сли ты не дурак, навостри-ка уши,
Тебе не вредно меня послушать,
Я буду рассказывать не спеша
Веселую быль о коте и мышах.
Мудрец со вниманьем прочтет мой рассказ.
Ему пригодится он в жизни не раз.
Не скажет мудрец, что ему он не нужен, —
Лишь глупый пройдет мимо горсти жемчужин.
Когда-то в Кермане
[59] жил один кот,
Другого такого найти нелегко;
Не кот, а дракон, чудовищный кот —
Грудь словно щит, барабаном живот.
Когда он топорщил усы и шипел,
К нему бы и лев подойти не посмел.
Когда подымал он лапу — беда! —
Все барсы стремглав разбегались тогда.
Ему захотелось отведать мышонка,
И он в винный погреб пробрался тихонько.
Засел он в засаду в углу за кувшином,
Совсем как разбойник в ущелье пустынном.
Вдруг тоненький писк услыхал он в тиши:
Беспечный мышонок залез на кувшин,
Напился вина и, совсем захмелев,
Решил, вероятно, что он уже лев.
«Где кот?! — запищал он. — Презренный он пес!
Пускай он попробует высунуть нос!
Я голову мигом ему откушу!
На солнышке шкуру его просушу!»
Кот все это слушал, но молча пока,
Он тщательно целился для прыжка.
Он прыгнул, как барс на охоте в горах,—
И вот уж мышонок в кошачьих зубах.
«О кот! — он взмолился. — Прости! Пощади!
Я раб! Ты единственный мой господин!»
«Поменьше бы врал! — отвечал ему кот.—
Сидел от тебя я не так далеко,
Мне все было слышно, паршивый щенок!
Я съем тебя. Это уже решено».
Мышонка, конечно, он мог пожалеть,
Но съел и отправился важно в мечеть.
Омыл он лицо свое, кончики лап
И начал молиться совсем как мулла:
«О господи! Каюсь! Зарок я даю!
Я мыши теперь ни одной не убью!
За кровь же невинных воздам я сполна —
Пожертвую нищим две меры зерна».
Хитрец очень громко все это сказал
И даже заплакал у всех на глазах.
Один из мышат услыхал и спеша
Принес эту новость знакомым мышам:
«Раскаялся кот, и навеки при этом!
О боге он вспомнил и стал он аскетом!
В мечети он был и, омыв свои лапы,
Молился он долго, вздыхал он и плакал!
И все это правда, клянусь я хвостом!»
Все мыши пришли в небывалый восторг.
И выбраны были семь самых старейших,
Семь самых богатых и самых знатнейших.
О счастье собратьев всемерно радея,
Собрали посланцы дары для злодея.
И вот уже в путь отправляются мыши.
Одна держит миску с отборным кишмишем,
Другая — бутылку вина дорогого,
У третьей же — блюдо горячего плова,
Четвертая тащит кувшин молока,
А пятая — с сыром пахучим в руках,
Шестая барашка несет очень прытко,
Седьмая — с оманским лимонным напитком.
Презрев осторожность, себе на беду
К коту на поклон они храбро идут.
Пришли и предстали пред важным котом
И, кланяясь низко, сказали потом:
«Тебе, о добрейший, несем мы дары,
Мы все тебе преданы с этой поры».
И кот им ответил: «Давно бы пора!
Господь с вами, мыши! Я вам очень рад!
Все знают — мышей обожал я всегда,
Мне очень по вкусу вся ваша еда.
Я жил очень строго, я долго постился,
От жизни мирской я совсем удалился.
Служили мне пищей молитвы одни,—
Господь, их услышав, продлит мои дни.
Любезные мыши, я плохо вас вижу.
Прошу, подойдите немножко поближе!»
И мыши, дары свои в лапах неся,
Подходят поближе, от страха трясясь.
Тут бросился кот на мышей, словно витязь
На поле сраженья, и начал ловить их.
И вот пять мышей уж лежат бездыханны —
Все знатными были, все были ильханы
[60]!
Двух лапой одной, двух — другой подцепил он,
Одну же — зубами, и всех задушил он.
И чудом спастись удалось лишь двоим.
Они, задыхаясь, примчались к своим.
«Чего вы сидите! — они закричали.—
Пришло для нас время великой печали!
Пять наших собратьев у нас на глазах
Погибли сейчас у злодея в зубах!»
Все в черное мыши оделись и, сгорбясь,
Предались унынью, стенаньям и скорби.
Посыпали пеплом они свои головы,
Слезами мочили хвосты свои голые.
«Пойдемте, — решили они, — коли так,
У шаха защиты просить от кота.
Шах мудрый. Он жалобам нашим поверит,
Избавит он нас от коварного зверя».
Мышиный владыка, сидевший на троне,
Их горестным видом был сразу же тронут.
Велел говорить он несчастным мышам,
И мыши взмолились: «Спаси нас, о шах!
Рабов твоих, шах, твой мышиный народ
Совсем затиранил прожорливый кот!
Когда-то хватал по мышонку он в год,
Теперь же совсем он нам жить не дает.
Теперь он стал набожным нам на беду
И сразу по пять убивает он душ».
И, выслушав жалобы их до конца,
Шах гневно сказал: «Проучу подлеца!
За кровь отомщу я жестоко тирану!
Об этом легенды рассказывать станут!»
В поход приказал он мышам снарядиться.
Собралось их тысяч всего триста тридцать.
Все сильными были и все были храбрыми,
Все с копьями, с луками, с острыми саблями.
Средь них были мыши высокого сана
Из Решта, Гиляна и Хорасана
[61].
У всех было много боев за плечами,
И все они грозно вращали мечами.
Из них полководцем один был назначен,
Он мудро командовать сразу же начал.
Мышонок поистине редкой отваги
Был послан им тут же во вражеский лагерь,
Коту сообщить, чтоб немедленно он
К мышиному шаху пришел на поклон.
Иначе ему не простится вина,
Иначе начнется с котами война.
В Кермане мышонка пустили к коту.
Он гордо сказал: «Я присутствую тут
По праву посла. И от имени шаха
Тебе, душегуб, заявляю без страха:
Иль ты перед троном падешь на колени,
Иль станешь ты жертвой своих преступлений!»
А кот отвечал: «Ты герой — просто чудо!
Ублюдок твой шах! Убирайся отсюда!
С ума видно мыши сошли, не иначе!»
И тут же созвал он все войско кошачье,
Созвал тонкошерстных котов Исфагана
[62],
Котов из Йезда
[63], котов из Кермана
[64].
Не страшно им было сраженье любое.
Собрались и двинулись все к полю боя.
Кошачьи полки из предгорья спустились,
Мышиная рать подошла из пустыни.
Столкнулись же армии их на равнине,
Зовущейся Фарс
[65], знаменитой и ныне.
И бой закипел здесь, и каждое войско
Сражалось достойно, рубилось геройски.
И столько их тут полегло, что едва ли
Потом после боя их всех сосчитали.
Сам кот на коне устремился в атаку,
Не дрогнули храбрые мыши, однако,—
Подрезали ловко коню сухожилья,
Он рухнул на землю. Кота окружили.
«Он в наших руках! — закричали тут мыши.—
О, слава Аллаху! Аллах нас услышал!
Мышам ниспослал он победу такую!»
И били они в барабаны, ликуя.
Их шах восседал на слоне превеликом
И слушал оттуда победные клики.
Кота же связали, и вот уж несут
Преступника пленного к шаху на суд.
«Бесчестного пса, — порешил тут же шах,—
Повесить немедля у всех на глазах!»
Когда же кота потащили к петлé,
В нем гнев закипел, как в кипящем котле.
Стал биться он в путах, потом очень ловко
Зубами разгрыз он на лапах веревку.
Никто не успел и опомниться даже,
Как он разбросал уже всю свою стражу.
Все мыши тут бросились, кто куда мог,
Пустился и шах на слоне наутек.
Но скоро настигнут и съеден был он,
И слон был убит, и разрушен был трон…
Пусть этот рассказ навсегда сохранит
В читателе память о Закани.
