Праздники окончены. Затем – что же? Надо жить. Похоронный запах хризантем в комнатах лежит. По домам расходятся дружки, в тишине дворы. Красные гирлянды и флажки. Синие шары. Первый залп. И первый крик «Ура!» До чего знаком… Праздники уходят во вчера. Праздники окончены. Пора думать о другом. «Без зависти и без злобы прошу у светлого дня…» Без зависти и без злобы прошу у светлого дня Одну лишь женщину, чтобы не укоряла меня, Часы, где светятся стрелки – чтоб мог найти под рукой, А также дождичек мелкий, поскольку люблю такой… Тогда я часы надену, открою окно в кабинет, Гвоздями прибью на стену женщины той портрет. Покуда кофе заваришь – глядишь, и дождик пошел… И вот тогда-то, товарищ, я буду жить хорошо! «Тот, кто ждал, чтоб я убивался…» Тот, кто ждал, чтоб я убивался, чтобы горем своим упивался, захлебнулся в потоке жалоб в этот год – пусть еще подождет. Тех, кто так активно боялся, чтобы вдруг я не растерялся, не метался и не спивался, вообще – с пути не сбивался – я не строго сужу. Провожу. Спасибо скажу. Вы поймете меня едва ли, те, кто мне советы давали, опекали и ревновали, и вершили суд… Те, другие, что рядом были, чай заваривали. Водку пили. И ходили со мной к могиле – вот они меня и спасали. И еще спасут. «В старом фильме „Не горюй“…» В старом фильме «Не горюй» Жизнью смешанные краски – Свадьбы, похороны, пляски И дуэль, и поцелуй. Кровь – ручьем, вино – рекой, И лохмотья, и наряды… Будто жизнь окинул взглядом: Я ее не знал такой. После кое-что постиг, А тогда был глуп и молод. Но доныне помню холод – Уходил седой старик От веселия – в провал, В черноту – и нет возврата… Ох, как это было снято! Понял, хоть не понимал, Хоть не знал, что суждено Оказаться у предела. …Рядом женщина сидела, Это было так давно. Шел веселый фильм тогда, Кажется, в начале лета… Той, сидевшей рядом, нету. И не будет никогда. Не оглянешься назад – Больно все. Но почему-то Тянет в тихие минуты В тот вечерний темный зал. Там звучанье винных струй, И загадочное пенье, И девиз, предощущение, Назиданье – не горюй! «За короткими ливнями…»
За короткими ливнями – Проливные дожди. Лето солнца активного Позади, позади. В лужах листики корчатся, Тень скользит под ногой. Скоро год этот кончится И начнется другой. Паутинка качается, И трамваи звенят… Пусть быстрее кончается – Горек он для меня. Жду я с новым свидания, По опять и опять Точно знаю заранее То, что лучше не знать. И в самой напряженности Ожидаемых дней Есть печать предрешенности – А вот это страшней. Лето солнца активного Миновало навек. Есть надежда наивная В то, что выпадет снег, Белый город насупится, И метель закружит, И былое отступится… Только как же мне жить В снежном зареве, в замяти Наступившего дня Без опоры – без памяти, Без тебя, без меня… «Снова старые песни поются…» Снова старые песни поются, Снова в город приходит зима… Мне стихи о любви не даются, И любовь не давалась сама. А пришла – точно рана сквозная На краю этой жизни и сил… Так уж вышло… Не знаю, не знаю… Я вообще о любви не просил. Я считал, что спокойно и просто Тем немногим, что есть, проживу. С неба падают желтые звезды В море синее, в почву, в траву. Гаснут звезды. Погасла и эта В той ночи, что не сменится днем. Только слабые отблески света Остаются от жизни вдвоем. Те минуты, которых немного Среди спешки всегдашней и дел. Слава богу, шепчу, слава богу – Все успел ей сказать, что хотел. Все, что можно, поставил на карту, Только поздно одумался я… Слякоть серая стылого марта, На Каширке в метро толчея. Было зданье больницы сурово – Чуть светились в ночи этажи. Здесь любил я. И больше такого Мне вовеки уже не прожить. В полумраке суровых покоев Тусклый свет ночника на стене… Там я понял, что это такое, Там любовь прикоснулась ко мне. Только там, где беда неизбежна Я шептал ей, шептал по слогам, Что люблю – безнадежно и нежно. Только там. Что поделаешь?.. Там. |
