А потом пришли родственники, начались какие-то семейные разговоры, а Исак, сидящий в самом углу дивана в гостиной, уже не знал, куда себя девать. Пока Эвен, быстро обменявшись приветствиями с родными, не вернулся к нему. Обняв мальчика, он так и просидел с ним весь вечер, в душе ругая себя за то, что поддался на уговоры матери и заставил Исака выслушать изречения своего отца.

Нет, ему не было стыдно за Исака и за свои отношения с ним, но ему казалось, что он каждым нервом чувствует напряжение в теле и душе своего мальчика. Поэтому, как только это стало удобно по ситуации, они попрощались со всеми присутствующими и вышли на улицу.

Заметно похолодало, но этим двоим было так тепло друг с другом. Эвен рассказывал о планах на приближавшееся Рождество, на их первое Рождество «вместе». До него оставалась буквально пара недель, но Насхайм в подробностях описывал ему, что и как будет. Исак изредка добавлял что-то, с улыбкой и грозящим пальчиком взяв с голубоглазого парня обещание испечь вместе пряничный домик, под руководством непревзойденного кондитера в лице зеленоглазого мальчика, конечно же.

Было не так поздно, так что они, крепко держась за руки, беззаботно гуляли по слегка покрытым снежным кружевом улочкам города, потихоньку приближаясь к той, на которой жил Исак. Но Вальтерсен вдруг остановился, преградив дальнейший путь Эвену. Под молчаливый взгляд последнего, он достал телефон и набрал номер бабушки:

— Ба, я у друга останусь. К зачету будем готовиться. Я утром вернусь, ладно?..

Ему, конечно, пришлось наврать с три короба и про мифического, давно появившегося друга, о котором он забыл рассказать раньше. Про Эвена он пока молчал, но это ничуть не задевало последнего. Ведь мальчику и так было непросто. И про, на самом деле, сданный накануне зачет тоже пришлось сочинить. Но, как ни странно, на бабушку слова о подготовке к зачету подействовали убедительно. Исаку разрешили остаться с ночевкой, правда, перед самым сном и с утра он обязательно должен был позвонить.

Итак, вопросов у бабушки не было. Но немой вопрос застыл в глазах Эвена.

Как-то уж так вышло само собой, но чем дольше они встречались, тем сложнее им было лежать рядом в кровати Насхайма, ограничиваясь поцелуями и объятиями. И пусть Эвен пообещал «держать себя в руках», но делать это на словах оказывалось гораздо легче, чем на деле. Исак краснел, визжал и извивался в его руках, если только его парень касался губами кожи ниже мочки уха. Потому сейчас Насхайм ждал каких-то объяснений. Но Вальтерсен только переминался с ноги на ногу и шарился взглядом где-то под ногами.

— Исак… Что еще за история «с ночевкой у друга?»

— Если ты не возражаешь… Я хочу остаться этой ночью с тобой.

— «Не возражаю ли я»?! — Эвен задышал так часто, словно легкие его соревновались по частоте вдохов и выдохов с частотой биения сердца. — А ты?.. Ты мне веришь, Исак?

Мальчик, наконец, поднял на него взгляд красивых, в свете фонарей, сквозь мягко льющийся снег кажущихся какими-то даже нарисованными глаз и прошептал, дотрагиваясь ладонью до того самого местечка на груди Эвена, где билось самое замечательное для него сердце на свете:

— Я верю тебе.

__________________

Часть 12 написана. Ее было вполне логично отделить от этой, в отличие от первоначального варианта. Будут ждать — выложу очень быстро).

========== Часть 12 ==========

Комментарий к Часть 12

Безудержный с е к c на много-много страницDD

Пусть не по сезону, но я бы послушала для этой главы (да я, в общем-то , и слушала)

Hardkiss “October”

— Уверен? Можем просто уснуть рядом? Утром домой пров…

— Уверен… Я ведь все сказал тебе еще там, на улице.

— Хорошо, малыш…

Все еще в верхней одежде, они стояли посреди прихожей на съемной квартире Насхайма и никак не решались отпустить друг друга из объятий.

Холодной щекой Эвен льнул к теплому виску своего мальчика, гладил ладонями спину, растирая ее зачем-то прямо через плотную ткань куртки. От мальчика пахло морозной, зимней свежестью и домашним уютом. Старший бы бессовестно соврал, если бы сказал сейчас, что не хочет побыстрее уже избавить Исака от одежды, и не только от верхней. Но как было перейти к следующему шагу, если он даже не знал, как для начала хотя бы перестать обнимать его?

И пусть младший дал ему зеленый свет на все… ну, или на почти все. Не мог Эвен поддаться одним лишь долго сдерживаемым инстинктам и спугнуть мальчика лишним напором.

— Нам обоим не помешает посетить туалет и душ, — как можно спокойнее, без неуместных сейчас с его стороны смущений, предложил он. В конце концов, на сегодня хватит с них и одного донельзя стеснительного Исака.

— Ладно… Как скажешь, — мальчик сам отдалился от него и принялся расстегивать куртку.

Когда с туалетом было закончено, Эвен нашел большое полотенце и, взяв за руку растерянно озирающегося по стенам маленькой гостиной Исака, потянул его в сторону ванной комнаты.

— А мы что вместе там будем сейчас?.. Или ты меня там… хочешь?

— Малыш, — Эвен как-то по-щенячьи свернул голову набок, — думаю, нам лучше принять душ вместе… просто, привыкнем для начала друг к другу, хорошо?

Исак стоял неподвижно, нервно сжимая пальчиками ладонь Насхайма.

— Так, — выдохнул Эвен. — Давай по одному, раз стесняешься… Может, правда не стоит сегодня нам, а? Сейчас примем в душ и спать ляжем тогда, да?

— Нет! — встрепенулся Вальтерсен и тихо добавил. — Идём вместе. Я ведь сам этого захотел… Да и сколько можно тебя обламывать уже, — мальчик, словно провинившийся, опустил голову.

— Подожди-ка, — теперь уже Эвен непонимающе смотрел на него. — Какие еще обломы? Мы сто раз уже обсуждали это с тобой, нет разве?

— Эвен! — мальчик дернул его за руку и сам повел старшего за собой. — Либо сегодня… либо никогда. Я больше столько смелости точно не наберусь. И… промолчи сейчас, прошу тебя. Иначе я точно сбегу!.. — с надрывом в голосе пригрозил ему Исак.

Добраться до ванной было не так сложно, но, попав внутрь, столкнулись с новым препятствием в виде проблемы Исака раздеться перед Эвеном.

— Подожди… Я лучше сам… — мальчик попятился к кафельной стене, когда Насхайм пальцами подцепил край его жилета, надетого поверх голубой сорочки, и только-только начал поднимать их вместе, обнажая влажный от волнения и быстро повысившейся температуры в небольшом помещении круглый животик младшего. Знал бы он, как «жарко» было сейчас его парню. Хотя бы от одной мысли, что он, если все получится, будет сегодня первым и, как надеялся Эвен в глубине сердца, единственным у своего мальчика.

От верха оба освободились почти одновременно. Насхайм старался не терять зрительного контакта с Исаком, который, приоткрыв рот, вновь приподнял брови на манер домика и выжидающе удерживал взгляд на лице и шее Эвена, словно намеренно не позволяя ему спуститься ниже. Без инициативы старшего было не обойтись.

Эвен направил обе руки к нему и притянул мальчика к себе за талию. Несмотря на полноту, линии тела Исака были такими плавными и манящими. Старший с нескрываемым удовольствием огладил эти покатые плечи, под которыми менее заметно, чем у него самого, но выделялись ключицы. Сомкнув пальцами левой руки правую ладонь мальчика, свободной рукой Эвен продолжил путь по гладкой груди, отчего на ней буквально на глазах окрепли двумя спелыми вишнями соски.

Исак вздрогнул от новых ощущений, что заставило старшего в зачатках прервать свои невинные ласки. Заключив мальчика в объятия, он вновь прижался щекой к биению пульса в горячем виске:

— Не бойся меня.

— Я не боюсь, — прошептали ему в шею.

— Боишься… Я же чувствую. Мы правда можем остановиться сейчас. Потом будет сложнее.

Эвен каким-то внутренним чутьем, по ноткам голоса, по пугливой россыпи мурашек на теле мальчика пытался угадать этот страх. От соприкосновения обнаженной кожей у обоих сбился ритм сердца. Кислород застревал на подходе к легким Насхайма, дышать становилось все сложнее и сложнее. Но Эвен нашел источник воздуха. Взяв ладонями жарко пылающие, мягкие на ощупь щеки, он накрыл искусанные в волнении губы своими. Исак распахнул глаза так, что, казалось, ресницы его сейчас касались границы лба.