– Я возьму все деньги, выйду в центр и устрою дождь из бабла, а сама буду голая лежать в ванной из шампанского.

Больная что ли?

Бросаю Насте интервью ближе к обеду. Она вызывает к себе. Значит, что-то не так, когда всё хорошо редакторки отделываются коротким «ок». Если разговор долгий и нудный, зовут к себе, чтобы не печатать долгие пассажи.

Я присаживаюсь. Настя вздыхает и смотрит мне прямо в глаза:

– Интервью, конечно, своевременное, но никакое. И дело не в тебе, а в ней, конечно. Надо бы его немного облагородить.

Я не понимаю о чём речь. Точнее, делаю вид, что не понимаю:

– Настя, ты осознаёшь, что без нас они – никто? Что это мы четвёртая власть над их судьбами, узнаваемостью и лайками? Она нам даже не платит, так пусть все видят, какая она дура.

– Ты ошибаешься, Толя. Тебе, как человеку, который пришёл в журналистику не с парадного входа, это простительно. Просто времена изменились. Газета или сайт не оказывают сильного влияния на персону либо оказывают всё равно ей на пользу. Просто потому, что одинаково много стало и тех, и других. Власть над умами девальвирована. Иногда даже не ты им нужен, зачем, а они тебе. У них Ютуб, Инстаграм, телега, подписота, а ты кто? Охочий до чужих грязных трусов журналист или копирайтер-переписчик? Не напишешь ты, напишут другие. И притом напишут лучше.

Умная она всё-таки, Настя. Хороший редактор, но всю её полезность я пока не могу до конца понять по той простой причине, что влез в журналистику через задний проход и блат.

– Сделай, чтобы было красиво, а? – улыбается Настя.

Я соглашаюсь и понуро бреду на своё место, провожаемый взглядом Оли.

…Это было, кажется, в середине июня. Я тихонько скроллил журналистские вакансии, пока моя начальница Елена читала экспортный договор. Закрывая окошко, я шумно вздохнул.

– Чего стонешь? – спросила Лена.

– Да вот, хорошая вакансия есть для автора статей, но нужен или опыт работы, или образование.

– А что за контора?

Я назвал.

– Я знаю человека оттуда. Он работает кем-то вроде замдиректора. Если хочешь, могу познакомить.

После этой фразы моя жизнь изменилась навсегда. Было ещё много технических моментов. Вначале резюме. Затем собеседование в здании напротив дома, где живёт Андрей, что я расценил как добрый и многообещающий знак. Потом тестовая статья про пароварки. В общем, всё пришло к тому, что 30 июля 2012 года вышла моя первая статья на сайте. А подработка на агрегаторе интернет-магазинов, помогающем покупателям совершать хорошие приобретения, растянулась на долгие три с половиной года.

Так я и попал в интернет-журналистику. Для кого я потом только не писал, иногда даже (страшно сказать) бесплатно. Обзоры, расследования тайн и загадок, трэвел-гиды, продвижение изотонического напитка, садово-огородный портал, новости для президентской администрации. Нельзя точно подсчитать, сколько звёзд на небе, сколько песчинок на пляже и сколько символов я воспроизвёл на цифровой имитации бумаги.

Мои воспоминания прерывает Валера. Я вчера корячился ради этих 50 баксов до часу ночи. Почти дописал, но ещё нужны выводы и самостоятельная вычитка. Пишу Валере в Viber, что всё под контролем и сажусь добивать выводы. Интервью с Кристинкой остаётся преть на рабочем столе. Я едва успеваю написать что-то для нашего сайта и прошу Глеба прикрыть. Тот соглашается и перебивает новостями ленту. Вроде всё хорошо, всё чудесно.

Скидываю окончательный вариант Валере. Самый тревожный час в жизни любого журналиста – вычитка редактором или заказчиком, вашим рабовладельцем. От напряжения я начинаю пристукивать кроссовком. Светка поднимает глаза, но я показываю ей – всё ок. Чтобы расслабиться, начинаю сочинять ответы Кристинки. Получается почти роман. Тут отвечает Валера: «норм, беру». Я смотрю на часы. Стучит в телегу Настя. Я отвечаю что-то про вдохновение и обещание доделать завтра. Она отделывается коротким «ок», что потенциально отодвигает мои замредакторские амбиции. А у вас так не бывает: вроде не видишь человека, но чувствуешь его эмоции даже будучи разделённым несколькими слоями гипсокартона?

Узнаю, что Вольтер не попал в финал «Евровидения». В принципе, с такой песенкой это неудивительно. Да и вокальные данные его связок, опухших от криков после приёма алкоголя, оставляют желать лучшего. Ну ничего-ничего, мысленно утешаю я парня, будешь петь теперь на «Дожинках» и празднованиях 500-летия того или иного райцентра. По крайней мере, стабильная аудитория из зевающих БРСМовцев и стареющих доярок ему обеспечена.

Я стремительно выбегаю из офиса едва минутная стрелка на наших механических часах переваливает за 12 после шести. На улице я полной грудью вдыхаю заключительный майский ветер и сам себе говорю: «И это только вторник».

Я сижу в убогом и столь же пафосном баре в самом что ни на есть центре Минска. Он стилизован под помещение больницы, что уже трудно назвать удачным решением. Официантки пошловатенько одеты как медсёстры, много белого кафеля, приборы приносят в громыхающих металлических суднах. Ножи похожи на скальпели, водку наливают из шприцев с точностью до миллилитра, а над барной стойкой крупно выведено «Скорая помощь». Роль подсветки выполняют лампы как в операционной, есть пара коек «с капельницами» и «лаборатория для анализов-туалет».

Для буднего дня здесь на удивление шумно и несвободно. Студенты из числа «золотой молодёжи», строители-плиточники, менеджеры по продажам, программисты, бармены – все сливки интеллектуального общества. Я приткнулся к краю стойки и потягиваю коктейльчик, не снимая солнцезащитных очков. В трудодни я много не употребляю, это негативно сказывается на работе на следующее утро.

Главное в таких местах не нарваться на какого-нибудь знакомого. Всё-таки иногда нужно оставлять время для самого себя и обходиться безо всяких ассистентов. В этот раз насладиться покоем не удаётся – активно работая плечами ко мне продирается «кожанка», крепко держащая за руку Кристинку. Я ведь до сих пор не знаю его имени, грустно думается мне.

– Привет! А ты чего здесь? По работе или так?

– Вроде как и по работе тоже, – отвечаю я, пожимая руку кожанке, который улыбается мне как бабуин. – Нас не представили в прошлый раз.

– Сеня, – бурчит громила.

– Толя, – в унисон отвечаю ему я.

– Мальчики, давайте выпьем, – говорит Кристинка.

И мы пьём. Я беру пиво, ибо с местными ценами на коктейли я долго не протяну, а пиво сегодня, по случаю буднего дня, есть и белорусское, что обычно автоматически означает дешёвое. Кристинка небрежно тыкает наманикюренным лимонным пальчиком в «Секс на пляже», Сеня берёт пятьдесят грамм водки.

– А когда выйдет моё интервью? – хлопая глазками, спрашивает Кристинка.

Вообще она миленькая, но на её периферийную ограниченность уже наслаивается слой псевдопопулярности, отчего она безумно кокетничает.