— Ещё как меняют, — вмешалась Гермиона. — Один из самых долгих матчей Чемпионата Мира длился два месяца, так в «Истории квиддича» написано. Разумеется, игроков заменяли в процессе, чтобы они могли поесть и поспать! Иначе бы они все просто умерли от истощения!
— Эй, вы, там, наверху, подвиньтесь!
— Хагрид! — они поспешно потеснились, и великан уселся на самом краю трибун, рядом с Невиллом. Буквально через минуту Гриффиндор открыл счёт: Анджелина забросила первый мяч. Аплодисменты гриффиндорцев и стоны слизеринцев заполнили воздух.
— Мяч у команды Слизерина, — продолжал тем временем комментировать происходящее в воздухе Джордан. — Охотник Пьюси уклоняется от бладжера, ещё от одного, обводит близнецов Уизли и Кэти Белл и устремляется к… Стоп, не снитч ли это?
Игроки обеих команд замерли, а ловцы — Элфрида Мёрси и Теренс Хиггинс — устремились в направлении едва различимого с трибун крохотного золотого мячика. Девушка опередила слизеринца почти на корпус, и…
БУМ!
Маркус Флинт, словно бы случайно, врезался в Элфриду, и та свалилась с метлы, чудом уцепившись за древко. Мадам Трюк, сделав внушение Флинту, назначила свободный удар в сторону ворот Слизерина, и Алисия Спинет увеличила счёт. Но золотой мячик уже исчез. Игра возобновилась — но через несколько минут загонщик Слизерина точным ударом послал в гриффиндорского ловца бладжер. На этот раз Элфрида не удержалась; близнецы Уизли едва успели её поймать. Девочку отправили в больничное крыло, игра продолжилась, но настроение у гриффиндорцев резко упало: Гарри знал, что без ловца выиграть матч нереально. Тем не менее, Кэти с Алисией забросили ещё несколько мячей, и спустя двадцать минут, когда Хиггинс поймал снитч, закончив игру, счёт был 160:80 в пользу команды Слизерина. На лучащегося счастьем Снейпа было противно смотреть, на расстроенную МакГонагалл — почти физически больно. Слабым утешением проигравшим служило то, что слизеринцы забросили в ворота Гриффиндора всего один мяч — сразу после того вывода из игры Элфриды, воспользовавшись упадническим настроением команды. Вуд возвращался в замок мрачнее тучи.
— Не переживай, Оливер, — попытался утешить его за обедом Ли Джордан. — После каникул у нас игра с Пуффендуем, если мы выиграем, а Слизерин проиграет Когтеврану…
Команда сразу начала обсуждать, с каким счётом им надо выиграть следующий матч, вспоминать слабые и сильные стороны команды соперника… Настроение постепенно выравнивалось.
— Ты не против доделать уроки завтра? — тихо спросил Рейстлина Гарри. — Я хотел поискать в библиотеке что-нибудь ещё о своих родителях.
— Ищи. Думаю, с чтением газет ты и без меня справишься.
— С тобой будет быстрее, ты ведь уже искал…
— Я просто знал дату исчезновения Волан-де-Морта, — имя Рейстлин произнёс как можно тише, явно не желая привлекать внимания остальных. — И решил посмотреть, что об этом писали в главной газете магического мира. Но, если хочешь, я могу пойти с тобой — узнать побольше о церберах и философском камне.
В библиотеке они провели всё оставшееся до ужина время — но в итоге Гарри стал обладателем ещё нескольких заметок.
Короткие некрологи о смерти родителей Джеймса Поттера — это случилось уже после свадьбы Джеймса и Лили. Довольно крупная заметка о самой свадьбе, правда, почему-то без колдографий. Заметок о своём рождении Гарри не нашёл, но, подумав, решил, что во время войны рождение у кого-то ребёнка — не такая уж и значительная новость.
— В биографии Фламеля ничего интересного, — заявил Рейстлин, когда они вышли из библиотеки. — Только то, то у него много трудов по алхимии. И он участвовал в войне с Грин-де-Вальдом…
— А, помню! — воскликнул Гарри. — Мы про него читали ещё до Хогвартса! Тёмный волшебник, предшественник Волан-де-Морта, побеждённый Дамблдором!
— Ну, хоть что-то ты помнишь, — усмехнулся Рейстлин. — А вот про цербера интереснее оказалось. Дело в том, что засыпать от любой услышанной мелодии, это особенность не Пушка, а всей этой породы собак. Поэтому от них в качестве сторожей и отказались, хотя поначалу церберы пользовались успехом из-за своего устрашающего вида. Ну и ещё у них слюна ядовитая. Не смертельно, просто укусы цербера не поддаются лечению магией, они заживают самостоятельно и очень медленно — не менее четырёх месяцев…
— Это объясняет, почему Снейп хромал, — заметил Гарри. — Я-то сперва подумал, что он просто не хочет обращаться к мадам Помфри, чтобы не объяснять, кто это его цапнул. Но потом сообразил, что Снейп и сам мог приготовить целебное зелье.
Когда они спускались в Большой Зал на ужин, Рейстлин неожиданно увёл Гарри с лестницы на третий этаж.
— Хочу кое-что проверить, — пояснил он. Спустя несколько минут они подошли к той самой двери в Запретный коридор. — Алохомора, — прошептал Рейстлин, прежде чем Гарри успел что-то понять. Дверь со скрипом отворилась, и послышалось тихое рычание. — Коллопортус, — друг поспешно запер дверь. — Итак, либо Хагрид не сказал Дамблдору, что мы здесь были, либо директор решил, что более крепкое заклятие здесь не требуется, — усмехнувшись, он развернулся прочь от двери. Гарри последовал за ним, обдумывая ситуацию. Трудно было поверить, что директор пренебрёг безопасностью учеников. Может, Хагрид и впрямь не рассказал ему о том, что гриффиндорцы знают о собаке? Гарри с Рейстлином не рассказали, что были в коридоре не одни. Может, Хагрид побоялся, что у них будут неприятности из-за нарушенного запрета, и потому решил молчать?..
С уроками на следующий день они справились, как всегда, быстро. Старшекурсники опять ушли в Хогсмит, но Рон больше не пытался выбраться из замка.
— А вдруг нас и правда увидят в Хогсмите? Расскажут МакГонагалл, а та напишет родителям, — он вздрогнул. — Громовещателя от мамы я точно не переживу…
Гарри вспомнил, как после истории с супом Рейстлин упомянул, что единственное, чем может повлиять на его поведение в Хогвартсе Китиара, является именно Громовещатель, и поинтересовался, что это вообще такое.
— Это письмо, содержащее эмоции отправителя, — объяснил Рейстлин. — Чаще всего злость или негодование. Там не строчки на бумаге, а голос…
— Как на аудиокассете? — уточнил Гарри.
— Точно. Только ещё и усиленный в несколько раз. Крик стоит, словно у тебя над ухом мощнейшая стереосистема, — в доме Рейстлина Гарри не видел ни стереосистем, ни даже банального телевизора. Почему-то это не казалось странным, даже когда он ещё не знал, что общается с семьёй волшебников. Были книги, в основном, учебники магловской школы, комиксы, настольные игры, газеты… Но техника была только на кухне, возможно, потому, что готовкой чаще всего занимался Карамон. Впрочем, Китиара в редкие моменты тоже предпочитала готовить без магии. — Конечно, в Громовещателе можно отправить и радостные эмоции, — продолжал тем временем Рейстлин. — Поздравления со свадьбой или хоть сообщение об успешной сдаче экзаменов… Но ругань отправляют чаще.
— Что такое стереосистема? — Рон по слогам повторил новое слово. Гарри объяснил. — Надо же, чего только маглы не придумали! И в космос летают, и картины движущиеся у них есть, и голоса сохранять и усиливать могут… Отец у меня просто обожает всё магловское, — чуть смущённо пояснил он. — У него коллекция штепселей в гараже хранится…
— В гараже? — переспросил Рейстлин. — У вас что, есть магловская машина?
— Ага. Старая. Отец купил где-то на свалке, чтобы понять, как она работает. Но, кажется, когда собирал, всё-таки пришлось ему магией немного воспользоваться, оставались какие-то лишние детали…
— А водить-то он умеет? — поинтересовался Гарри.
— Ну… Он проходил обучение в магловской школе, где учат водителей… Но, кажется, так и не сдал. Но всё равно ездит. Ему ведь объяснили, как машину заводить, какая педаль для чего нужна, как руль поворачивать — зачем ещё что-то знать?
Гарри был уверен, что этих знаний недостаточно для нормального управления машиной, и заподозрил, что отец Рона и здесь прибегает к магии, но благоразумно промолчал. Рон тем временем объяснил, что машиной они пользуются редко: его мама любви мужа к магловским вещам не разделяла, согласившись лишь добираться на ней до Лондона — отправлять детей в Хогвартс и забирать на рождественские и летние каникулы. Поэтому они и проходили на платформу с магловской станции.
