Не все, кто вставал на колени и молился в храме Бе’лакора, попал под влияние Князя Демонов. Некоторые из его жертв сопротивлялись его влиянию вне зависимости от того, осознали ли они вторжение в свои мысли или нет. Другие не справились с поставленными задачами и были быстро убиты другими членами культов (одного священника даже порвала в клочья собственная община за попытку сбить её с пути). Но у Первоизбранного были столетия, чтобы заполучить марионеток на Макрейджа, и этого хватило, чтобы раздробить фронтовую линию. Прозвучали обвинения в предательстве и ереси, и вскоре миллиард культистов, собранных остановить Тёмный Крестовый Поход, сражались друг с другом, в то время как по улицам городов разгуливали чудища, утоляя свой голод теми, кто держал их скованными так долго. Для этих Нерождённых никакое поклонение, каким бы фанатичным оно ни было, не могло сравниться со сладостью крови, пролитой в бою. Бе’лакор злорадно хохотал, обозревая раздор, порождённый его замыслами, и это был жуткий звук, услышавший которые разумные, слабые рассудком и душой, сходили с ума. Стоявший рядом с Князем Демонов Пожертвованный Сын одобрительно кивнул головой.
И далеко на севере колдун Хаоса в сине-черных доспехах внезапно замер, прежде чем выронил перо, отвернулся от открытого гримуара и вышел из своей комнаты, отправившись туда, куда позволили заглянуть лишь немногим душам. Здание, по которому колдун шел, было столь огромным, что до пункта назначения ему предстояло добраться более чем за час. И пока он шел, Макрейдж пылал.
С освобождением Бе’лакора армия Гейджа начала наступление на Крепость Геры. Не все последовали примеру Пожертвованного Сына: целые отряды оторвались от войска в поисках личной славы и трофеев, ибо и того, и другого можно был найти в изобилии в бесчисленных храмах Макрейджа. Марий Гейдж не противился этому: он ожидал подобного от своих союзников, и их действия по-прежнему служили его замыслам, дезориентируя противника и удерживая культы от перегруппировки. Большая часть его войска (в общей сложности около двадцати тысяч Астартес и миллионы смертных) все еще находилась под его контролем, и они проложили кровавый путь через мегаполис, свергая темные соборы и убивая миллионы культистов. Воздух был наполнен зловонием крови и смрадом от сожженной плоти, когда огонь беспрепятственно распространялся по всем районам. Это был пожар, возникший не естественным путём, а из-за разорения жертвенных костров, которые не угасли в течение тысячелетий и были разлиты, когда их храмы были разграблены.
На стороне Мария Гейджа Катон Сикарий наблюдал, как воины, собравшиеся под знаменем Тёмного Крестового Похода, неистовствовали на улицах столицы Макрейджа. Многие храмы, которые существовали во время жизни Князя-Воина на планете, исчезли, и им на смену пришли другие религиозные общины по мере упадка старых. Не то чтобы это имело значение — они были сорняками, достойными лишь того, чтобы служить лучшим мира сего, и в этот день их выкашивали болтеры и клинки великого воинства, прилетевшего покончить с планетой.
Хаосопоклонники бились в гротескном единстве — воины, поклоняющиеся соперничающим Губительным Силам, сражались бок о бок, наслаждаясь вырезанием слабой добычи. Небеса гремели от громкого смеха Темных Богов, когда их слуги истребляли друг друга, движимые десятитысячелетней ненавистью. То была ненависть к Робауту Жиллиману за то, что он заставил их нарушить свои клятвы перед Императором и не смог добиться славной победы, которую он обещал — победы, за которую они истекали кровью! Сам же Сикарий не разделял эту ненависть сам — его причины присоединения к Гейджу были более личными — но он мог оценить зрелище и силу эмоций. Благодаря силе Амнаиха, пульсирующей в его душе, он действительно мог видеть духовную связь между воинами.
Кровавые Ангелы и Имперские Кулаки прорубали кровавую просеку через толпы культистов и злорадно смеялись, когда они купались в смертной крови. Саламандры взывали к своему далёкому примарху, когда они сжигали храмы до пепла варп-огнемётами, посвящая души убитых Чёрному Дракону. Всадники Белых Шрамов и вульфены Космических Волков охотились в авангарде, сея хаос в рядах врага и получая отборные трофеи в обмен на это рискованное задание. Эвокатии, рожденные на биофабриках, сражались в той самой битве, для которой они были выращены и подготовлены, и их возглавляли Ультрамарины-отступники, чья злоба была, пожалуй, самой сильной из всех.
Между тем из разбитых ворот темного собора, чьи колокола звенели без паузы на протяжении неизмеримого времени и только сейчас умолкли, вышел отряд из одного чистокровного Гвардейца Ворона и нескольких Десантников-Отродий, которых окружали десятки мужчин и женщин, облачённых в лучшие одежды имперского дворянства и убивавших культистов голыми руками — их сила была столь же бесчеловечна, как выражения на их лицах. Сын Коракса и его приспешники прилетели на Калт незадолго до начала Тёмного Крестового Похода, и Гейдж не осмелился отказать им в своем армаде, хотя он был уверен, что не звал их. Даже в пылу сражения другие хаосопоклонники держались подальше от странного и раздражающего присутствия Легионеров Гвардии Ворона. Даже когда Гвардейцы Ворона начали идти против течения — их цель на Макрейдже, по-видимому, заключалась в разрушении этого конкретного храма — все разошлись, чтобы освободить им дорогу. Избранник Слаанеш мельком увидел, как чистокровный командир бережно нёс что-то в своих руках — какой-то угловатый и черный, как пустота, контейнер. Катон не знал, что это было, и ему было все равно — пускай Кораксовичи пекутся о своих безделушках, а он жаждал гораздо большей добычи.
Гейдж зазывал Темных Ангелов и Железных Рук, посылая эмиссаров в Око Ужаса, чтобы ходатайствовать перед владыками Первого и Десятого Легионов, предлагая великие сокровища и возможность отомстить тому, кто привел их к неудачной неудаче. Но у сыновей Лиона были свои собственные войны, и он не получил ответа от Десятого Легиона — и никто из его посланников к Горгону не вернулся. Катон ожидал это — судя по тому, что он прочитал в архивах Легиона, Жиллиман и Феррус Манус были верными друзьями, и во время Ереси Горгон была самым преданным Архипредателю военачальником. Но он думал, что тысячелетия изгнания разрушили бы эту связь… Неважно. У них было достаточно воинов и оружия, чтобы убить всех жителей Макрейджа, если бы это потребовалось для достижения Крепости Геры.
Изо рта Катона полилась слюна в предвкушении грядущего пира, и он снова погрузился в сражение, выкрикивая темные клятвы своему божественному покровителю.
Когда войско Тёмного Крестового Похода раздробилось и война охватила Макрейджа, открылось больше секретов планеты. Мощные демоны были пробуждены в своих храмов кровавыми жертвоприношениями или освобождены из тюремного заключения, когда их тюрьмы были разрушены боевыми действиями. Древние мутанты, чья форма стала совершенно нечеловеческой после тысячелетних воздействий губительной энергии Варпа, вырвались из-под земли. Колдуны Хаоса, которые веками одержимо развивали свои знания в управлении энергий Варпа, были изгнаны из своих убежищ сражением и обрушили разрушительное колдовство на головы нападающих. Одним из таких чернокнижников был Астартес, который выбрался из-под обломков разрушенного храма и носил силовой доспех древней модели, заляпанный пеплом и кровью, из-за чего невозможно было разглядеть эмблему его Легиона. Этот псайкер убил сотни Эвокатиев с обеих сторон конфликта, демонстрируя невероятную силу, прежде чем исчезнуть во вспышке энергии Варпа, когда на него напали несколько Проклятых. Призраки сгинули вместе с ним, и никто не мог сказать, как звали таинственного воина, был ли он хозяином храма или его пленником — только то, что его мастерство Варпа было велико.
Марней Калгар наблюдал за полем боя из Крепости Геры, и знал, что битва достигнет ее стен. Он всегда подозревал, что так оно и будет, но задумка Бе’лакора привела к тому, что Ультрамарины столкнутся с предателями до того, как те будут истощены битвой с культистами. Марней думал, что Марий не может опускаться ниже, когда он увидел легионеров-отступников в его войске, но затем Пожертвованный Сын раскрыл свой союз с Повелителем Теней, заклятым врагом Жиллимана с древних времен. Властелин Макрейджа кипел от откровения, что самый ненавистный враг Духовного Сюзерена был здесь, на планете, которую он поклялся защищать, на протяжении сотен лет без его ведома. Его последователи почувствовали его ярость и, не желая рисковать, работали еще усерднее, чтобы подготовить Крепость Геры к предстоящему сражению.
