Гейдж лично возглавил наступление планетарных войск, и все, кто встал на его пути, были убиты. Он рвал когтями Ультрамаринов на части, а его взгляд заставлял врагов вспыхнуть в колдовском огне. Многие бросили ему вызов ради славы, которую принесет убийство Пожертвованного Сына, но ни один из них даже не поцарапал доспех Мария. Пожертвованный Сын был слишком быстрым для своих размеров и избегал всех атак. Как если бы Марий хвастался своим воинским искусством, он избегал даже ударов, которые не имели шансов пробить его доспехи и адскую ауру. Однако окружавшие его воины знали, что это Пожертвованный Сын делал потому, что опасался убийц, спрятавшихся среди его врагов и несущих с собой замаскированное оружие, способное его сразить. Паранойя — самый рациональный образ жизни среди хаосопоклонников — была доведена Гейджем за тысячу лет до состояния искусства. Тот факт, что отряды Ультрамаринов, агенты Легионов Предателей и имперские убийцы пытались ликвидировать Пожертвованного Сына в течение тысячелетий все более изобретательными способами, лишь больше убеждали его блюсти осторожность.
Пожертвованный Сын сражался в окружении Проклятых — привидения присоединились к своему бывшему командиру. Если бы они не были на Макрейдже и не столкнулись с врагами, ответственными за их заточение на Мортендаре, то Проклятые, вне сомнений, обернулись бы против Гейджа, который бросил их и оставил их гнить на тысячи лет. Но их ненависть к слугам Жиллимана была сильнее, и они крушили врагов всеми своими ужасными способностями. Псайкеры в радиусе нескольких километров вокруг Гейджа упали на колени, крича от ужасной боли, когда злобное присутствие Проклятых вонзилось в их тёмные души.
Место высадки Мария находилось в нескольких сотнях километров к югу от Крепости Геры, поскольку цитадель была слишком хорошо защищена для прямого нападения с орбиты. Первой целью Тёмного Крестового Похода на планете был один из многих сотен храмов, который был построен всего пару веков назад, но его община уже включала несколько миллионов душ. Этот храм был построен вокруг тела проповедника Хаоса, чья огненная харизма и вдохновенная риторика привели к тому, что дюжина имперских миров восстали против Лживого Императора. Он был настолько влиятельным, что после своей смерти от рук Пожирателя Миров, его последователи нашли его тело и отвезли его на Макрейдж, где труп проповедника стал центром нового культа Хаоса Неделимого.
Но несмотря на всю многочисленность культа, владевшего храмом, войска Гейджа разгромили его с презрительной лёгкостью, а мольбы его священников о помощи к мёртвому святому остались без ответа. Как только зачистка была закончена, Гейдж сам вошел в храм, приготовившись перейти к следующему шагу своего плана.
Храм был местом, посвященным тьме и разврату, где правили Губительные Силы. Иконы Восьмиконечной Звезды были нарисованы на стенах и вымазаны кровью от человеческих жертвоприношений. Мангалы горели от пылающего огня, отбрасывая тени, которые двигались, когда на них не смотрели, и, казалось, смотрели в ответ, когда за ними следили. Лорды Хаоса прошли сквозь пропитанное кровью поле битвы, где культисты сражались среди реликвий своей веры.
Адский облик Мария был абсолютно уместен окружению, как и Каст, который шел рядом с ним. Земля трескалась под ногами огромного Чумного Лорда, гниющие трупы и безжизненные камни стонали от прикосновения его энтропийной ауры. Хаоситы прошли мимо священных писаний и гобеленов проповедника, чьи останки были захоронены в центре храма, не взглянув на них не разу. Они были здесь вдвоём: по приказу Мария остальные воины покинули храм, как только его зачистили от культистов.
В центре храма находился саркофаг Восьмиглазого Маэроса, Пророка Хаоса. Он был изготовлен из обсидиана, вылепленного в образе святого человека. Мастерство, с которым изготовили скульптуру, было настолько высоким, что казалось, будто каменный пророк просто спал, лежа на богато украшенном гробу. Темное благословение, которое дало пророку его титул, также было отображено скульпторами: в дополнение к двум парам глаз на лице, статуя носила еще по глазу на тыльной стороне каждой руки, которые лежали на груди сжатыми в молитвенном жесте, а четвёртая пара глаз была видна на его открытой груди. Все восемь глаз, которые так много повидали за жизнь, теперь были закрыты.
— Каст! — приказал Пожертвованный Сын, и Чумной Лорд вышел вперед, подняв булаву над головой обеими руками, и со всей своей силы ударил по саркофагу. Чудовищная булава столкнулась с защитными заклинаниями, вплетенными в камень, и после оглушительного грохота по лицу каменного Маэроса пробежала лишь единственная маленькая трещина. Но этого было достаточно, и обереги разрушились.
— Назад! — скомандовал Марий. — Немедленно!
Каст отступил, а из трещины в саркофаге начал вытекать густой черный дым. Чумной Лорд только сделал несколько шагов назад, как гроб взорвался, превратившись в град обсидиановых осколков, разбившихся о доспехи Гейджа и Каста. Еще больше черного дыма поднималось из обломков, и внутри него показалась высокая и ужасная фигура. Каст мог разглядеть только нечёткую форму существа, потому что это было не то, что предназначалось для смертных глаз и мыслей — а то, что видел Марий в дыму, Чумной Лорд мог только догадываться. Так или иначе, Каст разглядел скелетированные руки и большой рогатый череп. Он увидел кровоточащие клыки и чешую рептилии, оперённые крылья, которые стали подобными перепончатым крыльям летучей мыши, и черные, покрытые рунами античные доспехи, которые преобразились во множество переплетенных кристаллических пластин. От этой фигуры исходило ощущение огромной силы, но также и чувство незавершенности, как будто что-то было вырвано из самой ее сути. И, несмотря на эту зияющую пустоту, в существе, которое поднялось из гробницы Маэроса, все еще была сила, и Каст отходил назад до тех пор, пока он не встал в нескольких метрах позади Пожертвованного Сына, наблюдая за тем, что он освободил, а его гниющие внутренности тряслись от беспокойства. Даже Парменидий замолчал, увидев этот древний кошмар.
— Марий, — произнесло существо, глядя на Пожертвованного Сына глазами, видевшими возвышения и падения целых видов — Пришло время исполнить наш договор.
— Да, Бе’лакор, — ответил Гейдж, стоя перед Первоизбранным Богами без каких-либо признаков страха. — Это действительно так. Мои армии снова вступили на поверхность Макрейджа. Можешь ли ты предоставить то, что обещал мне, чтобы мы наконец смогли отомстить Жиллиману?
Бе’лакор засмеялся и расправил крылья, разрушив ими стены храма позади.
— О да, сын богов. Давно я мечтал об этом моменте, пока я ждал в этой тюрьме из камня и колдовства, вплетая свою силу в умы и души глупцов этого мира. Гляди!
За несколько столетий до того, как Пожертвованный Сын объявил Тёмный Крестовый Поход на Макрейдж, Марий заключил договор с Князем Демонов Бе’лакором, Повелителем Теней, Первоизбранным Богами и бывшим Темным Повелителем Хаоса — титулом, которого его лишил Жиллиман до своего восстания против Императора. У Белакора было множество причин ненавидеть Мария, который прежде сражался на стороне Жиллимана в Оке Ужаса в той самой военной кампании, когда Князь Демонов потерял большую части своей власти и остался лишь с расколотым отражением своей былой славы. Но древний демон проявил интерес к предложению Гейджа. Заполучив контроль над телом одного человека, Бе’лакор начал творить в Галактике зло в открытую, загубив не больше жизней, чем мог бы, но зарабатывая славу для своего человеческого сосуда. Он манипулировал своими последователями, чтобы гарантировать, что после очевидной смерти безымянного негодяя, чью душу Повелитель Теней с удовольствием поглотил, чтобы скрыть свои следы, — тело будет доставлено на Макрейдж.
Выбравшись из гробницы и оберегов, которые скрывали его присутствие в мире, Повелитель Теней наконец-то смог в полной мере воспользоваться своей силой. Бе’лакор взбудоражил психические связи, протянутые через весь Макрейдж, которые он тонко совершенствовал на протяжении веков, и подчинил их своей воле. Старые обиды вспыхнули в черных душах жрецов Губительных Сил, и они приказали своей пастве атаковать последователей своих старых врагов вместо того, чтобы идти на фронт, чтобы сражаться с захватчиками. Заместители обернулись против начальников, которым они без претензий повиновались на протяжении веков, их амбиции достигли беспрецедентных высот. Хранители нечестивых реликвий, сдерживавшие силой воли шёпот и обещания порабощённых демонов, поддавались искушению, ломали обереги и брались за проклятое оружие, что давало им краткий привкус силы перед тем, как демоны поглощали их души и захватывали их тела, чтобы нанести ущерб. Три культа Макрейджа в полном составе перешли на сторону Бе’лакора, их пастве медленно промывали мозги проповеди жрецов, и их свободная воля стала столь слаба, что Повелитель Теней просто сломил её.
