— Ты умер здесь? — удивленно спросила Марианна.

— Да. Помнишь, я говорил, что меня в детстве вывезли из города, чтобы сжечь? Думаешь, я не стал сопротивляться? Я сумел сбежать, но в мою спину полетела стрела. Она прошла насквозь, но я успел добежать до этого дерева, прежде чем умереть.

Мужчина дал девушке деревянную палочку небольших размеров.

— Обезболивание ран не совсем мой профиль, уж извини. Так что лучше зажми эту палочку в зубах, ибо будет больно. — сказал Маркус, ненавидя себя за то, что не научился заживлять раны безболезненным способом.

Маркус взял двумя пальцами грязно-зеленую смесь и стал накладывать на рану, придерживая второй рукой ногу девушки, чтобы та ее не одёрнула.

— Надо бы, конечно, сначала промыть рану водой, но таким удобствами мы сейчас не располагаем.

Мужчина был прав, боль была невыносима. Марианна сжимала зубами палку лишь бы не закричать. Но руки так и норовили прикрыть рану, чтобы Маркус больше не наложил туда жгучей гадости. Когда ее левая рука все же потянулась чтобы сделать это, то на ее пути возникла рука колдуна, которой он ранее придерживал ногу. Маркус аккуратно поместил руку девушки в свою ладонь, не давая себе помешать. Марианна в не себя от боли, даже не заметила, как сжала его руку, впиваясь ногтями так сильно, что у того даже немного проступила кровь. Возможно, она бы заметила, что что-то не так, если бы на лице мужчины, на которое она непрерывно смотрела, отразилась хотя бы тень боли, но он не выразил это ни единым мускулом. Наверняка за тридцать лет жизни ему пришлось ощущать нечто больнее, чем несколько царапин на руке. Одно сожжение чего стоит. Когда вся темно-зеленая смесь была на ране, колдун взял ранее оторванный откуда-то лоскут ткани и завязал его на ноге Марианны. И только потом потер свою руку, которую так усердно сжимала девушка минуту назад.

— Еще немного поболит, а потом успокоится. — кивнул он на перевязанную рану на ноге. — На ночь нам придется остаться здесь, так что я пойду пока и поищу что-нибудь съедобное.

Маркус удалился, а Марианна подсела ближе к огню. Пока мужчина был рядом, она ни о чем не думала и не беспокоилась, но стоило ей лишь остаться наедине, как мысли, так и заползали в ее сознание. Чувство страха навевало мысли о том, что она сейчас одна посреди вечернего леса еще и с раненой ногой. Чувство долга и вины заставляло думать об отце, девушка боялась, что ее узнали и отца за это могли кинуть в темницу или обвинить в помощи колдуну, что было равно смерти. Так как отец был ее единственным родным человеком, она сильно боялась его потерять. И тут же Марианна приняла решение: как только она сможет самостоятельно передвигаться, то вернется домой, и сделает все, что в ее силах, чтобы предотвратить его возможную гибель. Оглянувшись вокруг, девушка снова ощутила то странное чувство легкой тревоги, что появилось у нее с того самого дня, когда она встретила колдуна. Раньше это было больше похоже на страх, но сейчас Марианна знала, что это точно не он, это чувство больше напоминало беспокойство. Девушка поймала себя на мысли, что она действительно беспокоится за Маркуса. Конечно, она поспешила самой себе объяснить, что всему виной благодарность, которую она к нему испытывает, но обманывать себя было трудней, чем кого либо, и Марианна мысленно согласилась, что то что она чувствует, немного больше чем просто благодарность. Стоило ей только вспомнить его взгляд, как сердце начинало биться быстрее, а прикосновение рук просто обжигало. Как только ей удалось отогнать мысли о мужчине подальше, он появился сам. Колдун нес в руках какого-то зверька, и когда он подошел ближе, Марианна поняла, что это кролик.

— Как ты его убил?

— Так же как и священника. — сам не ожидая, немного смутился от такого сравнения Маркус, продолжил: — Остановил сердце. — ответил тот и принялся подготавливать добычу к разделке и дальнейшей готовки на костре.

Вкусно поужинав свежим мясом, девушка завернулась в плащ колдуна и закрыла глаза, намереваясь уснуть. Маркус еще немного посидел у костра, раздумывая над завтрашним днем, а когда огонь уже почти угас, то лег спать недалеко от девушки. Он был очень измотан этим днем, поэтому вмиг уснул, а сама ночь пролетела за одну секунду. Когда мужчина проснулся, Марианна, скрученная калачиком и тесно прижатая к нему, мирно спала. Ночь, как и утро, были холодные, ведь была уже почти осень. Колдун улыбнулся, глядя на лицо девушки: волосы помяты, а на них весело играли солнечные блики, ее ресницы слегка дрожали, а значит, что-то снилось. У него в груди опять что-то екнуло, это время от времени происходило с того самого момента как в церкви его глаза встретились с голубизной глаз Марианны. Он ни на минуту не сомневался в том, что это значит, просто боялся поверить. Не будь он колдуном, то обязательно поборолся бы за благосклонность девушки, но так как понимал, что не может обещать ей ни безопасности, ни тихой обычной жизни, то просто решил пустить все на самотек. Намерено выставлять себя в плохом свете он не собирался, ибо то, что эта девушка видела в нем что-то хорошее, давало ему надежду на то, что что-то хорошее в нем действительно еще осталось, несмотря на бесчисленное количество невинных жертв, пристрастие к магии крови, чернокнижию и грубость во всем. Мужчина вернулся в реальность, к спящей возле нее красивой девушке, он хотел прикоснуться рукой к ее лицу, но остановил ладонь в нескольких сантиметрах, понимая, что это ее разбудит, чего ему делать не хотелось. Маркус просто провел рукой по воздуху возле ее лица и аккуратно поднялся на ноги.

Зная, что недалеко отсюда есть небольшая река, колдун отправился к ней. Вчера он не мог этого сделать, так как, чтобы контролировать рану Марианны он должен был находиться где-то недалеко от девушки, а река точно не входила в территорию, допускавшую это. Искупавшись в холодной, но не очень глубокой речке с кристально-чистой водой, Маркусу удалось поймать несколько небольших рыб, что показалось мужчине неплохим завтраком. Марианна проснулась уже от треска костра, колдун, который сидел возле огня и готовил завтрак, пожелал ей доброго утра, на что девушка лишь кивнула, и подсела ближе к костру. Утренний воздух еще не успел прогреться от недавно поднявшегося солнца, поэтому было довольно прохладно. Маркус положил рыбу готовиться дальше и попросил девушку показать рану. Когда импровизированная повязка с лоскута ткани была снята, Марианна раскрыла рот от удивления. Вместо открытой зияющей раны была лишь кроваво-красная полоска, больше напоминающая большую, но не глубокую царапину.

— К вечеру не останется и следа. — сказал колдун и принялся завязывать повязку обратно.

Когда он это делал, Марианна заметила на тыльной стороне его ладони небольшие царапины и вспомнила, как сильно вчера сжала его руку. Девушка схватила руку Маркуса и поднесла ближе к себе, чтобы рассмотреть, а потом спросила:

— Это я сделала?

Мужчина улыбнулся, забирая руку, и ответил:

— Марианна, это же всего лишь царапинки.

Но девушка, будто его не слышала, ведь дело было вовсе не в пустяковости сделанного, а в том, что он помогал ей, накладывая на рану какую-то смесь, а она вот так его отблагодарила. Марианна почувствовала укол совести.

— Извини… Я не хотела.

В этот раз мужчина искренне засмеялся и подал девушке одну из рыб, которые уже были готовы.

— Угощайся.

Марианна понимала, почему он смеется, ведь мужчина умирал от ранения стрелой, его сжигали, и не раз, а она говорит о каких-то жалких царапинах. Девушка сама невольно улыбнулась, представляя как глупо выглядела. Она посмотрела в лицо мужчине, что делала в последнее время все чаще и чаще и заметила, как тот странно съежился. Он держался правой рукой за живот, и девушка увидела, как в том месте одежда краснеет, потом что-то красное начало полностью покрывать руку мужчины. Девушка молча смотрела и слабо понимала, что это… кровь!

— Марианна, беги!… Ну, чего ты сидишь?