Последующее вспоминалось и Крупному, и Котику как нечто нереальное, происходящее как бы отдельно от их сознания, намерений и действий.

– Вроде как меня инопланетяне хотели утырить, – вспоминал Крупный.

– Во-во, прямо конкретный Гарри Поттер, – вторил ему регулярно посещающий местный кинотеатр Котик. Скулу его украшал набухающий синяк – последствие одной из оплеух Крупного.

Осознание цели Акции – освобождение Узника – пришло почти мгновенно.

Крео понимал необходимость освобождения Узника как производную от важной для Системы функции, которую Узник был призван осуществить в будущем. Освобождение Узника из заключения также значительно снижало угрозу физическому существованию Узника.

Действия Системы были несравнимо более многоходовыми, чем даже партия новейших шахматных компьютеров. Пользуясь темпоральной терминологией Терры, последствия просчитывались на годы, десятилетия и столетия в контексте всего возможного разнообразия возникающих обстоятельств. Инвариантными оставались лишь основополагающие постулаты Системы.

Крео беспокоило, что характерное для Терры мироощущение, комплекс понятий и их взаимосвязь всё глубже проникали в его сознание. В принципе, подобное было обычным при материализации и проведении Акции. В нынешнем случае особенное заключалось в навязчивом и отвлекающем воздействии иррационального, чувственного начала, занимавшего в когнитивных системах планеты слишком большое место.

Собственно, у жителей Терры чувственное, как правило, доминировало над рациональным. Данный феномен объяснял многие явления – суеверия, религии, комплекс эмоций, связанных с размножением и воспроизведением видовых признаков, стремление к первенству, обогащению, власти.

В сравнении с Акциями, осуществлёнными прежде, Крео был вынужден ощущать, впитывать и анализировать гораздо больший объём нелогичного и иррационального, характерного не только для взаимоотношений местных особей, но и для цивилизационной истории планеты. С одной стороны, это вызывало естественное волнение и азарт исследователя, но с другой – ясно осознавались сопутствующие помехи и препятствия.

Аборигены, населяющие Терру, вели мучительное, по мнению Крео, существование, наполненное разрушительными эмоциями – ложью, завистью, враждой, предательством, презрением, обидой. Все они в той или иной мере объяснялись мыслителями Терры общим понятием – «эгоизм».

Сложнее было объяснить альтруистические эмоции аборигенов – любовь, дружбу, сострадание, самопожертвование. Самое удивительное состояло в том, что одни и те же особи обладали способностью переживать оба вида эмоций, несмотря на их, казалось бы, взаимоисключающий характер.

Естественно, что в сравнении с террианами Крео мог ощущать лишь отзвуки их счастья и страданий. Однако неведомая ранее новизна чувств усиливала остроту сопереживаний. Временами Крео почти физически ощущал, как по незыблемым основам его самосознания вдруг проходит мелкая рябь и дрожание, мешающие чётко воспринимать окружающее и устанавливать правильные взаимосвязи.

Крео помнил, что в юные годы его послушничества Наставник Михаил предупреждал о существовании подобных аберраций, одновременно указывая на ничтожную вероятность столкновения с ними. Тем не менее, «предупреждён – значит вооружён» – подсказало сознание одну из многочисленных максим, к месту и не к месту употребляемых жителями Терры.

Прояснялись обстоятельства и возможные препятствия осуществлению Акции.

Помимо материальных факторов, каталогизировались вовлечённые в процесс личности и системы. Количество вовлечённых субъектов показалось Крео необычно большим, что подтверждало важность и неотложность предстоящей Акции. Становился яснее и масштаб эмоциональных аберраций, которые можно было ожидать от вовлечённых лиц в процессе исполнения Акции.

Вовлечённые составляли собой причудливую иерархическую Пирамиду с массой дублирующих взаимодействий и соответствующей низкой эффективностью. На вершине Пирамиды функционировал Властитель, постоянно озабоченный поддержанием равновесия этой сложной конструкции. Он непрерывно видоизменял паутину взаимодействий и балансов, никак, впрочем, не укрепляя тем самым устойчивость и жизнеспособность Пирамиды.

Такая властная конфигурация была естественным образом интегрирована в культуру жителей Терры, для которой был характерен феномен персонификации – наиважнейшие жизненные обстоятельства неизменно связывались с физическим обликом какого-либо существа. Не поддающиеся объяснению обстоятельства связывались с понятием Бога, который являлся высшей непознаваемой силой, действовал опосредованно и, тем не менее, существовал в трех лицах, каждое из которых имело вполне реальный терроподобный облик.

Повседневная власть у жителей Терры персонифицировалась во вполне конкретных лицах – властителях разного калибра и пространственного масштаба. Удельные властители с истовостью простых мирян подчинялись верховному Властителю, возглавляющему Пирамиду власти. В то же время они с не меньшим пылом соперничали между собой за обширность контролируемых территорий, за число подчинённых мирян, называвшихся общим термином «население», и, самое главное, за близость к Властителю – вершине Пирамиды.

«Энтропия в системе неустойчивого равновесия», – удовлетворённо диагностировал Крео, которому приходилось сталкиваться с подобными обстоятельствами. Несложность выведения Пирамиды из равновесия компенсировало её агрессивность и готовность к уничтожению, включая самоуничтожение.

Крео дистанционно реконструировал образ Властителя.

Компактный мужчина с вытянутым, как бы принюхивающимся лицом и хищными движениями. «Незаурядная и опасная особь», – констатировал Крео. Властитель был окружён концентрическими кругами лиц и институций, осуществляющих единственную задачу – транслировать и воплощать волю Властителя, невзирая на соображения логики и рациональности. Круги ощутимо излучали боязнь возможных ошибок и соответствующего наказания. «Здесь самое слабое место Пирамиды – ахиллесова пята», – всплыло в сознании не вполне понятное выражение из древней истории Терры.

Властитель готовился ко сну в одной из спален одной из своих загородных резиденций. Сделав несколько приседаний и наклонов, он аккуратно повесил в шкаф роскошный шёлковый халат, подаренный ему когда-то руководителем одной из наций Востока. Это случилось ещё до того, как судьба вознесла его на высшую ступень светской власти, и подарок, имитирующий соответствующее одеяние одной из восточных царственных особ, тогда показался Властителю своего рода знаком судьбы, предвещавшим успешное будущее.

Постепенно халат стал восприниматься как своего рода талисман, продолжавший оказывать магическое воздействие на жизненные обстоятельства. Властитель был подвержен суевериям и наотрез отказывался заменить послуживший уже халат на еще более роскошный. Окружающие воспринимали это как проявление личной скромности Властителя, чем охотно делились с собственным окружением. А некоторые, подражая Властителю, по неясным им самим причинами вдруг отказывались от привычных подношений.

Одна из стен спальни была украшена несколькими картинами в драгоценном обрамлении, которые были известны Крео как физические образы террианского Бога. Властитель несколько минут постоял перед ними со склонённой головой, беззвучно шевеля губами. Закончилась процедура несколькими зигзагообразными движениями правой руки с глубоким наклоном. Властитель удовлетворённо вздохнул и, привычно помассировав предплечья и колени, лег в постель, взмахом руки погасив освещение.

Властитель был очень аккуратен и дисциплинирован. Он часто сетовал на то, что его преданное окружение отличается безалаберностью и непунктуальностью. Поэтому Властитель взял за правило являться на заседания национальных руководящих органов в самое неожиданное время. К его прибытию участники встреч уже давно сидели на своих местах, испытывая вполне понятное волнение и нетерпение. Поэтому появление Властителя приветствовалось с особенной радостью и энтузиазмом.