— Должно быть лекарство. Ты не можешь тоже оставить меня! — говорю сердито, слезы текут по моим щекам.

— У меня нет власти в этой ситуации. Если я умру, то умру. Это невозможно остановить без лекарства, милая, — она говорит тихо, на этот раз позволяя мне обнять ее дольше, чем на несколько секунд.

Теперь она меня не отпустит.

— Я люблю тебя, мама, — я задыхаюсь в отчаянии.

— О, Вайлет… — она отвечает, ее голос срывается от волнения. И когда она снова говорит, я понимаю, что она тоже плачет. — Не помню, когда в последний раз ты мне это говорила.

— Прости, — бормочу я. — Я действительно люблю тебя.

— Знаю, дорогая. И я люблю тебя

так сильно. Больше, чем ты можешь себе представить, — она отвечает, целуя мой висок.

Я вспоминаю старые времена, когда наша семья была целой. Когда мои отец и мать любили друг друга, а мы с Лиамом были озорными братьями и сестрами, которые всегда нарушали правила.

Это время кажется вечностью, и я думаю, сможем ли мы когда-нибудь снова быть такой счастливой семьей, даже без моего отца.

Мы обе остаемся вместе довольно долго, пока я не оправлюсь достаточно от шока, чтобы оставить ее и подготовиться к ужину.

Сейчас все, что я хочу сделать, это остаться с ней, но она настаивает на том, что я должна быть готова, и мы можем поговорить в другое время.

В моей комнате я не могу перестать плакать, и поэтому поддерживать макияж невозможно, поэтому я просто смываю все это.

Я морщусь от своего естественного отражения в зеркале. Но макияж — это последнее, что у меня на уме, поэтому я просто поправляю волосы и надеваю свежее темно-фиолетовое вечернее платье с ремешками на каблуках.

Я сомневаюсь, стоит ли мне встречаться с Луи до того, как я спущусь вниз. Я действительно хочу рассказать ему о маме, потому что он может так легко успокоить меня, даже не пытаясь, но я сомневаюсь, что у меня есть время.

Поэтому я просто спускаюсь по лестнице и планирую увидеть его позже.

При входе в официальную столовую меня приветствует знакомая пара, которая с радостью протягивает руку, чтобы пожать ладонь мне. Смущенно взглянув на мать, она кивает Гарри, а затем я вспоминаю, как встречала их раньше.

— Очень приятно снова видеть вас, Мистер и Миссис Стайлс, — я говорю по-доброму, хотя мне бы хотелось, чтобы они просто ушли, раз уж я не хочу иметь ничего общего с их семьей.

Полагаю, если бы мама поддалась моему решению, она не смогла бы отменить всё так скоро.

Я просто хочу, чтобы они ушли. После таких ужасных новостей я не хочу вести себя вежливо и стильно. Я просто хочу рыдать и выгнать всех.

— Я так рада тебя видеть, Вайлет. Гарри все время о тебе говорит. Мы так рады, что все так хорошо получается! — Миссис Стайлс говорит бодро.

Позади них глаза Гарри расширяются, и он смущенно отводит взгляд.

— Спасибо, — я отвечаю просто, а затем грубо прохожу мимо них, останавливаясь рядом с Гарри, прежде чем подойти к своему стулу.

Он смотрит на пол и бормочет: — Мне все еще нужно им сказать.

— Да, я это понимаю, — отвечаю я, вздыхая и продолжая идти рядом с Луи.

Гнев внезапно обрушивается на меня, когда кто-то другой садится. Мои эмоции все еще чувствительны сейчас, и поэтому мне приходится бороться, чтобы не наброситься на старушку, которая украла мое место.

Я тихо перехожу на другую сторону стола, чтобы сесть напротив него.

Луи явно поднимает мне настроение, мне даже становится любопытно, почему он воздерживался от своих обычных вызывающих ухмылок и озорных взглядов.

Я разговариваю только тогда, когда со мной разговаривают, за исключением тех случаев, когда старушка-похититель сидений задает мне вопрос.

Я игнорирую ее и притворяюсь, что интересуюсь гостем рядом со мной.

К тому времени, когда ужин закончился, и вечер подходит к концу после нескольких часов сидения в гостиной, я эмоционально истощена и готова закрыть себя в своей комнате и плакать, чтобы спать.

Я не могу больше видеть Луи. Я не хочу, чтобы он снова увидел, как я плачу.

Поэтому я спешу в свою комнату, пока меня никто не остановил.

Сняв платье, я натягиваю удобную клетчатую пижаму и запрыгиваю в кровать, забираясь под пушистое одеяло и выглядывая в окно, откуда видна полная луна.

Я просто лежала там, желая, чтобы вся боль и печаль ушли.

Мои усталые глаза остаются открытыми в течение нескольких часов, но на самом деле это всего лишь несколько минут, прежде чем я слышу, как дверная ручка покачивается.

Думая, что это мама, я медленно переворачиваюсь, радуясь, что решила остаться сегодня в своей комнате. Но тень в дверном проеме не принадлежит матери. Это Луи.

— Любовь? — он шепчет в темноту. Только лунный свет освещает просторную спальню. Я лежу в прямоугольнике света, маленькие темные точки плавают вниз от снега снаружи.

Держа рот закрытым, боясь снова заплакать, я просто смотрю на него, прижимая к себе одеяло.

— С тобой все в порядке? Ты выглядела грустной за ужином, — замечает он, заходит внутрь и тихо закрывает за собой дверь.

С горловым пением* я стою неподвижно и не отвечаю, боясь снова сломаться.

Я чувствую такую печаль и отчаяние, что не могу сказать ни слова, не зная, что снова начну плакать.

— Вайлет, дорогая, — он бормочет, подходя к моей кровати и наклоняясь над ней, чтобы коснуться рукой моей щеки. — Что тебя беспокоит?

Прикоснувшись к его теплой руке своей, я не могу сдержать слезы. Он немедленно отмахивается от него, наклоняясь: — Пожалуйста, скажи мне, — он дарит мне поцелуй в щеку.

— Луи… — я теряю самообладание.

Когда я начинаю рыдать, его лицо наполняется беспокойством, и он снимает пиджак и обувь быстро, прежде чем попасть в кровать со мной. Он обволакивает меня в своих руках. Я с благодарностью сжимаюсь в его объятиях.

— Почему все меня бросают? — я рыдаю, пряча лицо в его груди. — Все всегда меня бросают.

— Я тебя не брошу (и тут переводчик задыхается, потому что ему чертовски больно от этой фразы. Ульяна поймет), — Луи осторожно уверяет меня, поглаживая по спине.

— Но в будущем ты сможешь. Может, я тебе наскучу, и ты захочешь кого-нибудь другого, — я плачу жалко. Я даже не знаю, что говорю.

— Не думай о таких вещах, — он твердо мне говорит. — Я тебя не оставлю.

— Мой отец бросил меня. Он мертв. Лиам ушел, потому что он в тюрьме. А теперь моя мать, — я хнычу от печали.

— Твоя мать? — он тихо повторяет.

Я рассказываю ему то, что она рассказала мне; о раке и о том, что она не может найти лекарство, которое сработает.

Я говорю ему, что она долго не проживет, и что я буду единственной из рода Пейн, оставшейся позади, так как от Лиама за решеткой не будет никакой пользы.

Он позволяет мне крепко вцепиться в него.

Если она не сможет найти лекарство, она бросит меня. Все, что она пыталась сделать, это убедиться, что я не буду одна, когда она уйдет, и все же я не видела этого и была так груба с ней.

— Тише, просто закрой глаза, Вайлет. Я здесь и не оставлю тебя. Попробуй заснуть сейчас. Завтра ты почувствуешь себя лучше, и мы поговорим об этом больше, если понадобится, — Луи ласково утешает меня, гладит по волосам.

Я пытаюсь успокоиться и закрыть глаза, стараясь не думать об ужасных новостях о моей матери. Наконец, спустя долгое время, мне удается заснуть, в то время как Луи продолжает расчесывать мои волосы.

***

Несколько дней спустя после того, как первоначальный шок немного уменьшился, я сижу в кресле у окна в конце зала, глядя на заснеженное поместье. Снег перестал падать, но все еще так холодно, что ничего не растаяло.

— Представь себе заснеженную декабрьскую поездку по сельской местности, — голос Луи говорит позади меня.

Поворачивая голову, я улыбаюсь, когда вижу его. — Звучит слишком романтично для тебя.

— Ты думаешь, я не романтичен? — он хмурится, садясь по другую сторону окна. Он поднимает одеяло, которое я накинула на ноги, и кладет его на свои.