– А где же твой воробей? – удивляется она, глядя на пустой подоконник, где до этого я возилась с птичкой.

– Сдох, – отрезаю я, и мы с Варькой продолжаем готовить стол к обеду.

Мы – сестры Шуваловы: Анна и Варвара Александровны, 93 года рождения. На дворе июнь 2009 года. Сейчас нам по пятнадцать, в ноябре будет шестнадцать, а через год узнаем, что мы – Инициированные и вовсе не уродцы, а самые настоящие ведьмы с биполярными дарами: у одной – смерть, у другой – регенерация. А затем поступим на Начало, где я безотчетно влюблюсь в своего учителя магии Виктора, и мы с сестрой станем Химерами.

Но это все прошлое. Никому не нужное прошлое. Даже самим обладательницам. Единственное хорошее – это наша бабушка, которой мы были нужны, но через год она умрет от инфаркта, и вот тогда станет действительно гадко. Воспоминания мрачные, неприятные, злые. Сжечь и позабыть. Да нельзя.

Сама искала их, сама рвалась найти прошлое, чтобы быть цельной. И в этой гонке я потеряла самое дорогое: проморгала человека, который меня любил так, как, наверное, никто и не полюбит больше.

Не слышать мне больше шепот: «Ты моя. Я не отдам тебя никому». Не чувствовать вино с перцем в горячих поцелуях, не забываться, лежа в его объятиях по утрам. То была сказочная неделя отношений, которые я не забуду никогда. У меня был другой дом, другая личность, даже душа, кажется, была другой. Мелани из Саббата осталась где-то там. Наверное, продолжает просыпаться каждое утро рядом с Рэйнольдом Оденкирком, печальным рыцарем суровой Инквизиции.

Я Анна Шувалова, мне двадцать лет, снова Смертная. По судебному решению священного Сената обязана провести три месяца в стане Химер, так как в прошлом году потеряла память, а Первый Светоч Саббата воспользовалась этим и пыталась меня, Инициированную, в прошлом Химеру, переделать в Инквизитора. Надо отдать должное, ей почти удалось. Почти… Знака на левой руке до сих пор нет. Я все еще не знаю, кто я: Химера или Инквизитор. Суждено мне охотиться на ведьм или убегать от охотников?

А все произошло потому, что у меня сильный дар. Кто не захочет иметь на своей стороне того, кто умеет залечивать раны? Вот и развернулась такая авантюра вокруг меня. Инквизиторы решили схитрить, сыграв на моей потери памяти. А Химеры тем временем сначала думали, что я мертва, затем, не найдя тела, рыскали по миру в поисках во главе с Марго, Виктором и моей сестрой. Кто не знает: Марго – моя бывшая Темная, моя Главная ведьма, под началом которой я была, когда существовала как Химера. Виктор – моя первая любовь, за которого я собиралась выйти замуж. Теперь не знаю, хочу ли. Я стала странным существом: обретя память и свое реальное имя, оказалась в большем смятении, чем без всего до этого. Я не знаю, кто я, не знаю, чего хочу, и как жить дальше. Знаю одно: я хочу Рэйнольда Оденкирка, того, которого полюбила настолько сильно, что каждый мой вздох был о нем, а каждый удар сердца – в его честь. Но мне нельзя к нему подходить еще три месяца, иначе грозят проблемы с Сенатом, да и боюсь, Химеры не допустят. Они впились своими цепкими руками мне прямо в горло, попробуй так дозовись Рэя.

Медленно открываю глаза, не желая просыпаться. Все так и есть. Я снова дома. В своей комнате. Хотя это и домом не назовешь. Я жила здесь лишь год. Зато комнату обставляла по своему вкусу, тому, который был. Сейчас мне не нравится.

Моя спальня оформлена в светлых тонах: белые стены, простая икеевская мебель и черный декор. Напротив кровати в стену встроен платяной шкаф, к которому еще не прикреплены дверцы, поэтому он показывает все свое нутро с моей старой одеждой. Черной. Только черной и темно-серой. Есть пару цветных вещей, но они, так сказать, на выход. А все потому, что в клане Теней правило: ведьмы и колдуны должны одеваться в темное. Моя Саббатовская одежда была лучше: там был белый, беж, легкие светлые ткани, цветные блузки с юбками. А Химерскую одежду только на траур. Сейчас она мне не нравится. Чужеродная.

На стене фотографии, где я и Виктор. Это тоже останки той девушки, кем была я когда-то. Будильник в виде божьей коровки, подарок Вари, плюшевый, медового цвета медведь, с которым спала в обнимку, когда тосковала по Савову, корзинка с лаками для ногтей и коллекция духов – наверное, единственное, что осталось неизменным. Прошла вторая неделя после суда, началась третья. Мне остается только зачеркивать дни в календаре и молиться, чтобы не проявился Химерский знак. Ну почему я должна делать выбор? Наверное, оставаться смертной – это то, что нужно, тот самый нейтралитет. Ой, не думай об этом, Мелани, не думай…

Я встаю, лениво потягиваясь и зевая. Тру глаза, окончательно прогоняя сон. Выбирать что надеть из той черноты в шкафу не хочется, а придется. Иду по пути наименьшего сопротивления: майка и джинсы. Наша с Варей квартира, специально подаренная нам Марго и присоединенная к главному офисному зданию клана Теней, находится в Москве. У Химер все наоборот в отличие от Инквизиторов. Если Саббат был центром, и из его подземелий можно было попасть в любую точку мира, то у Химер не так. Кланы напоминают паучье гнездо. У всех Сестер в разных точках мира свои отдельные квартиры или дома, чьи двери прикреплены к порталу офисного здания их Клана.

У клана Теней небольшое здание в Москве с табличкой «Благотворительная организация по защите леса». Обычный человек, попавший туда, не найдет для себя ничего странного, просто коридоры с кабинетами. Инициированный же обнаружит улей ведьм, где каждая дверь ведет в квартиру к Химере. Все эти порталы легальны. Наверное, это тот единственный случай, когда Сенат идет навстречу Химерам в создании проколов пространства.

После суда мы сразу приехали домой. Кевин остался жить с нами, Варя взяла его под свою опеку и поселила у нас, отдав одну из комнат. Благо метраж квартиры позволял. Но все равно, наблюдая за его попытками привыкнуть к новой жизни, думаю, Кевину трудно: привыкший к большому замку, свободе перемещений, он сейчас будто в заточении. Но держится, не подает вида. Да еще сестра ведет себя рядом с ним, как помешанная. Кевин – Солнце по определению, Варя – истинная Луна, вертится вокруг него, ища лучи его любви, зажигаясь и светясь от этого. Странное явление для меня. Никогда не видела Варвару влюбленной. А если еще вспомнить тот факт, что Кевин из Инквизиторов, то мне сносит крышу окончательно. Вот уже третий день стоит им появиться в моем поле зрения, я бесстыдно начинаю пялиться на них. Варя дерзит Кевину, порой помыкает им, показывает свой гонор, но Ганн изменился: из сладкого мальчишки ушла легкость и наивность. Он все так же улыбается, позволяет некоторые выпады со стороны Вари, но в нем словно проснулся зверь, та самая древняя мужская сила, которая делает женщину рядом с ним женщиной, беззащитной и слабой. Глядя на Варю и Кевина, я сразу вспоминаю Рэя, некоторые его повадки и действия по отношению ко мне. Да он мог просто рядом стоять, но излучать такую власть, что я понимала: достаточно небольшого усилия с его стороны – и он меня сокрушит, разрушит, уничтожит. Но вместо этого чувствовала, что в безопасности. Мир рухнет, но он меня убережет.

Я счастлива за них, честное слово. Особенно за Варю. Помню, как она переживала, что ни с одним парнем у нее не складывались отношения, и в итоге сестра пришла к выводу, что мужчина – это пережиток современного общества, что он нужен только для постели и чтобы делать детей, все остальное уже выучила и приручила женщина. «Да здравствует матриархат!»

– Ну что, готова?

Передо мной унылая тарелка с молоком и хлопьями. Кевин, выбиравший себе каши, смузи, блинчики на завтрак в Саббате, аппетитно поглощает бутерброды из белого хлеба и колбасы и запивает чаем с молоком. На мгновение мне становится страшно, что Варя его испортит окончательно.

– К чему? – уныло спрашиваю я, наблюдая, как плавают хлопья в молоке.

Боже, на это можно медитировать!

– Сегодня едем к маме. А завтра в Вяземку.