– Не хочешь вернуться? Пока не поздно? Состав дойдет до конечной станции, а утром поедет обратно. И ты вернешься. А?
Он молча помотал головой. Обратно?
– Нет, – сердито сказал он. – Не могу больше так жить.
– Я вижу, – кивнул мальчик. – Ну, пойдем.
Поезд замедлял ход. Поднявшись, он увидел встрепанного, по плечо гонцу, жалкого себя в черном окне напротив. Синий огонь в черных провалах глаз и маленькая фигурка. Надо скорей расти, скорей стать сильнее. Вагонная дверь, скрежеща по пазам, захлопнулась за спиной. Огни незнакомой станции, тормозя поезд, косо протягивались по стенкам тамбура.
– Не передумал?
– Нет, – ответил он, и опять получилось сердито. И нетерпеливо.
С шипением разошлись створки, и в душную тьму пахнуло чистым холодом. По решетчатым ступенькам они соскочили на белый безлюдный перрон, и тут же, смыкаясь, прошипели двери и с гудящим грохотом поезд двинулся дальше, ветром с тяжелых колес сметая снег по краю платформы. И стало тихо. Тут пахло зимой и чем-то настоящим – снегом и дымом? Знакомым. Его слегка знобило со сна и вагонного тепла, и, проводив глазами красный огонек на хвосте электрички, он растерянно посмотрел на гонца:
– Куда теперь?
– Угадай сам, – предложил тот.
Он посмотрел на блестящие широкие рельсы, прислушиваясь к чутью Пути, и почти сразу показал в правый край платформы, где светил золотистый одинокий фонарь:
– Туда!
– Да, – гонец чуть улыбнулся. – Меня зовут Гай.
– А меня – Сташка. Ну, или – Сташ.
Он ждал удивления, ждал вопроса насчет этого несуразного и старинного имени, но гонец и не думал переспрашивать, будто это редкое имя «Стахий», то есть «Колос» на каком-то древнем языке, ему понятно. Он был первым, кто не удивился этому имени. И оно сделалось настоящим, уместным. Своим. Что-то в нем совпало, сложилось, как головоломка, и мгновенно срослось. Он даже подумал о себе: «Я – Сташ». Ему стало хорошо и странно легко на душе. Раньше он даже не сразу вспоминал, как его зовут, или злился, когда надо было пояснять, что это за имя такое.
– Не называйся пока так, Сташ, – помедлив, посоветовал Гай. – Никому не говори.
– Почему?
– А мне показалось, ты все понимаешь, – разочарованно хмыкнул гонец.
Сташка рассердился:
– Нет. Не понимаю. Так иду. На инстинкте. Как… Как перелетный гусь. Ну и что. Если больше ничего нет, сойдет и инстинкт. Зов же все равно – как компас.
– Да это сеть тебя встраивает. Тянет. Еще бы.
– …Чего?
– Что, правда не понимаешь? – испугался гонец.
– Нет!
– И почему тебя так зовут, не знаешь?!
– Нет!!
– Не злись. Просто ты кажешься таким… Будто все знаешь.
– Я просто хочу домой, – самому себе признался наконец Сташка. – Ведь есть же у меня где-нибудь дом? Ты знаешь?
– Есть.
–…Чего?! Правда??
– Конечно, тебе тяжело было. Но так было нужно. Он все правильно сделал. Никто ведь и не заподозрил, что ты – это ты…
– Кто – «он»? А я – кто? Кто?!
– Тебе вообще-то пока этого знать не надо.
– Да ну?!
– Целее будешь, – он «не заметил» его гнева. – Ну, сам подумай. Здесь-то ты жил в безопасности, в незаметной семье… Но это только с виду. Ты знал, какой за тобой был присмотр? Они ведь оба служат в Конторе, им за тебя зарплату платят и штрафовали, наверное, когда ты удирал…Удирал вообще – ну как хотел, а стоило тебе шагнуть на меридиан сети, и все, лови – не лови! Счастье, что не успевал добежать до порталов. А то потом ищи-свищи… Мы ведь тоже за тобой присматривали – по старой памяти, но ты и от нас удирал…
Сташка остолбенел. Контора? Присматривали? Порталы? Меридианы сети?
Гай дернул его за руку:
– Шагай. Контору трудно перехитрить. Мы еще в пути, нас легко поймать.
– Зачем поймать?
– Нужен всем потому что. Короче, тебе пора на Берег.
– Куда?
– Ты слышал что-нибудь о Береге Яблок?
– Нет.
– Конечно. Откуда… Вообще-то ты там родился… Какое родился… Ну, появился, воплотился или как там назвать это.
– …Чего воплотился? – слова спутались, и ноги тоже. Он встал. Подумать и так уже было о чем, но от последних слов Гая мозги сползли набекрень.
– Не «чего», а «кто». Ты, – Гай опять схватил за руку и потащил. – Иди давай. Время пришло, индиктион истек, и вот он ты.
– Инди…Что?
– Короче, ты оттуда, с Берега, – снова дернул его за руку Гай. – Перебирай ногами хотя бы. Помогу добраться, а там ты сам поймешь, кто ты такой, и дальше уже будешь сам решать.
– Берег – это «домой»?
– Нет. Дом твой… Ох. Не там, не на Берегу. Но тебе надо на Берег.
Сташка ничего не понимал. Он уже промерз до печенок. Все равно, куда, хоть на этот странный Берег, главное – чтобы к прежней ненастоящей жизни не возвращаться. Гай сжал его пальцы:
– Ну, пойдешь со мной дальше?
– Пойду. Я тебе верю.
– Хорошо. На Берегу тебе нечего будет бояться. Берег – он вне сети, тебя там не отследить, это раз; Берег чуть сдвинут во времени и пространстве и потому чужим туда не попасть – это два. Будешь там жить спокойно.
– Сказки. Фантастика.
– Нет. Да. Сказки, которые правда.
– Ненавижу сказки.
– Ну ладно, не сказки. Сверхмегасуперпупер технологии, в которых я почти ничего не понимаю. Адская физика, которую не изучают в университетах. Порталы, потоки, системы искуственных интеллектов, квантовые пространства.
– А?
– Вот и я не понимаю.
Нигде никого не было видно, глухая ночь. Название станции на вывеске непонятное – «Кребы». Зима. На запасном пути под редкими белыми фонарями – вмерзнувшие в ночь серебристые цистерны товарняка. На недавно выпавшем чистом снегу вдоль бесконечной платформы оставались за ними черные следы, и это почему-то Сташку встревожило. Именно следы, а не слова, что говорил Гай. Только бы не выследили. Только бы не обратно.
– Замерз? Потерпи, скоро придем. Ох, и маленький же ты еще…
Сташка оглянулся на цепочку следов. Но спросил про вывеску:
– Что значит «Кребы»?
– Недояблоки.
– …Чего?
– Ну, такие яблони, декоративные, яблочки у них мелкие, пучком. Никуда не годятся, кислые. Птицам только.
Не доходя до низенького здания вокзала, Сташка под золотым фонарем первым свернул по присыпанным снежком деревянным ступенькам на узкую тропинку. Гай одобрительно хмыкнул. Тропинка дальше уходила в синюю темноту и там вилась вдоль всяких заборов, кустов, сараев так долго, что Сташка совсем замерз. Еще минут пять шли по деревенской улице, и ни в одном окошке Сташка не заметил света. Все спят, и казалось, что снег под ногами скрипит слишком громко. Он нерешительно показал на окутанный невидимым золотом маленький бревенчатый домик с двумя тонкими деревцами в палисаднике. Сердце сладко защемило под зазвучавший громче Зов. Гай открыл калитку; проходя к темному крыльцу, тихонько поскреб ногтем по стеклу окна. В ту же секунду за окном включили настольную лампу и стало видно пеструю золотистую занавеску, по которой мелькнула маленькая тень. Сташка вдруг испугался: а как бы он тут один? Даже если бы нашел этот домик, разве решился бы постучать в окошко?
Гай поднялся на крыльцо и с усилием открыл тяжелую дверь. Вдруг испугавшись, Сташка вошел за ним и еще больше испугался, что в сенях обыденно пахнет деревней. Вслед за Гаем перешагнул порог в теплую комнатку и зажмурился на секунду. Кто-то тихо и быстро лепетал, а Гай ласково отвечал. Сташка открыл глаза: крошечная, лет пяти, золотая девочка держалась за плечи присевшего Гая. Взглянула, смутилась, спрятала лицо Гаю в плечо. У нее беззащитно и отчаянно топорщились тонкие растрепанные, вправду золотые косички с зелеными завязками. Гай что-то строго шепнул ей и встал. Оглянулся:
– Куртку-то снимай. А это Яська. Она фея.
– Фея, – Сташка вмиг поверил, хотя ничего особенного, кроме золотых косичек, не было в крошечной девчонке, разве что длинное и узорчатое темно-зеленое платье. Девочка смотрела снизу зелеными глазищами, растерянно и требовательно, и все живое и хорошее в Сташке встрепенулось и кинулось к ней. Он присел, чтоб оказаться ближе, и протянул руки вверх ладонями, как протягивают малышам, улыбнулся ласково, обещая в душе, что тоже будет ее всегда защищать, как Гай:
