— Спасибо. Хотя поздравления излишне, не так ли? Ничего из этого ко мне никакого отношения не имеет.

Джек внимательно посмотрел на него.

— Но ты раскрыл дело и положил конец террору Кардиффского вспарывателя.

Катлер засмеялся.

— О, ну конечно. Я это сделал.

— Так пишут в газетах. Должно быть правдой. Муж Марии Бруно признался под давлением о своих долгах и из-за постоянного унижения и угрозах развестись убил свою жену, вырезав самые важные для нее органы. Но перед этим он попрактиковался на парочке других, бродя по улицам Кардиффа в плотном черном плаще с капюшоном, выискивая жертв и зверски убивая их. Но жажда крови росла и даже после безжалостной расправы над женой Мартин Мелой не смог остановиться. — Джек распахнул глаза, усиливая эффект своих слов; его голос был полон нот карнавальной мелодрамы викторианской эпохи. — И тогда инспектор Катлер аккуратно расставил сеть, приближаясь к нему. Когда провалилась последняя попытка убийства, он выбрал трусливый путь и покончил с собой, оставив только жалкое послание: «Мне жаль. Я во всем виноват».

Бровь изогнулась в дугу. А бутылка взмыла, салютуя полицейскому.

— Если так говорится в прессе, должно быть правдой, — Катлер покрутил стакан в руках. — Я рад, что тебя это забавляет.

Джек вздохнул.

— Иногда нужно видеть и светлые стороны. Иначе темнота сведет тебя с ума. Прими это к сведению от того, кто знает.

— Бедный Мелой.

— Нет, — Джек помотал головой. — Он мертв. Его это не ранит.

Катлер не казался таким уж убежденным в этом.

— Знаешь, что по-настоящему забавно? — неожиданно спросил он.

— Ну-ка.

Джек видел морщины и складки на лице мужчины рядом с собой. Много их пролегало через лоб и щеки и через пару лет им не хватило бы места. Ни одна из морщин не казалась порожденной смехом.

— Задумайся. Я вонзил нож в свою карьеру, притворившись, что подделал улики, а теперь восстановил карьеру, на самом деле подделав улики и подставив мертвеца. ДНК Мелоя обнаружат на каждом месте преступления или на каждой жертве, просто если кто-то решит доказать его невиновность, — он покачал головой. — И мою руку направлял Торчвуд в обоих случаях. — Проведя рукой по беспорядку песочного цвета волос, покрывавших его голову, он встретился взглядом с Джеком. — Так что ты можешь поздравлять меня, сколько душе угодно, но мы оба знаем, что все это чушь. Тут нет правды и правосудия. Все фарс. Совсем как тогда.

Джек помотал головой.

— Ты ошибаешься. Ты не считаешь случившееся с Райаном Скоттом и пришельцем правосудием? И ты серьезно думаешь, что мир готов к правде о Рифте и всем, что оттуда вылезает? — Катлер не отвечал. — Конечно же нет. Если бы думал, не молчал бы все эти годы. Просто это не так легко, как черное или белое, правильное или ошибочное, хоть иногда с моей работой легче было бы ужиться, будь все так. Правда — это то, как ты воспринимаешь ее. Правда изменчива.

— Правда всегда есть, Джек. Скрыта в самом внизу. Ты знаешь об этом. Ты просто делаешь выбор и надеешься, что он был лучшим, — улыбнулся Катлер. — И я тебя за это уважаю. Но не думаю, что я мог бы жить по этому правилу.

Они пили в тишине, каждый погрузившись в собственные мысли. Тишину нарушил Джек.

— А ведь я мог бы сделать это правдой. — Он искоса посмотрел на полицейского. — Я мог бы сделать так, чтобы ни одна из правд не происходила на самом деле. А написанное в газетах стало бы реальностью. — Он замолк. — У нас есть нечто. Что-то, что облегчает память. Убирает ненужное. И поверь мне, обычно это к лучшему.

— То есть, так вы поступаете с неудобными людьми вроде меня? — Катлер помотал головой. — Это не делает все более правдивым. Оно делает все правдивым только для меня. А это совершенно разные вещи. Я сохраню мозг нетронутым. Если ты не против. Огорченным и запутанным — таким я люблю быть.

— Я полагал, что ты так ответишь. Но было бы грубо не предложить.

— И я благодарен тебе за предложение, — Катлер оттолкнулся от стола. — Вот схожу в комнату для маленьких мальчиков. А потом куплю тебе хороший напиток. Правильный. С алкоголем и всем остальным, — он замолк. — Хорошо бы было, служи ты в полиции, Харкнесс.

Джек ухмыльнулся.

— Я бы перехватывал их.

— Ты и так перехватываешь.

Двадцатью минутами позже Гвен стояла в дверях бара с руками по бокам, ее тонкая фигура отсвечивала в огнях. Только когда она прошла внутрь, Джек увидел две морщинки между бровями. Джеку стало интересно, будет ли он знать ее, когда эти морщины поселятся там навсегда. Все было неопределенно. Все могло измениться. Сколько Гвен осталось? Будет ли ее жизнь длиннее, чем у Тошико или у Оуэна или всех других, которые умерли у него на глазах во имя Торчвуда? Во рту появился горьковатый привкус.

Гвен смотрела на привалившегося к бару полицейского, уронившего светлую голову на руки. Межу его лицом и отполированной поверхностью издавался сопящий храп.

— Я так понимаю, виновата не выпивка?

— Нет, — помотал головой Джек.

— Не думаю. — К ним присоединился Янто. Его аккуратный костюм представлял собой противоположность катлеровскому, рубашка которого выбилась из штанов на спине. — Реткон?

— Аха, — Джек поднялся. — Я бросил его в напиток, когда он отошел в уборную.

— Почему? — разочарование Гвен было на лицо, но Джеку не хотелось ничего слышать. Он знал, что ей нравился Катлер. Также он знал, что образ застывшего на барной стойке Катлера было своего рода предчувствием ее собственного будущего. Если Торчвуд не убьет ее, всегда есть вероятность, что это сделает что-нибудь другое. Гарантий ни у кого не было. Да и реткон был по-своему смертью.

— Он был в Хабе. Тесно с нами сотрудничал. — Мускулы челюсти Джека болезненно натянулись. Порой он ненавидел свою работу. — Если бы он оставался в Кардиффе, возможно, был бы полезен, но его перевели в Лондон. Он будет слишком далеко, чтобы отслеживать его. Он может создать проблем.

Джек выбирал слова аккуратно и абсолютно ожидал, что Гвен вызверится на него из-за использования термина о «бесполезности» Катлера. Но она не стала. Вместо этого он увидел, как она внимательно рассматривает его прекрасными темными глазами. В ровном неоновом свете она казалась очень юной, и Джек в очередной раз подивился этим людям, которые следовали за ним в ситуациях, которые могли принести смерть им, но никогда ему. Что он сделал, чтобы заслужить их верность?

— Возможно, самое лучшее решение, — наконец сказала она.

— Куда его отвезти? — Янто устроил тело в сидящем положении, стараясь устроить одну руку на его шее.

Джек достал связку ключей из кармана спящего детектива.

— К нему домой — он засунул маленький клочок бумаги в свободную руку Янто. — Вот адрес. Один из новых домов вниз по заливу.

Янто кивнул. С минуту он не двигался, и Джек чувствовал его беспристрастный, внимательно изучающий взгляд на себе.

— Это было правильно, Джек, — неожиданно сказал он. — Единственно правильное решение.

Джек кивнул. Он знал это. И все же знание не заставляло прекратить думать, что он только что убил человека, того, кто ему нравился и кого он уважал. Катлер может стать другим после этого, счастливее или нет, но Джек принял решение за него.

Гвен вытянула руки.

— Спорим, мерзко быть боссом.

— В точку.

Приблизившись, она неожиданно импульсивно обняла его, наполняя душу Джека теплом.

— Мы будем через десять минут. И тебе, черт возьми, лучше быть здесь, когда мы вернемся. Ты не единственный, кому нужно выпить. Правда, Янто?

Высокий молодой мужчина кивнул. Его лицо вытянулось под тяжестью крепкого, спящего тела.

— Я выпью, как только доставлю его домой, — он фыркнул, стараясь сохранить равновесие. — Он тяжелее, чем кажется.

— И потом, — добавила Гвен с улыбкой. — До зарплаты еще неделя, так что ты платишь. — Она замерла на полпути, идя за Янто. — Ты ведь в порядке, да, Джек?

Он улыбнулся.