Наконец, Исак сам отстранился, но лишь за тем, чтобы стянуть с Эвена черный парик. Потом он поискал глазами свой рюкзак, вытащил оттуда упаковку влажных салфеток и принялся стирать с лица старшего эту мертвенную бледность, черные стрелки у глаз и алые губы. Все это время Исак осторожно придерживая Эвена за подбородок.

Когда с лицом Эвена было покончено, Исак отбросил остатки салфеток и снова обнял уже чуть успокоившегося Эвена. Все то время, пока Исак очищал его лицо, он не произнес ни слова, только как-то отрешенно смотрел куда-то, будто сквозь Исака.

Просидели так, обнявшись, наверное с полчаса. И не проронили ни слова. Дыхание у обоих было тяжелое, грудное, с хрипами.

— Эвен, уйдем отсюда, пожалуйста, уйдем вместе, — Исак заглянул в море синих глаз — Не надо здесь больше оставаться… пожалуйста, пойдем…

Эвен лишь тяжело вздохнул, покачав головой.

— А что потом? Завтра все равно сюда вернусь… Иного выхода нет, — снова взгляд потух, плечи вжались, чуть дрожа.

— Нет! — Исак крепко схватил за эти вжавшиеся плечи. — Ну уж нет! Сюда ты больше не вернешься, я не дам тебе этого сделать и не спорь, прошу тебя! Я не дам тебе, не позволю больше губить свою жизнь, унижаясь и удовлетворяя похоть этих богатеньких ублюдков!!!

— Я должен отработать свой долг до конца, когда ты это поймешь? Они не отпустят меня просто так…сегодня ты купил меня, — на этих словах Исак вспыхнул, но все же сдержался, — но завтра все будет как прежде… Такова моя судьба, Исак… Мое предназначение — удовлетворять состоятельных клиентов. Другого не дано. А то, что не все такие великодушные как ты, так это, как говорится, дело житейское…

Исак приблизил свое лицо к лицу Эвена и почти что в эти чуть приоткрытые губы прошептал, задыхаясь на каждом слове:

— А теперь, послушай меня… Сейчас мы встанем и уйдем отсюда, не знаю, куда нам идти, но здесь мы не останемся. Это — всё!

Он уверенно поднялся на ноги, схватил за руку чуть опешившего Эвена и повел его прочь из комнаты. За сеанс было заплачено, поэтому их уход мало кого мог беспокоить. Все же, они очень осторожно выскользнули из чайного домика, скрывшись на горизонте через каких-то десят минут.

========== Часть 8 ==========

Единственная реальность — это жизнь чувств, чувств ничем не ограниченных, бессмысленных, оживающих, когда кажется, что они умерли, возрождающихся, когда кажется, что они угасли, чувств, не ведающих цели и результата…

Банана Есимото

Почти поздней ночью добрались до дома Эвена. По очереди сходили в душ. Эвен предложил скромный ужин, но Исак отказался: кусок в горло не лез.

Так и стояли друг напротив друга в небольшой комнате.

Эвен уже успел переодеться в домашнее, а на Исаке было лишь полотенце, прикрывавшее его ниже пояса.

Исак уже начал немного сомневаться, правильно ли он поступил, когда полез во все это, а сейчас он стоял практически обнаженным перед парнем, который, как бы не хотелось это признавать, но занимался таким ремеслом…

Эвен первым прервал затянувшееся молчание.

— Ляг, пожалуйста, на живот, — голос Эвена сейчас был таким мягким, ласкающим без прикосновений. Но Исак мялся в нерешительности… Он ведь вовсе не «это» имел ввиду, когда сказал, что хочет остаться. Просто не хотел оставлять после всего Эвена наедине со своими страхами и болью… Да и нужно ли ему это? Он никогда не симпатизировал парням, хотя девушки у него так и не было. Ну, если не считать пары влюбленностей в средней школе. В силу своей замкнутости и недоверчивости, он редко сближался с людьми. И сейчас он просто испытывал невероятную жалость к этому бедному парню, по крайней мере, он всячески пытался себя убедить в этом. Поэтому просьба Эвена не вызвала в нем ничего положительного. Были сомнения, что, быть может, Эвен все еще чувствовал, что должен «отработать» вечер. Или нет?..

— Эвен, — Исак старался быть твёрдым, — не надо нам этого. Ты мне ничего не должен, пойми! Я просто не хотел оставлять тебя одного, боялся, — опять эта дрожь в голосе, так некстати, — что ты натворишь делов…

Эвен не дал ему договорить:

— Пожалуйста… ляг на живот, — подошел совсем близко, протянул правую руку, медленно провел от плеча к запястьям, — у Исака мигом прошлась волна мурашек по всему юному телу, что же такое…почему оно так реагирует на прикосновения парня.

— Исак, я не сделаю ничего лишнего, ты очень напряжен… я просто хочу, чтобы ты отпустил тяжесть, которая у тебя в сердце, — он почти перешел на шепот, такой горячий…такой волнующий.

Исак повиновался. Медленно, нерешительно опустился на татами, повернул голову для удобства набок, и стал ждать.

Что же он задумал?

Едва касаясь, почти невесомо, Эвен снял с него полотенце и накрыл чем-то прохладным, мягким, шелковым. Обнажены остались лишь спина и длинные стройные ноги.

Исак шумно выдохнул.

А потом началось невероятное.

К горячей, лоснящейся от какого-то нового ощущения, коже у основания шеи прикоснулось что-то обжигающе холодное.

«Бог мой… это лед?»

Небольшим кусочком льда Эвен начал вырисовывать какие-то линии в виде ветки дерева по спине Исака, тягуче медленно вел им от шеи к пояснице, вдоль по позвоночнику, затем снова вверх к лопаткам и в стороны к подмышкам. Это ледяное путешествие вызвало в теле Исака непреодолимую волну возбуждения… такое новое, такое сладкое чувство.

А потом холод сменило обжигающее тепло… Нежными, неправдоподобно мягкими губами Эвен начал собирать капельки растаявшего льда со спины Исака.

— Эвен… что это…что ты дел…

— Это «ветка сакуры».Тебе нравится? — Эвен на мгновение оторвался от путешествия губами по спине мальчика, вызвав непроизвольный вздох разочарования у Исака.

— Да… очень, — Исак не стал врать.

— Закрой глаза, не думай ни о чем, просто чувствуй.

Исак послушался.

Губы Эвена вслед за кусочком льда спустились ниже, целовали уже у самого края шелковой ткани. Правой рукой Эвен осторожно погладил ягодицы Исака. Ласково. Прямо сквозь эту тонкую ткань.

Исак напрягся.

Зря.

Эвен, как и обещал, не позволил ничего лишнего.

Спустился ниже к ногам. Стал вести маленьким, почти расстаявшим льдом к ступням. Другой рукой начал нежно массировать заднюю сторону бедер, чуть выше коленей, еще выше. Губы стали собирать влагу с ног, уже откровеннее: кончиком языка Эвен задержался на подколенном сгибе, потом скльзнул выше. Дошел почти до нижнего шелкового края.

Что творилось с Исаком, можно было лишь догадываться: он уже давно неконтролируемо постанывал, рвано дышал, запрокидывая голову всякий раз, когда Эвен припадал губами к его раскаленной коже.

— Повернись, пожалуйста, — Эвен шепнул у самого уха.

Словно под гипнозом, Исак готов был выполнить все, о чем просит Эвен.

Поменяв положение тела, мальчик теперь мог видеть лицо и глаза Эвена.

«Какой же он красивый», — Исак расплылся в блаженной улыбке и по инерции потянулся рукой к щеке парня, чуть погладил маленькими пальчиками, Эвен накрыл его руку своей ладонью и, соединив ее со второй рукой Исака, завел их за голову мальчика. Исак едва уловимо застонал.

Эвен взял новый кусочек льда и стал вырисовывать им новую ветку уже на груди мальчика. Провел по шее, прошелся по ключицам, спустился ниже, дотронулся до сосков, осторожно обвел каждый из них и соединил две влажные, мгновенно испаряющиеся дорожки на ложбинке живота. Опустил голову и снова начал сцеловывать влажные капельки с возбужденного тела Исака.

Отчего-то прикосновения к этой стороне тела ощущались еще сильнее. Исак стыдливо понял, что возбудился… и тонкая шелковая ткань едва ли еще могла скрыть это.

Эвен все понял, все увидел.

Своей ласковой рукой он накрыл уже отчетливо выделяющийся бугорок в паху Исака.

— Эвен, не надо, прошу тебя… я не хотел… не знаю, как так получилось, — Исак сам не свой был от смущения.

Как так-то? Он возбудился от прикосновений парня? А вдруг Эвен подумает, что он такой же как все эти…