Только один Высший Демон остался, когда ворвались двенадцать Мастеров: хихикающий Владыка Перемен, который навис над невольным предателем, освободившим его. На глазах Мастеров он поднял колдуна Хаоса в воздух, откусил его голову зубчатым клювом и высосал его душу. Он взглянул на колдунов, его нечеловеческий взгляд проникал сквозь их золотые маски, и произнес два слова, прежде чем уйти в Эмпиреи: «Он возвращается».
Вслед за освобождением Высших Демонов колдовская защита Крепости Геры упала впервые с тех пор, как Гейдж в последний раз прибыл на Макрейдж, чтобы принести огонь и смерть своему Легиону. Последнее препятствие между Тёмным Крестовым Походом и Крепостью исчезло, и из горящего города раздался громкий боевой клич, когда рассеянное войско собралось заново, чтобы вступить в финальную битву. Марий шел впереди, окруженный Проклятыми, а ополчение из культистов утратило волю к сражению и удирало от него. Они видели слишком много разрушений, и вид Пожертвованного Сына и его сопровождения из Лордов Хаоса был слишком жуток, чтобы они могли противостоять им. Итак, Черный Крестовый Поход вошел в бывшую Лапонийскую Долину, преображённую до неузнаваемости Варпом и промышленностью Тёмных Механикум.
На стенах Крепости Геры Марней Калгар перешел от состояния гнева до беззвучной холодной ярости, которая сильно беспокоила его подчиненных. Культы хаосопоклонников были разбиты, колдовская защита разрушена, но он всё равно мог продолжать сопротивляться. Крепость обороняла тысяча Ультрамаринов, и хотя Иллирийский Легион погиб, а вместе с ним и большинство Эвокатиев-ветеранов, Марней все же смог собрать войско из неполноценных суперсолдат. Эвокатии не были допущены в Крепость, чтобы не осквернить ее своим присутствием, и защищали подходы к её стенами, их рассудки были полны обещаний славы, которая ожидала их, если они будут достойно сражаться здесь, под взглядом Примарха.
Самой опасной силой Тёмного Крестового Похода были призрачные предатели, которых Гейдж освободил из тюремного заключения на Мортендаре. Проклятым нельзя было нанести физический вред, и среди защитников не хватило колдунов и демонического оружия, чтобы эффективно бороться с ними. Марней не знал, как с ними сражаться, но на этом поле битвы действовали другие силы, и теперь они сделали свой ход.
В подземелье Крепости Геры открылись ворота, которые были запечатаны в течение десяти тысяч лет. Воинство мёртвых вышло из него, проходя мимо высохшего трупа древнего смотрителя, наконец освободившегося от тысячелетнего верного исполнения клятвы, о последствиях которой он не подозревал. Оживлённые статуи из белого мрамора с черными венами — големы, порожденные отголосками душ всех Ультрамаринов, которые когда-либо погибали в битве с именем Жиллимана на губах. Целую эпоху они оставались скрытыми от глаз, их число медленно росло, но теперь они были освобождены невидимой рукой Тетрархов.
Они были Славными, возникшими из древней легенды Терры, которая была связанна с античной богиней, в честь которой была названа Крепость. Ничего не осталось от того, кем они были в жизни, кроме их внешности — души мертвых давно ушли в ту загробную жизнь, которую они по своим делам заслужили. Это были просто остаточные изображения, отпечатки, оставленные на Варпе и облачённые в новые тела из оживлённого камня, движимые единственной волей, которой никто из них не мог противостоять, потому что у них не было собственной воли.
Славные вышли из скрытых входов тысячами, и Эвокатии разошлись, чтобы позволить им пройти, наполняясь глубоким чувством благоговения при виде почитаемых мертвых Легиона, вернувшихся для одного последнего сражения. На поле битвы наступило затишье, когда армии, которые собирались истребить друг друга, недоверчиво наблюдали, как прошлое Легиона возвращается. Силы Тёмного Крестового Похода беспокойно зашевелились, когда эти неожиданные подкрепления приблизились, но Проклятые отреагировали гораздо более бурно. Они узнали некоторых воинов, идущих к ним, и их ненависть вспыхнула при виде других, «почитаемых» мертвых Легиона, который они стремились уничтожить. Разъяренные призраки оставили войско Гейджа позади и помчались навстречу големам: живые с обеих сторон наблюдали, как мертвые Тринадцатого Легиона воевали друг против друга.
Славные превосходили Проклятых числом больше чем сто к одному, и психические манипуляции призраков были бесполезны против големов. Но у них были другие силы, и мрамор дробился в осколки, когда удары молний поражали Славных. Тем не менее, эхо, которое оживляло Славных, также дало им возможность поражать эфирные формы своих врагов, и один за другим Проклятые окружались и уничтожались превосходящим числом. Призраки могли улететь в любое время, отступить далеко от Славных, но их ненависть и желание уничтожать были слишком сильны. В течение нескольких часов ни войско Гейджа, ни защитники Крепости не осмеливались сделать шаг, поскольку пространство между ними было разделено битвой, в которой им было не место. Обиды мёртвых принадлежали мёртвым, и живым туда не следовало лезть.
В конце концов битва затихла. Армии мертвецов уничтожили друг друга, и последние несколько Славных были расстреляны по приказу Гейджа. Что стало с Проклятыми, побежденными ожившими статуями, было неизвестно: но теперь ни один псайкер в любой армии больше не мог ощутить их угнетающую ауру. В любом случае, они покинули мир живых, и теперь пришло время для грубой силы оружия и войны легионеров с легионерами. Марий Гейдж поднял свои когтистые руки к окровавленному небу, и с боевым кличем присягнувшие ему воины побежали вперед, растоптав осколки мрамора под ногами. Эвокатии, которых Калгар собрал истекать кровью, заорали в ответ и тоже пошли в атаку. Противостоявшие войска в основном состояли из неполноценных суперсолдат, но никого это не заботило. Боги Хаоса взирали за ними, и их волновала только война.
Но когда обе армии вступили в битву, и на землю потекла сверхчеловеческая кровь, Мария Гейджа и его Лордов Хаоса нигде не было видно.
Они приземлились далеко за стенами, далеко за пределами битвы, звуки которой доносились на протяжении всего полёта. Бе’лакор перенёс их по воздуху на крыльях из теней, скрывая их от обнаружения своей силой. И когда когтистые лапы и керамитовые сапоги вступили землю перед лестницей, ведущей в Храм Исправления, их встретил Калгар вместе с сотней Терминаторов.
Долгое время они смотрели друг на друга, ненависть пронизывала каждого из них. Затем Магистр Макрейджа и Пожертвованный Сын зашагали навстречу друг другу, оставив своих воинов позади, пока между ними осталось расстояние не более двух метров.
— Раб, — прорычал Марий Гейдж.
— Предатель, — плюнул Марней Калгар.
Они смотрели друг на друга несколько секунд, прежде чем Марий снова заговорил:
— Ты все еще можете остановить все это, ты знаешь. Просто отойди в сторону. Впусти меня в Храм. Сегодня нашим братьям больше не нужно будет умирать, но примарх должен быть уничтожен, прежде чем он утащит всех нас в забвение.
— Он наш хозяин! Он наш владыка! Все, что ты делал в течение своей никчёмной жизни, — это предательство всего, что значит быть УЛЬТРАМАРИНОМ!
— ДА ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ О ТОМ, ЧТО ТАКОЕ БЫТЬ УЛЬТРАМАРИНОМ, ЧЕРВЬ?
Внезапный крик был настолько сильным, что заставил Калгара отступить на шаг назад. Терминаторы подняли своё оружие, но открывать огонь не стали.
Огонь вокруг черепа Гейджа вспыхнул, как если бы он сделал что-то вроде глубокого вдоха.
— Я был там, — сказал правитель Калта, успокоившись. — В самом начале. Когда мы действительно были Ультрамаринами. Прежде чем он угробил всё, возложил свой Легион и нас на алтарь своих темных амбиций и превратил нас из воинов в инструмент для своих целей. Ты не Ультрамарин, Калгар. Ты — то, во что он переделал наш Легион. Ты его раб.
— Я верный сын, — сказал Калгар.
— Никто из вас никогда не видел нашего примарха. Никогда с ним не разговаривал. Вы не знаете, кто… что… кем он был в конце. Послушай меня. Прямо сейчас тысячи людей умирают за этими стенами, и знаешь что? Он этого не стоит. Он не заслуживает вашей верности, вашей преданности. Посмотри на тех, кто стоит со мной. Даже сами Темные Боги отвернулись от него и послали своих чемпионов, чтобы раз и навсегда покончить с его наследием!
