Новгород, будут воевать с расплодившимися в княжестве разбойниками. Что, собственно говоря, и требовалось — отсутствие поддержки Твери, в виду предстоящих боевых действий, обязательно должно было повлиять на моральный дух армии Ивана III, а также создать проблемы в снабжении ее продовольствием. Кроме того, выпадение Твери из антиновгородской коалиции — накануне решающего столкновения, ослабляло московские дружины. И, опять-таки, влияло, не в лучшую сторону, на других, уже имеющихся союзников московского княжества, а, заодно, и на тех, кто еще только думал ими стать. И, в первую очередь, естественно, на колеблющийся бывший форпост Новгорода Псков, куда давно уже были засланы новгородские «казачки» — а, недавно, еще и отправлено посольство. Не могло не повлиять выпадение Твери и на подрыв авторитета Москвы и московского князя. Что допускало, в будущем, весьма вольное толкование статуса Москвы.
По понятиям этого века, Дан непременно должен был сам принять участия в исполнении им задуманного и разработанного плана, да, впрочем, он и не хотел отсиживаться в Новгороде. Тем более, что на данный момент в Новгороде наиболее существенное уже произошло — сдвиг во внутренней и внешней политике. Но самое главное — претворение в жизнь второй части плана, известной кроме Дана только троим людям — новгородскому посаднику, тысяцкому Василию и Марфе Борецкой, без участия Дана было просто невозможно. Поскольку тут требовался совершенно иной, чем в 15 веке, подход к людям и, вообще, к организации больших людских масс…
Уже давно моросило, но, к счастью, едва-едва и, пока, проблем не создавало. Дан даже не заметил, как окончательно рассвело. Стайка птиц, неожиданно близко выпорхнувшая из-за деревьев, заставила его насторожиться. Он слегка переместился в своем укрытии-засаде, так, чтобы контролировать не только дорогу, но и лес, и снова замер с арбалетом в руках. Также развернулся и его напарник Хотев. Тихонько провыл волк, Дан расслабился — свои. И столь же тихо провыл в ответ. Среди елей показался человек — Каупо. Чудин был весь мокрый и от пота, и от бега. Разве что пар не валил от него.
— Скачут, — прошептал чудин. — Еле обогнал.
— Это хорошо, — еле слышно произнес Дан. И добавил: — Хорошо, что скачут… Нет-нет, — сказал он удивленно посмотревшему на него Каупо, — все в порядке. Это так, мысли вслух… — А про себя подумал: — Хуже было бы, если бы московиты летели, — но это озвучивать Дан не стал. Шутка могла остаться непонятой. Поэтому он просто сказал чудину: — Найди себе место по одесную-справа от меня. — Каупо кивнул и скрылся между деревьев, справа от Дана.
