Андрей у'спел. Как в песне поется (что Кира в пику своему начальству и его любви к мейнстриму любит ставить на своем радио), почти что «stole a candy' from a laughing baby’s mouth (*)». Потом ржал, как конь.
* - украл леденец прямо изо рта ребенка
— Что? — повторяла я, обсасывая леденец и прикрывая глаза от удовольствия. — Мне этого в детстве недодали.
— Ладно, — говорил Минаков, вытирая слезы смеха. — Договорились. Я додам.
Следующее воспоминание: мы в парке, смотрим на змей в террариуме. Я прикидываю, которая из пресмыкающихся более всего напоминает Кутихину. Вон та, самая яркая.
Мы ходили целый день, держась за руки. А оставшись один на один, болтали о всякой ерупде. Но я все время ловила на себе смеющийся взгляд Андрея. И, наконец, не выдержала:
— Слушай, а если я перестану тебя смешить, надоем?
— Открою тебе огромный секрет. Ты меня не только смешишь, веселишь и заставляешь чувствовать себя... собой, — мягко и ни на секунду' не заду'мываясь, сказал Минаков. — Ты меня меняешь, день за днем, Аля. Я не люблю, когда люди пытаются меня изменить под себя. Но... черт возьми, рядом с тобой я полупаю от этого несказанный кайф.
— Я тебя не совсем понимаю, — призналась я.
— Это нормально, — Андрей пожал плечами. — Мы же люди. Странно было бы, если мы друг друта понимали на сто целых. Для меня и пятьдесят - запредельный процент.
— А у нас с тобой сколько? — осведомилась я.
— Сорок девять, — помолчав, сказал Андрей.
— Почему не пятьдесят? — я посмеивалась, попивая кофе.
— Потому что... я должен тебе кое-что рассказать. Но это... потом. Не сейчас. Сейчас боюсь. Я все еще чувствую твои колючки, Еж. Иногда.
— Прости, — искренне сказала я. — Я все еще не привыкла... к тому... к нам вместе.
Домой я добралась в состоянии эйфории. Утром просну'лась с тем же ощущением счастья. И предвкушением. В девять в блок ворвалась Кира:
— Все! Ура! Мальчик! Три четыреста! Здоровенький!
Я порадовалась вместе с подругой. Кира достала из шкафа сумку и принялась укладывать в нее одежду.
— Опять уходишь? — огорчилась я.
— Конечно. Скоро Ритку выпишут, бу'ду помогать, готовить хоть первое время. Ты же помнишь Ритку? Я вообще не представляю, как она с ребенком справится. Боже, как случилось, что мой двоюродный брат, человек с дву'мя высшими, инженер, требовательный к себе и другим, совершенно въедливый чувак-перфекционист... чума, короче... женился на этом создании? Она яйца ему всегда вкрутую варит... нет, это я в буквальном смысле, не в переносном... хотя в переносном тоже бывает... а он всмятку любит, просто она не может до пятидесяти посчитать, волнуется, что переварит, и сбивается, а когда что-то в кипящую воду' кидает, то обжигается. Я ей таймер подарила - не
помогает... Еж, не делай такое лицо. Ни фига ты не расстроилась. Мне на пороге общаги сообщили, что у вас с Минаковым амур-тужур. Я не одобряю, конечно, но все к этому шло. Если что, сразу звони-пиши, примчусь. Я нынче безработная, мобильная. У Мисака и Емели вантус забери, они уже неделю его у себя держат. Денег им не давай, они в общаге вызвались подрабатывать.
— Ой! Я же обещала к коменде подойти! — вспомнила я.
— Ну и дура. Минаков тебе на что? Знаю я, сколько у него занятие с новичками стоит. Хоть кто-то у нас в семье теперь зарабатывать умеет. Шучу, шучу.
Кира уехала. Я спустилась на цокольный, получила задание от коменды и ключи. Варвара Сергеевна очень обрадовалась, что я остаюсь на лето в общежитии.
— Ты, Алина, ответственная и авторитетная. Главное, тебя два оболту ся из сто двадцать восьмого слушаются. Возьмешь Гнатченко и Каракяна - и в шестой блок, в преподавательском крыле. У нас в августе заезд нового состава преподов, а кто-то из них и пораньше вселится, в июле.
Два оболтуг ся, Емеля и Мисак, куда-то с утра пораньше испарились. Фронт работ в шестом блоке был огромен. Там до июня жила преподавательская семья. Что-то там у них финансово неплохо сложилось, они купили квартиру и поспешно съехали, бросив часть имущества в блоке. Я открыла шкафчики на кухне и присвистнула: посуда, чай, сахар, крупы. Варвара Сергеевна сказала все вынести. Можно и себе забрать, конечно, но куда мне столько одной, да и стремно как-то. Но выбрасывать жалко. И Емеле с Мисаком отдавать тоже - они не заслужили, вечно халтурят и от работы бегают, только клянчить и умеют. Значит, пойдем другим путем, проверенным. Я вернулась в свою комнату, переоделась в кроссовки и крепкие брюки для джоггинга, а выходя, врезалась в Андрея. Тот был в полной спортивной экипировке, даже в шлеме. Второй шлем он держал в руках.
— О! — лицо его слегка вытянулось при виде моего фитнесс-прикида. — Это должно было стать сюрпризом. Я что, проговорился вчера, что мы едем кататься?
— Нет, — вздохнула я, сразу жутко захотев сесть на велосипед и мотнуть куда-нибудь на озера. — Развлечения откладываются. Я иду в лес, в гости.
— К кому? Какие могут быть гости в лесу?
— Я иду к бомжам. Вернее, к одному' бомжу. К дяде Васе. Ну, знаешь, он возле родника себе халабуду построил из досок и силиконовых штор.
— Странные у тебя знакомые, — напряженно произнес Андрей. — Я с тобой.
Мы отлично прогулялись по лесу и застали дядю Васю за пересчитыванием пакетов с пайком из службы помощи бездомным. По дороге я как раз рассказывала Минакову, как осенью работала в той самой службе и познакомилась там с дядей Васей. Проживание рядом с ареалом обитания вечно голодных и безденежных студентов его не очень вдохновляло, зато халтурки в общежитии хватало.
Дядя Вася быстро просек, что от него требуется, вернулся с нами в общагу, за пару часов выгреб все, что было на полках и в шкафчиках, и ушел, прихватив еду, посуду' и хозяйственные мелочи в качестве платы за тру'д. Мы с Андреем до вечера провозились с остальным мусором.
— Вот все, что ты должен был знать о моем досуге. Не жалеешь, что связался со такой? — пошутила я, когда мы морскими звездами лежали на крыше, раскинув уставшие руки и глядя на небо.
— Нет, — коротко сообщил Минаков, повернулся ко мне и... в этот раз сбежать мне не удалось. Да и не хотелось особо. В конце концов, это были просто поцелуи, правда, очень жаркие. Так лето ведь, солнце.
18
Андрей ушел вечером, на закате, оставив меня с припухшими губами и колотящимся сердцем. Пока дальше поцелуев дело не зашло, но если так дальше пойдет, то у нас проблема. По факту - у меня одной, но не факт.
Я, как девушка, решившаяся на первые в жизни отношения... Лирическое отступление: да, я не современная, да и когда мне было бастионы сдавать? Наверное, это смешно и грустно звучит, но ударять по романтике мне было некогда. Не то чтобы желающих не имелось мои бастионы покорять. Находились смельчаки, еще со школы. Их ненадолго хватало, не потому что рыцари пошли ленивые, без огонька, а потому что мне самой было лень выдерживать все эти марлезонские балеты в период брачного ухаживания. С Ромкой было по-другому. Горкин был... идеалом, как айдолы для фанаток: далек, прекрасен, наполняет жизнь каким-то смыслом... и все. Идол упал с пьедестала, стоило мне рассмотреть его поближе, с идолами часто так.
Открыв шкаф, выдвинув верхний ящик и перебрав его содержимое, я сделала вывод: хорошо, что Андрей завтра занят. Он расстроился, потому что раскатал губу на поездку к озерам, но у него практика, первый день, а у меня культурно-развлекательная программа - коменда и блок номер восемь. Поэтому я решила посвятить несколько свободных часов завтрашнего дня чрезвычайно важному и срочному делу - покупке нижнего белья. Кружевного. В меру сексуального. Не такого практичного, удобного, натурального, что лежало у меня в ящичке, а чтоб... и непрактично и неудобно, но до искр из глаз. Никогда такими вещами особо не интересовалась. Пришло время менять привычки.
Я решила потратить на шоппинг утро. В нашем крупном торговом центре я бывала до этого набегами, предпочитая ходить по магазинам дома, с мамой. Во-первых, это был наш ритуал: мы заранее копили деньги, а потом отрывались по полной, если можно назвать отрывом покупку нескольких сезонных платьев и пары туфель. Во-вторых, мама у меня - модница и кокетка, несмотря на занятость и разочарованность в мужском поле, и всегда помогает советом. Мне бы ее помощь и в нынешней ситуации не помешала. Впрочем, я представила мамину реакцию: зачем тебе покушать белье, Алюся? У тебя все новенькое, даже неношеное лежит вон там, в ящике. А-а-а, для этого. Для этого?!!!
