— Не плакать, — улыбнулся, придвинув ближе лицо. — Никаких слез. Слышишь меня? — приобнял мальчика за подрагивающее плечо.

— Д-да… — почти невнятно, шмыгая носом, выдавил из себя Исак. — Просто, мне сейчас кажется, что сердце внутри лопнет и растечется кровавой лужей по грудной клетке… Бред, да? — усмехнулся своим же мыслям вслух.

— Малыш… — Эвен опять прижимает его к себе. — Когда ты уже перестанешь одергивать себя за каждое слово, каждый взгляд, каждую смущенную улыбку в моем присутствии, а? Я тебе говорил уже: просто будь собой. Я не хочу другого Исака рядом… Понимаешь? — старший как-то сдержанно усмехнулся. — Правильного что ли… стандартного… даже не знаю сам, как объяснить, чтобы ты понял.

— Ладно, — мальчик выпутал одну руку и потянул ее к шее Насхайма. Оплетя ее своими неловкими пальчиками, стал выводить ими линии лабиринтов. — Я и так все понял… правда.

— Понял, но не веришь до конца, так? Сомневаешься?

Исак на мгновение прекратил манипуляции с шеей Эвена:

— Если я отвечу «нет», ты ведь поймешь, что это неправда?

Поджав губы, старший зачем-то стал втягивать щеки, затем промолвив:

— Я никак не могу понять: в чем причина твоих сомнений? По поводу «внешности» и прочих «атрибутов» я тебе давно все доходчиво пояснил. Что еще не так, Исак?

— Ну… Ладно, короче, скажу, как есть, — мальчик убрал руку от Эвена и, привстав, уселся на кровати, уперевшись спиной в подушку. Сейчас Насхайм мог видеть его в профиль, что его, безусловно, не устраивало. Поэтому он тоже поднялся и, скрестив ноги, сел напротив Вальтерсена, смело взяв его ладони в свои:

— Теперь я готов тебя слушать.

— Эвен, — на выдохе начал свою исповедь Исак. — Я понимаю, что тебе уже хочется… взрослых отношений. У тебя ведь всяко были до меня они… Ну там, с девушками… Или парнями, — последнее мальчик выдавил с явным сожалением. — Я… Я просто боюсь, что еще не готов к ним, — не выдержав этого взгляда напротив, он выдернул свои ладони и ласковых пальцев Эвена и закрыл ими резко побагровевшее лицо.

— Взрослых отношений? А у нас с тобой «детские»?

— Ты же и так все понял! — выпалил, алея лицом и ушками, Исак. Подобрав колени к груди, он уткнулся в них, накрыв голову руками.

— Вот же блять, ты выдумал снова что-то!.. — вырвалось ругательство у Эвена. — Прости, все время забываю, что рядом ребенок, — с абсолютно смешанными чувствами, готовый расхохотаться и расплакаться от умиления, он накрыл собой это вконец смущенное чудо с золотыми кудряшками и в который раз за день прижал к себе.

— Вот взрослого себе и найди! — снова, откуда-то из-под коленей, подал голос Исак.

— Обязательно, — спокойно отреагировал Эвен. — В другой жизни. А в этой мне и моего Исака достаточно, — не обращая внимания на эти милые попытки «поссориться», он почти неощутимо для мальчика утянул его за собой, обратно на кровать, так и не выпустив из объятий.

— А в другой уже не нужен буду? Не достаточно меня будет? — вдруг осмелев, с вызовом бросил ему Исак, оторвав начинающее белеть личико от его груди. Вперив свои влажно-зеленые глаза в синие напротив, нарочито надул свои совсем тонкие губки.

Вместо ответа Эвен улыбнулся и жадно прижался к этим обиженным губам. Сминая полураскрытые половинки, он неспешно собирал своими теплую влагу, будто самый сладкий нектар. И мальчик, его нежный, наивный мальчик без единого порыва сопротивления вверял себя этим губам.

— Только я тебя об одном прошу: больше эту тему «почему мы не должны быть вместе» не поднимай, договорились? Она смысла не имеет, — разорвал поцелуй Эвен.

— Договорились… — Исак уткнулся ему носом в шею. — А новый день правда не отнимет тебя у меня?

— Не отнимет, малыш, — Насхайм накрыл их обоих легким одеялом. — Ни новый день, ни люди из этого нового дня не отнимут меня у тебя…

Они еще какое-то время лежали вот так, в объятиях друг друга, пока сон не сморил обоих.

Так прошел день. Уже к вечеру, когда оба проснулись, а сумрак накрыл комнату, спустившись сине-серым к их постели, Исак, не открывая глаз, по движению ресниц Эвена на его лбу почувствовал, что тот уже давно не спит:

— Ты расскажешь мне, как оказался с этими людьми?

— Не сейчас, малыш, — старший сильнее стиснул его в объятиях. — Когда-нибудь.

Младший разочарованно вздохнул, извернувшись в его объятиях, что вызвало лишь улыбку Эвена:

— Ты еще милее, когда сердишься, — нос его уже щекотал Исаку шею, а теплые ладони легли на живот мальчику.

— Ты же не видишь меня, — пробормотал не умеющий скрывать удовольствия от услышанного Вальтерсен.

Эвен коснулся губами маленького краснеющего ушка:

— Любовь желанные пути умеет и без глаз себе найти.*

______________________

* У. Шекспир, «Ромео и Джульетта».

Комментарий к Часть 10

Следующая часть - насыщеннее и динамичнее во всех смыслах.

Работаю над продой к переводу, там часть на 15 страниц в Word, так как перевожу сама, без переводчиков, ибо не хочу делать штампы, совершенно не ложащиеся на русский язык, пока все продвигается несколько медленно, но все будет (информация для тех, кто ждет).

========== Часть 11 ==========

Комментарий к Часть 11

Немного сдвинула акценты. Да будет флафф))^^

— Ну, Эвен! Я так точно зачет провалю!..

— Не провалишь, — изворачивающегося в объятиях уютного мальчика прижали растрепанной макушкой к шее. — Я тебе самые сложные вопросы расскажу сегодня, как сказку на ночь.

«Вот как с ним бороться? И главное, как бороться со своим, с каждым днем растущим счастьем от одной лишь только мысли, что этот невероятный парень с тобой. Он выбрал именно тебя. Ты для него важен. Как?..»

— Тебе легко говорить, — Исак все-таки смог выскользнуть из сомкнувшихся на его животе рук. — Ты все это уже проходил, да и любого преподавателя обезоружишь одной лишь улыбкой… А я?

Ну, не мог Эвен в ответ на такие совершенно не завуалированные и наивные комплименты, произнесенные с зардевшимися щечками и дрожащей, блестяще-влажной нижней губой, не одарить своего мальчика той самой, невообразимо нежной улыбкой.

Драматично вздохнув, что заставило взгляд Исака тут же виновато искать встречи с хитрым прищуром напротив, Эвен пожал плечами и принял на кровати сидячее положение, согнув одну ногу в колене и оперевшись спиной на изголовье кровати.

Намерения отца лишить его съемной квартиры оказались лишь угрозами. Эвен и сам догадывался, что его родителям проще и «удобнее» держать сына «на коротком поводке», но в стороне от их относительно спокойной жизни.

Сам Эвен не стал давать обещаний «больше не связываться с неправильными людьми», которые он заведомо нарушит.

Он по-прежнему держался холодно-сдержанно с окружающими, не подпуская к себе кого-либо ближе, чем мог себе это позволить.

Так было со всеми, кроме одного человека. Мальчика с льняными завитками, свисающими на широкий, светлый лоб, щечками-яблочками и немного полноватым животиком. Его ласковый, временами наивный, удивлявшийся самым простым вещам, смущавшийся от элементарных проявлений заботы и внимания, красневший от невинных прикосновений и поцелуев, добрый и нежный малыш.

И он готов был мириться со всей этой стеснительностью и ждать следующего за поцелуями и теплыми объятиями шага гораздо дольше тех полутора месяцев, что они уже встречались, да только такими темпами, иногда размышлял Эвен, они и ниже поцелуев в шею не спустятся. По правде сказать, даже от них мальчика всего начинало трясти и он под любым предлогом буквально сбегал от Насхайма.

Конечно, Эвен не собирался решать эту «проблему» с отсутствием секса на стороне, но природа молодого парня требовала свое: он хотел Исака, и не просто обнимать за талию целовать в губы. Всякий раз близость мальчика к его собственному телу волновала его. Он бы с удовольствием снова задрал бы ему футболку, оголив этот животик, и прошелся бы по нему не только теплой ладонью, но и горячим языком. Он бы с совсем несдерживаемым желанием стянул бы с мальчика джинсы с трусиками и, помяв его мягкие, чуть округлые бедра с аппетитной попкой, проник бы в эту самую попку кончиком языка и, наконец, уже лишил бы мальчика так тщательно хранимой им девственности своим давно рвущимся из штанов органом.