Ничего. Все было ничем по сравнению с его последним другом, лежащим в таком состоянии. Эта жертва была сложнее всего.

Будут последствия, которые изменят Царство Земли. Западный берег лишился лидеров, особенно у моря Мо Се. Некоторые мудрецы, которые выпили отравленный чай, были жестокими или взяточниками, но многие другие помогали развивать силу и процветание народа, как и он. Обычные люди не сразу ощутят эффект, но части страны подальше от Ба Синг Се будут сильно ослаблены.

Шум поднимется в столице. Расследования. Обвинения. Но Хуи невольно дал Цзянжу шанс выйти чистым. Он собрал мудрецов, которые не были на стороне Цзянжу, включая тех, кто был полным сюрпризом. В том и был смысл сообщения Хуи, что он потерял Аватара.

Если Хуи ощущал, что остальные мудрецы королевства были вне его досягаемости для этого собрания — хоть у него были улики, что Аватар убежал с даофэями — это означало, что те чиновники были верны Цзянжу. Когда придет время раскрыть настоящего Аватара, он предпочтет сделать это на защищенной позиции, проверив их пределы.

Камергер сделал то, что от него и хотел Цзянжу. Но слишком быстро и слишком агрессивно. Этот просчет заставил его превратить свой дом в поле боя. Это стоило ему Хей-Ран. Он выкопает кости Хуи и скормит свинобыкам за это.

Он встал, колени еще дрожали после яда, и убрал длинную прядь волос с лица спящей Хей-Ран. Ее внутренний огонь спас ее жизнь, но еле-еле. Когда у него будет время, он направит все силы на ее полное исцеление.

Хотя, если бы она не спала прошлые два дня, она убила бы его за то, что он сделал с ее дочерью.

Он позже вернется к этой проблеме. Сейчас его ждала важная встреча.

* * *

Они похоронили Лека в поле у кладбища Зигана, а не в его пределах. Он не хотел бы лежать возле послушных закону людей, как объяснила Кирима.

Камни надгробий в стороне напоминали сад, серые безжизненные деревья были с вырезанными именем и годами жизни владельца. Киоши считала ряды, выжигала в памяти примерное расстояние, чтобы вернуться в это место в будущем. По традиции Ши Вонг они не стали отмечать место, срезали почву полосками, чтобы потом все вернуть. Народ пустыни считал простые объятия земли достойными похоронами, а тишину — лучшим панегириком.

Стоя над невидимой могилой Лека, Киоши все равно не смогла бы говорить о нем. В ее рту словно был язык зверя, в груди был вой зверя. Лао Гэ был прав насчет цены милосердия.

Она показала Цзянжу милосердие всеми мыслями в ее голове, не связанными с его уничтожением. Каждая улыбка и миг смеха с друзьями были упущенным временем. Это было ценой того, что она забыла о Цзянжу, не шептала его имя перед едой, не видела его силуэт в каждой тени. И Киоши не перестанет платить за это, пока не разберется с ним.

— Что будешь делать?

Киоши оторвала взгляд от травы, скрывающей ее брата по клятве. Кирима задала вопрос, ее глаза были красными, взгляд — тяжелым. Вонг и Лао Гэ тоже ждали ответа.

— Я закончу с этим, — сказала Киоши, ее голос был треском веток и рвущейся ткани. — Я покончу с ним.

— А мы? — сказал Вонг. Он горбился, смотрел с мольбой, как когда хотел услышать, останется ли Аватар с группой после побега из Хуцзяна.

Киоши пришлось ответить ему иначе в этот раз. Она подняла руку.

— Тут нам придется разойтись, — сказала она.

* * *

Деревня Цинхао была с неприятной для посетителей атмосферой. Больше половины жителей были из клана Чин, и чужаки словно говорили с одним и тем же человеком и ощущали взгляды тех же глаз, в какую бы часть деревни ни пошли. Там было немного богатства, которое отвлекало от странных обычаев и праздников, не замеченных больше нигде в Царстве Земли, многие из них были связаны с куклами и чучелами — маленькими для дома и большими для фестивалей на площади.

Жители были замкнутыми, даже по сравнению с йокоянами. Они выражали свой пограничный статус заявлениями «житель Цинхао и подданный Царства Земли», где игра слов и порядок намекали на их приоритеты.

Киоши и группа юных девушек давным-давно получили пару дней визита с сопровождением в Цинхао. Цзянжу строго предупредил не нарушать там законы, иначе плохое случится раньше, чем он сможет их спасти. Другие служанки хихикали и бросали Киоши и тетей Муи, пока бегали от улицы к улице, пробуя вино впервые и заигрывая с актерами уличного театра.

Не произошло ничего необычного. Все вернулись домой целыми.

Но Киоши помнила зловещее предчувствие, какое было и в тот раз, когда она прошла врата и направилась к центру города в форме слезы. Тьма была под убранными улицами и призрачными оттенками деревни, и когда-нибудь эта тьма вырвется наружу.

Наверное, она видела будущее. Тот день наступил сегодня. И тень из колодца была ее.

Она пошла по главной улице, не переживая из-за привлеченных взглядов. Головной убор прибавлял ей роста, на ней был свежий красно-белый макияж. С этим и тяжелыми наручами на запястьях она выглядела отчасти как артистка, отставшая от труппы, отчасти как солдат без батальона. Она привлекала внимание открыто, без колебаний, чего еще раньше не делала.

Теперь она была такой. Это была ее кожа. Это было ее лицо.

Жемчужиной клана Чин был большой чайный дом в центре городка. В отличие от чайной мадам Киджи с комнатами на ночь наверху, безымянное заведение было трехэтажным, посвященным еде и напиткам, как в больших городах, типа Омашу и Ба Синг Се. Жители деревни проводили там все утро, наслаждаясь чаем и сплетнями. Это было очевидным местом для ожидания для нее или Цзянжу.

Киоши опустила голову и прошла внутрь. Ресторан был построен так, что второй и третий этажи были открыты в центре, и она видела столики, за которыми велись беседы, наверху. Официанты носили подносы с бамбуковыми чайниками по рядам, замирали, когда их манил гость, и ставили на столы маленькие блюдца с угощениями.

Мужчина за стойкой уставился на нее и махнул на столы. Или сесть можно было свободно, или он слишком опешил, чтобы прогнать ее. Киоши заметила столик на первом этаже, который убирали, и пошла туда. Стулья скрипели по полу, люди поворачивались. Официант, идущий по ряду с другой стороны, чуть не выронил поднос, быстро попятившись.

Киоши села так, чтобы видеть дверь и тех, кто входил и выходил. Грязные тарелки перед ней пропали, словно она была духом храма, который был бы не рад использованным подношениям, которые задержались бы слишком долго. Как только стол очистили, она положила перед собой круглый гладкий камень. И ждала.

Ее неподвижность позволила остальным вернуться к делам. Болтовня вокруг нее возобновилась. Пение птиц было слышно со второго этажа, старики принесли резные клетки, чтобы показать друг другу новых птиц из своих коллекций.

Клиенты приходили все утро. Она отмечала их тела, походку, лица, ждала Цзянжу. Он должен был скоро прийти.

Ее бывший работодатель прошел и тут же заметил ее за дальним столиком. Он чуть горбился. Его красивое лицо осунулось, словно он не ел или не спал днями. Его волосы и борода были ухоженными, но не безупречными, как обычно. Он выглядел старше, чем она помнила. Намного старше.

Цзянжу опустился на стул напротив Киоши. Официант, видя, что к ней сел нормальный человек, подошел спросить, чего они хотели. Цзянжу отогнал его взглядом.

Они разглядывали друг друга.

— Выглядите ужасно, — сказала Киоши.

— Как и ты, — ответил он. — Яд ширшу не до конца покинул твое тело. Я это вижу, ты слишком медленно моргаешь.

Он уперся локтями в стол, опустил голову на ладони, утомленно улыбнулся ей.

— Ты понимала, что звери и не выслеживали тебя? — сказал он. — Я дал им запах Ранги, а не твой.

— Вы все время охотились на нее, а не на меня, — пробормотала Киоши. Его жестокость была больше, чем она представляла.

Цзянжу потер лицо.

— Возвращать тебя без рычага давления было бы бессмысленно. Ты бы не стала меня слушать. Ты ясно дала это понять перед побегом.

— Стоило это предугадать, — сказала Киоши. — Нравятся вам заложники. Вы не лучше даофэя.