Вера расхохоталась. Ноги дрожать перестали, тело будто очнулось от спячки, вспомнило о своей второй молодости и забурлило жаждой деятельности. Раз ее спасение взял в свои руки Квазик, то праздничными поминками придется заниматься самой. Так, на всякий случай, чтобы было что вспомнить, если спасение не удастся.

– Когда у тебя черные гонки? – поинтересовалась она.

– Завтра. Придешь посмотреть?

– Если не растворюсь в изначальной материи – обязательно! Ты уже завтракал?

Нет, взбудораженный и напуганный обесцветившейся печатью Тан и не помышлял о еде, так что они с Верой дружно двинулись на кухню. Обнаружить в доме Мими не удалось, и передать ей просьбу Квазика не получилось.

За завтраком на Веру опять нахлынули усталость и апатия, даже две кружки кофе эспрессо не помогли, пришлось срочно сосредоточиться хоть на каком-то деле. А какое у Веры было незавершенное дело? Верно – выяснить, кто мог бы кучу кронтов наплодить! А поскольку лингва предлагала лишь один вариант, то стоило задуматься, такие ли праведники и святоши все эти высшие, как о них думают хранители миров? Вот Вере всякие Ортели совсем доверия не внушали, хоть Квазик и утверждал не раз, что представители высшей расы скорее себя принесут в жертву, чем навредят другому разумному существу.

Покрутив в руках кружку с остатками эспрессо, Вера вкрадчиво спросила:

– Тан, могут ли творцы миров лгать?

– Нет, что ты, – явно поразился паренек. – Высшие вообще не лгут, а уж творцы миров – это и вовсе лучшие из лучших!

Так, политика партии ясна, подозревать высшие расы в темных намерениях хранители миров не могут даже чисто теоретически, поэтому и в расследовании убийства того юноши из Таисхали Квазик не рассматривал гипотезу, что к его смерти приложил руку кто-то из своих же, и Старейший лишь отмахнулся от такого предположения.

– А творцов как-то контролируют? – продолжала гнуть свою линию Вера. – На профессиональную пригодность проверяют, на детекторе лжи тестируют? Может, у кого-то развилась мания величия и стремление захватить Вселенную?

– Ты говоришь странные глупости – невозможно захватить бесконечность! – закатил глаза Тан.

– Ну, ты меня понял. Расскажи, если знаешь: как-то следят за тем, что творят творцы? Извини за тавтологию.

– Ну, насколько я слышал, есть программы, которые регистрируют изменения в поведении, словах, действиях творцов. Вообще-то, деградация высшего существа проявляет себя ярко, и если кто-то из высших (необязательно из творцов) вдруг начинает откатываться в своем развитии назад, впадая в эгоизм, гнев, зависть, то об этом сразу всем становится известно. Такие случае крайне редко, но бывают.

Ага, уже теплее! Квазик упоминал, что бывают отщепенцы и среди высших рас, которых принудительно отправляют в ссылку в низшие миры. И кто знает, чем они там занимаются?

– Но такие опустившиеся высшие теряют все свои способности и ничем не отличаются от представителей низших рас, – разбил зародившуюся теорию Веры Тан.

– А если какой-нибудь творец миров живет уединенно, на самостоятельно созданной без разрешения планете? Творит всякую нежить из лучших побуждений, а та дичает и расползается по Вселенной? – сходу придумала Вера еще один вариант.

– Невозможно тайком создать планету, Вера! Системы регистрируют все новые возникающие миры, и если кто-то вдруг решит без разрешения создать новый мир (такого никогда не бывало, впрочем), то такого творца тут же выявят и навсегда отстранят от работ с изначальной материей.

Хм, либо юный Тан чего-то не знает, либо она идет по неверному пути. Попробуем прояснить еще один момент:

– Творцы могут родиться среди низших агрессивных рас?

– Нет. – Это молодой хранитель произнес с железобетонной уверенностью. – Творцы миров – это редчайший венец развития любого высшего существа и только высшего существа.

Вот так… Парадокс получается: специально агрессивных кадавров может создать только злобное существо – это раз, кадавров в принципе могут создать только самые светлые, добрые и благородные высшие – это два, но эти «раз» и «два» противоречат друг другу!

Так откуда берётся в таком количестве нежить?! Мистика…

Собственная неспособность дать вразумительный ответ на этот вопрос привела к тому, что усиленные действием чертовой печати, в голову полезли непрошенные мысли о собственной глупости, алогичности, необразованности по космическим меркам, так что приглашение Тана заглянуть в гости к его друзьям было воспринято с благодарностью и энтузиазмом. Что угодно, лишь бы не впадать в уныние! Если уж ей суждено умереть и угаснуть, то пусть это будет не вялое, бессильное тление унылого пепелища, а яркий, искрометный пожар! Пусть ее кончина запомнится этому сектору Вселенной почище песен на астероиде и дизайнерских изысков в доме Квазика.

– С тобой многие хотят познакомиться. Я обещал, что загляну с тобой в наш клуб, – признался Тан. – Ты не против?

– Двумя руками «за»! – вдохновлено закивала Вера. – А ты сможешь меня трансгрессировать?

– Конечно! Я не хранитель уровня эль, но элементарные вещи с детства умею делать, – слегка обиделся парень.

Золотистый туннель вывел их из серой мглы изначальной материи к сказочной планете, планете-мечте, на которой царило вечное лето под ласкающими лучами розового солнца. Клубом юных хранителей была вся эта планета! Именно так: планета – клуб, подаренный дружественными творцами миров, воплотившими на ней самые разнообразные и заветные мечты детей и подростков. Многочисленные пляжи, усыпанные белым песком, мириады островов посреди теплых морей, все подводные обитатели которых были дружелюбны, как дельфины, и с удовольствием играли с детьми в голубых волнах. Животные суши тоже охотно выходили пообщаться, птицы садились на руки, стоило их только протянуть, даже ветерок был теплым и приветливым. Для детей постарше тут были скоростные трассы для болидов и скартов, горы с нетающими снегами и лыжными трассами, леса и подземные пещеры с лабиринтами каменных ходов. Все здания на планете были изящными, как китайские пагоды, и представляли собой кружки по интересам: где-то играли в настольные игры, где-то танцевали, где-то пели, вокруг иных домов на широких террасах сидели художники, чертившие что-то на полупрозрачных экранах и или по старинке покрывая красками холсты.

Тан потащил Веру в небольшой амфитеатр, из которого доносилась громкая музыка. Встретили их приветственными криками, и скоро Вера забыла об апатии и усталости, ошеломленная гамом, шумом, музыкальным многоголосием, лившимся со всех сторон. Ей что-то толковали про струнные и клавишные инструменты, спрашивали о музыке ее мира, какие песни у них поют и о чем поют, ее тянули посмотреть на репетиции, настойчиво просили ее оценок, а попытки Веры объяснить, что она всего лишь бухгалтер, которому медведь на ухо наступил, понимания не встречали. Ситуация напоминала игру с Ванечкой в песочнице, когда малыш увлеченно печет «куличики» и украшает их камешками и стеклышками, попутно ревниво следя за тем, чтобы бабушка не отвлекалась от творческого процесса и активно в нем участвовала.

«Никогда не думала, что так трудно второй раз быть молодой!» – вздыхала про себя Вера, тоскливо посматривая на манящие к себе волны. Поплавать бы, на солнышке полежать… но нет: ее тянули в разные стороны энергичные и полные радужных планов демонята, закручивая в круговерть юной активной жизни.

Вызывающе помахивая хвостиками, к ней подошли девушки, знакомые по визиту в паркол, и несколько девиц и молодых хранителей постарше, в личинах и без них. Одобрительно улыбнувшись натуральному внешнему виду, Вера вопросительно подняла бровь.

– Вот видите, она нормально реагирует на истинный облик, – довольно заметила одна из знакомых девушек. – На вашей планете все так спокойно воспринимают внешнее уродство?

«Так, срочно пробуждаем в себе таланты психолога-практика, вдруг они где-то завалялись», – настроилась на серьезный лад Вера. Куй железо, пока горячо, а мировоззрение – пока молодо.