Продолжив свой путь, я вышел к площади. Когда-то она была центром местной общественной жизни, ну и просто местом к которому приводили все дороги. В центре красовалась главная достопримечательность, памятник неизвестному партийному деятелю с фамилией, которую мне так и не удалось отыскать на просторах сети. Ввысь поднимались три флагштока с красными знаменами, по периметру стояли лавочки. Здесь проводили утренние зарядки, линейки, днем носилась малышня, а иногда по вечерам устраивались дискотеки. Все что нужно для того, чтобы юность осталась в памяти сакральным местом добра и света, из которого можно будет потом взять совсем немного тепла, чтобы не околеть даже в самую лютую стужу, чтобы не забыть ради чего все начиналось.
— Чего ты тут сидишь одна, все хорошо? — она выглядит крайне задумчивой.
— Да ничего, тебя вот жду, ты ведь не бросишь даму в беде? — мгновенное преображение и вот она уже смотрит на меня лукавым взглядом и мило улыбается.
— А куда я денусь с подводной лодки, веди гражданин-начальник, — стоит ли говорить о том, что она вскоре даже перестала скрывать все свои манипуляции, но на удивление от этого они стали действовать еще эффективнее, поэтому я был организатором практически всех описанных выше мероприятий.
По площади раздавался глухой стук моих тяжелых ботинок. Я подошел к тыльной стороне памятника, болты вентиляционной решетки, уходящей в катакомбы, были прихвачены сваркой. Давно это нужно было сделать. Слишком много всего там произошло. Странные видения начались, как раз после визита туда, во время поисков нашего пропавшего товарища. Бригантины, туман, алые паруса, а гори оно все синим пламенем, нет смысла это уже вспоминать.
Над головой реяли остатки знамен, изредка похлопывая, от резких порывов ветра, превратившего их в серо-бордовые обрывки. Печальное зрелище, но зато ясно дающее понять, под каким флагом это место уходит в забвение. Вдали виднелось еще одно излюбленное пионерами здание, а именно столовая, за которой расположились спортивная площадка и душевые, а перед всем этим ансамблем был потихоньку зарастающий травой пляж.
В голову пришла одна мысль и я отправился к тому месту, где раньше жил, деля апартаменты с нашей вожатой. На удивление домик еще не успели разобрать, скорее всего дело в том, что кусты сирени, за ростом которых уже никто не следит, окончательно загородили его от любопытных глаз. Я аккуратно открыл дверь. Луна давала достаточный свет и поэтому даже в помещении сносно было видно обстановку. Постер к старому фильму про Фантомаса висел на своем законном месте, кровати, тумбочки, все было там же, в том числе и шкаф, который я захотел проверить.
— Я вам что похож на пионэра? — саркастически тоном, но тембром выше желаемого, выдало горло.
— Сам погляди! — вожатая распахивает дверь и указывает на мою помолодевшую физиономию. Хьюстон у нас проблемы! В глазах темнеет, мозг отказывает воспринимать видеоканал и уходит в ребут.
Взгляд уперся в пыльное зеркало, провожу по нему рукой. Недельная щетина, уставший взгляд бледного лица, вкупе с плащом, намотанным на шею шарфом и висящей за спиной сумкой на крепкой фигуре, оставляет неоднозначное впечатление. А вот то, что я искал, мое старое пальто, которое осталось в злополучном автобусе, а в кармане паспорт и конечно же пачка сигарет, не хватает только билета на самолет с серебристым крылом. Только вот вряд ли их все еще можно курить, хотя, судя по всему, они не успели отсыреть, а значит стоит попробовать, а то у меня осталась последняя и ее лучше пока приберечь. Выйдя на ступеньки, я закурил, а после пары затяжек пробило на кашель, как я мог раньше такое курить? Хотя, с другой стороны, какая разница, чем травиться.
Интересно, а во что превратился местный храм знаний? Пройдя снова мимо площади и покосившегося здания медпункта, я отправился к библиотеке. Уже издалека было видно, что тут не все ладно. Видимо не помогла ни стоящая рядом пожарная сторожка, ни инструкции по безопасности, потому что здание выгорело дотла, хотя это вполне могло произойти после того, как ушли люди. Например, от оставленных на столе очков, через которые любезно преломленные солнечные лучи дают нужную температуру для воспламенения бумаги. Могу даже предположить чьи это были очки.
— Дверью не хлопай, она на доводчике, — не знаю как, но эта жужелица точно умела читать мысли.
Разглядев, заросшую тропинку, сразу за остовом библиотеки, я вошел в лес. Сейчас мне с трудом удавалось пробираться через кустарник, хотя раньше ребята спокойно здесь проходили, двигаясь друг за другом, во время нашего импровизированного похода, не рискуя оставить добрую половину одежды в виде лоскутков на ненасытных растениях. Мне всегда нравилось выходить в такие вот маленькие путешествия, в них люди раскрываются, сплачиваются в единый коллектив, тает последний лед между сердцами. Это определенно стоит всех мелких неудобств и лишений, которые происходят в процессе.
Вдалеке виднелась костровая поляна, вернее то, что от нее осталось. Камни от костровища дикие звери растащили по всей округе, бревна, на которых раньше сидели мои друзья, задумчиво наблюдая за пламенем, под гитарный перебор и льющиеся мерным ритмом песни, давным-давно истлели. Жалкое зрелище. Хотя по-хорошему тут работы на пол дня, с помощью нескольких архаровцев и сносного инструмента, можно еще и беседку поставить. С остальным лагерем правда придется повозиться чуть подольше конечно же, но была бы необходимость. К сожалению, это уже никому не нужно. Судя по всему, об этом месте из ныне живущих помнил только я.
— Так руки прочь, пойдем лучше к реке тебя отмывать, — после подготовки поляны к предстоящему костру, я и правда, был грязный, как черт из табакерки.
Отсюда была короткая дорога к дикому пляжу и кажется, мне нужно повернуть налево между этими двумя деревьями, чтобы дойти до места куда меня словно, что-то тянуло.
— По потрепанной крыше палатки, скатилась капелька росы и упала прямо мне на лоб, я невольно поежился и открыл глаза, — уже скоро я дойду туда.
Между ветвей деревьев плясало пламя, сперва меня охватило легкое негодование. Кто же еще может быть здесь кроме меня? Но увидев, человека, сидящего у костра, вопросы отпали сами собой.
— Ну здравствуй, Семен, — прошелестела греющаяся у костра Тень.
— Видимо рано я с тобой попрощался, Странник, снова здравствуй, — произнес я, присаживаясь напротив него и протягивая руки к пламени.
Он подался вперед, давая разглядеть свой настоящий образ. Седые до бела волосы, уставшие глаза, поблескивающие искоркой тлеющего, но все никак не погаснувшего пламени, бледная от вечного пребывания в сумраке кожа. На запястьях у него переливались металлическим блеском амулеты, но стоило ему двинуться, как они начинали пропускать через себя свет, словно были на самом деле драгоценными камнями. Через расстегнутый на две пуговицы, ворот рубашки было видно испещренное татуировками тело. Кожаный плащ и лежащая подле него походная сумка были изрезаны рунами, также, как и тупоносые высокие ботинки. Кажется, этому наряду уже не одна сотня лет.
— И долго же ты находишься в пути? — руки потихоньку согревались.
— Я уже успел забыть, куда начал идти, зачем и когда. Слишком давно это было. Теперь остался лишь бесконечный путь. Процесс оказался гораздо важнее, конечной точки, — он задумчиво поднял глаза наверх.
— Тебе не кажется, что это неправильно, ты ведь должен рано или поздно куда-то прийти? — мне смутно казалось, что этот вопрос неуместен и я знаю, каков будет ответ, но его просто было необходимо задать, чтобы окончательно разобраться самому.
— А ты наложи на мои слова понятие человеческой жизни и поймешь, что не так уж они и бессмысленны. Ты приходишь в этот мир, не зная куда идти, чтобы затем продолжить путь к неизвестному финалу, даже не подозревая, когда он наступит. При таком раскладе смысл остается лишь в самом движении, в каждой секунде, в моменте здесь и сейчас. Вот в чем дело Семен, — Странник вздохнул, откинувшись на спинку своего импровизированного стула, состоящего из двух больших бревен, а потом продолжил.
