Проклятые
Когда Марий Гейдж напал на Макрейдж в первый раз, за ним шли тысячи Ультрамаринов, чья вера в Жиллимана была уничтожена поражением на Терре. После того, как атака Пожертвованного Сына была отбита, ряды Тринадцатого Легиона подверглись жестокой чистке, напоминавшей бойню на Истваане-3, где Ультрамарины впервые перебили тех, кто был лишён слепого подчинения словам Жиллимана. Но не все сторонники Гейджа были убиты или сумели сбежать с боя. Сотни ренегатов попали в плен, и разъярённые Робаутовичи подготовили для них ужасную судьбу, которую, по слухам, подсказал им один из загадочных Тетрархов.
Пленников раздели догола, с их тел содрали кожу, а затем ренегатов заключили в приспособления, напоминающие древних «железных дев» — саркофаги, чьи внутренности были покрыты отравленными шипами. Каждый подобный саркофаг оснастили оберегами, благодаря которым душа пленника не могла покинуть его даже после смерти тела и должна была мучиться в нём вечно. Эти саркофаги спрятали под землёй Мортендара в особой тюрьме. О том, что с ренегатами сделали, Ультрамарины рассказали всему Губительному Шторму, чтобы все знали, какая судьба ожидает тех, кто отрекается от наследия Жиллимана. Этих пленников стали знать Проклятыми, и их имена стали ругательством на всех Пятистах Мирах. Поколения новых Ультрамаринов выросли на их легенде и благодаря их ужасной судьбе учатся слепо принимать догму Легиона.
Но Проклятые были всегда чем-то большим, чем просто рассказом-предостережением. На протяжении веков, долгое время после того, как их тела сгнили до костей, их дух искажался от непрерывных страданий, и они рвались за границы своей тюрьмы. Вскоре надзиратели Мортендара были вынуждены наложить дополнительные обереги на саркофаги и обвязать их колдовскими цепями, удерживающими их на месте. Заключённые в саркофаги Проклятые совершенно сошли с ума, охваченные ненавистью к Жиллиману и всем, кто следует за ним. Стражи Мортендара, кстати, пользуются этим, используя ярость Проклятых, чтобы усилить связи, удерживающие пленников Ультрамаринов.
Несколько раз в истории Мортендара одному из Проклятых удавалось проскользнуть через его связки, используя возможности, предоставляемые внешними факторами, такими как бунты в тюрьме или колебания в потоках Варпа вокруг планеты. Когда это произошло, Стражи Мортендара немедленно мобилизовались, чтобы захватить странствующего призрака и вернуть его в свою тюрьму, поскольку освобожденный Проклятый крайне опасен. Он может обладать живыми телами, порабощая волю их законных обитателей и нанося ущерб их плоти, прежде чем покинуть тело в поисках нового. Когда Проклятый находятся внутри разумного, он имеет доступ к полному объёму его или ее воспоминаний — только его безумие мешает замаскироваться. Никто из Проклятых, освободившихся из своего саркофага, никогда не сбегал за пределы Мортендара, но ущерб от каждой попытки всё равно огромен, и бдительность Стражей никогда не смягчается, потому что их страх перед гневом лорда Макрейджа, вызванным побегом одного из самых печально известных пленников, гораздо сильнее страха перед Проклятыми.
Когда он спускался по винтовой лестнице, виляющей по краям камеры, заключённые в металлические тюрьмы и удерживаемые колдовством здесь пленники парили в воздухе над ним. Уриэль мог чувствовать их, слышать их безумный шепот — психические крики духов, сведенных с ума тысячелетними муками, удерживаемых в границах их саркофагов. Но даже если их голоса посылали шипы боли в его мозг, он чувствовал, что они… приветствовали его, и боль была всего лишь побочным продуктом их речи. Они знали, кем он был? Его не удивит, если Гейдж найдет способ рассказать им о своих планах. Ведь Пожертвованный Сын давно планировал это… Чем больше Уриэль узнавал о деяниях Мария, тем больше он уважал правителя Калта.
Саркофагов было сотни, они все парили на разной высоте в этой большой круглой камере на дне тюремного комплекса Мортендара. От них к стенам отходили цепи, светящиеся энергией, проходящей сквозь них, которая поглощалась колдовскими оберегами, наложенными на стены, и направлялась на усиление остальных заклинаний, которые сделали существование Мортендара возможным. Именно эта сила удерживала планету в безопасности от влияния Хаоса, сохраняла его стабильность, даже когда каждая остальные планеты в Губительном Шторме постоянно менялась по прихоти Богов Хаоса. Боль Проклятых была фундаментом, на котором существовал весь Мортендар.
Уриэль шел к центру комнаты, держа в руках меч, украденный из древней гробницы пришельцев много лет назад. Меч не был создан для рук Астартес, но его Варп-кузнецам удалось перековать его в его нынешнюю форму, сохранив при этом его уникальные свойства. Трое из них сошли с ума в процессе, и Уриэль убил четвертого, после того как он попытался бросить меч в ближайшую звезду, но цель была достигнута. Меч утяжелял его правую руку своим весом, не имеющим ничего общего с массой. Этим мечом Вентрис сразил людей, ксеносов, космодесантников и демонов, и кровь Пазания все еще капала с клинка, шипя и испаряясь, когда её капли падали на пол, оставляя за Уриэлем небольшое малиновое облако. Вентрис бросил оружие, и оно звякнула при ударе о камни — это помешало бы тому, что он должен был сделать дальше.
Испивающий Скорбь вступил на ритуальный круг, потрескивающий от силы, заметной только через специально изготовленные линзы его шлема. Это был невероятно сложный продукт гения, превосходящего самого умного колдуна. Колдуны из Ордена Стражей Мортендара изучали его в течение тысячелетий и все еще были далеки от раскрытия всех его секретов. Но, к счастью, хотя для создания заклинания мог потребоваться аватар полубога, уничтожить его было намного проще.
Но «легче» — это не то же самое, что «легко».
Уриэль поднял руки и начал петь. Он произнес слова, которым научил его колдовской ковен Гейджа, взывая к тёмной мудрости мертвых цивилизаций и адских королевств. Каждый слог обжигал его язык, его мозг и его душу, но он переносил боль, сдерживая её силой своей воли. Вентрис произнёс слова уничтожения, и заклинание, связывающее Проклятых, задрожало от силы его голоса. Цепи, удерживающие саркофаги, загремели, и вопли пленных призраков становились все громче под стать пению Уриэля. По его лицу побежал пот, а изо рта, носа и глаз потекла кровь, но он не остановился.
На вершине пения Уриэль обрушил кулаки на центр ритуального круга, разорвав поток энергии колдовством, которое заключило в его перчатки заклинание. Весь мир дрогнул, и Ветрису показалось, что он слышит его крик. Пьющий Скорбь почувствовал, что что-то умирает под его ударами, что-то, что было поймано в ловушку внутри или появилось в нем после веков богоподобной силы, безостановочно пульсирующей в ней. Затем заклинание, удерживающее Проклятых, сработало, и древние призраки были освобождены от их цепей. Они выбрались из своих саркофагов, их тела деформировались почти до неузнаваемости, их рты были широко раскрыты, а их крики распространились по всему Мортендару. Они устремились вверх, привлеченные огнями душ оставшихся Стражей.
И Уриэль Вентрис засмеялся, широко раскинув руки, когда взбунтовались призраки первого крестового похода Мария Гейджа, выкрикивающие ненависть к примарху и своим боевым братьям, которые заключили их в тюрьму…
С освобождением Проклятых Мортендар сколлапсировал под тяжестью оставшихся пленников. Когда войско Вентриса успело улететь прочь в сопровождении Проклятых (независимо от того, украли ли они чьи-то тела из числа тюремщиков или остались в эфирной форме), и последние Стражи удрали куда глаза глядят, Мортендар взорвался. На мгновение все, кто наблюдал за разрушением планеты, испугались, что освободятся ужасы, запертые на ней. Но невозможная физика Губительного Шторма и накопившиеся давление многих тысяч лет страданий и невозможности сбежать привели к тому, что демонический мир сжался в чёрную дыру — небесное тело, из которого ничто, даже существа из другого измерения, не могли вырваться.
Оставшиеся пленники Мортендара, запертые в тюрьме разрушающегося времени, навсегда обречены на изоляцию от остальной части вселенной. Смертным заключенным, пребывавшим на верхнем уровне планеты, повезло, что коллапс планеты убил их до образования чёрной дыры, а большинство Стражей, которые покинули Мортендар, были расстреляны звездолётами Вентриса. Подобно сыновьям Жиллимана, погибшим в первом противостоянии на краю системы — и, как и любой другой отпрыск генной линии Архи-Предателя, который погибал, — их души исчезли, прежде чем какие-нибудь Нерождённые могли их поймать. Даже демонам, с которыми колдуны Хаоса заключали сделки на свои души в обмен на власть, отказали в их награде, и Варп вокруг того, что осталось от Мортендара, дрожал от их воплей ярости.
