Где-то в моем сердце, в потайном уголке моего существа живет эта мысль: мир может рухнуть в одночасье. Если я не буду знать, что является для меня самым важным в каждый конкретный момент, то не сумею противостоять своей тревоге. Если постоянно не следить за своими страхами, они начнут множиться и в мгновение ока разрушат мой мир.

Киоко. Рю Мураками

Такого утра еще никогда не было в жизни обоих.

Ночью Исак совсем плохо спал, несмотря на близость Эвена.

Где-то к полуночи старший почувствовал, как по груди стекают влажные дорожки.

Что ж такое-то… мальчик плакал… его мальчик.

— Исак, милый, что ты? Кошмар приснился? — Эвен тихонько приподнял его за подбородок и поцеловал в мокрые щечки, затем ласково погладил обе своими теплыми руками. — Не плачь, мой хороший, я рядом.

Исак лишь молча всхлипывал, сильнее прижимаясь к широкой груди Эвена. А когда затихал, Эвен еще долгое время не переставал осторожно касаться своими тонкими ласковыми пальцами его спины. Что же его так тревожило?

Исаку снилась… мама.

Удивительно, но прижимаясь к теплой широкой груди Эвена, где-то в потаенных уголках подсознания Исака это ощущение теплоты, защищенности и надежности выдавало его сознанию образ матери, так жестоко, как казалось мальчику, и предательски покинувшей его ради лучшей жизни.

Открыв глаза, Исак видел рядом не маму, а Эвена. Но плакал он не из-за разочарования, а потому что боялся, правда, боялся, что и Эвен однажды вот так же покинет его. Это заставляло чувствовать безысходность, даже какую-то собственную никчемность перед всеми событиями и обстоятельствами, в которых сейчас оказались они вдвоем.

Предчувствие надвигающейся беды и к утру не покинуло Исака.

Проснулись почти одновременно. Все в том же неизменном положении: младший на груди старшего, крепко прижатый к ней, обнимающий любимого за шею.

Молча встали, оделись, умылись, позавтракали остатками ужина.

Странно… но после чуть не состоявшегося признания Исака, горячих поцелуев Эвена и нежных ночных ласк, воцарилась какая-то холодность, сродни отчужденности.

За утро ни разу не потянулись за поцелуями к другу другу, ни пытались даже обнять один другого.

Как будто они были семейной парой, прожившей рядом ни один десяток лет, да так, что порядком надоели друг другу.

Но все было иначе. Каждый молчал, имею на то веские причины. Каждый не решался сделать шаг навстречу друг другу, потому что чувствовал страх.

Страх поверить в то, что они рядом, и это не на пару дней. Страх потерять друг друга из-за мнимой поспешности. Страх быть обманутым, преданным.

Страх… он окутывал сердце и разум обоих. Найдется ли в этом мире хоть что-то для этих двоих, что будет сильнее страха?

А может это что-то давно уже обрело имя, но оба не решались сказать его вслух?

Когда солнце приближались по свей траектории к зениту, парни покинули старый дом Эвена и отправилось на станцию.

Купили билеты и молча остались ждать прибытия электрички. Надо было возвращаться в Киото, только вот к чему они могли вернуться?

Исака ждал отец, и то ближе к вечеру, когда закончится его очередной трудовой день.

Эвена же ждала только его «работа». Что ж… он ведь не обещал, что никогда не вернется к ней, но понимал, что это разобьет мальчику сердце. Мальчику, за которого теперь он в ответе.

Но долг есть долг.

Вопросы чести здесь, в Японии, были превыше всего.

Хотя, о какой уж чести могла идти речь, когда приходилось терпеть столько унижений и позора?

Оба с тяжелыми мыслями покинули вагон по прибытии.

— Вот и все, Исак, — Эвен протянул руки к плечам мальчика, — мне пора. Да и тебе надо возвращаться домой.

— Эвен…тебе не нужно возвращаться к этой работе. Должен же быть выход… должен! — Исак изо всех сил мотал головой.

— Все будет хорошо, мой мальчик, — Эвен наклонился за поцелуем, но тут услышал грубый окрик по-японски со спины.

Обернулся. И замер. На перроне стояли те, кого-то Эвен меньше всего хотел бы сейчас увидеть.

— Уходи, быстро! — Эвен прошептал прямо в эти нежные губы, раскрытые для поцелуя, — быстро!

— Нет! Я с тобой! Я не оставлю тебя одного! Кто эти люди? — Исак вцепился в запястья Эвена, лихорадочно бегая глазами, широко распахнутыми от страха и тревоги за старшего…о себе в этот момент не думалось совсем.

— Исак, милый, умоляю, уходи! — Эвен взял его лицо в свои ладони. — Просто послушай меня! Нет времени объяснять, — с этими словами Эвен легонько оттолкнул его от себя, закрыв своей широкой спиной и направился к ожидавшим его людям.

Исак так и остался как вкопанный посреди перрона, но те обрывки фраз, которые удавалось разобрать, были сплошь на японском, а затем произошло страшное.

Один из японцев грубо схватил его за руки, заведя их за спину, а другой ударил наотмашь парня по лицу. Эвен лишь молча принимал все эти грубости.

Сердце Исака обливалось кровью. Собрав всю волю в кулак, он быстрыми шагами направился в сторону Эвена, но пока он шел, японцы успели увести старшего из поля зрения и, Исак и оглянуться не успел, как оказался совсем один.

Эвена и след простыл.

Слезы отчаяния рвали сердце Исака. Никогда еще ему не было так страшно и горько.

Что теперь делать? Где искать Эвена? Как ему помочь? Успеет ли помочь…

========== Часть 15 ==========

Когда просыпаешься и открываешь глаза в темноте,

кажется будто весь мир придется сотворять заново…

Харуки Мураками.

Слезами горю не поможешь. Исак силился взять себя в руки, но все тело словно превратилось в оцепенелый ледник, дрожь пробивала губы и конечности. Дикое отчаяние полностью овладело им.

Выход был только один: все рассказать отцу и надеяться на его понимание, поддержку и помощь.

Не помня себя, добрался до отеля. Мысли путались, дрожь не унималась. Попробовал принять душ — с трудом настроил воду. Все летело из рук. Слез почти не было. Наверное, отчаяние поглотило их изнутри.

Ближе к семи вечера вернулся отец.

— Пап, надо поговорить, — Исаку сложно было смотреть прямо в глаза.

— Да, конечно, что ты хотел, сынок? — отец с улыбкой воспринял желание Исака поговорить с ним, так как желание это со стороны Исака было не таким уж частым.

— Мне помощь нужна, вернее не мне… одному человеку, — мальчик опустил взгляд.

— Вот как, интересно. И кто же этот человек? — по интонации было слышно, что отца несколько удивил такой расклад.

— Мой… друг, — Исак не решился сказать правду. — Он попал в беду, очень серьезную беду, — не сумел совладать с собой, слезы пробились наружу, как ни старался их удержать внутри.

— Так, Исак, подожди, успокойся, — отец подошел к сыну и заботливо притянул к себе, похлопал по спине, — успокойся и расскажи толком, что случилось с твоим другом?

Исак с трудом взял себя в руки. Чуть отстранился, утер слезы ладонями, глубоко вдохнул:

— Я даже не знаю как начать… — Исак колебался, ведь рассказ придется начинать с проклятого чайного домика. Что ж… делать нечего, другого выхода все равно нет.

Пока Исак, временами сбивчиво, старался донести все известные ему подробности отцу, тщательно избегая моментов, где они с Эвеном были рядом, лицо его отца становилось каким-то восковым…не выражающим никаких эмоций.

На самом деле, господин Вальтерсен просто старался проанализировать ситуацию и слова Исака.

С одной стороны, он понимал, куда вели концы в этой истории с Эвеном. Сомнений не было: японская мафия — якудза. Люди, страшнее которых едва ли можно было найти среди криминальных элементов Европы.

С другой стороны, видя состояние Исака, он не мог несерьезно отнестись к мольбе сына о помощи. Только вот как действовать дальше: в этой все еще чужой стране в его окружении из влиятельных людей была лишь пара партнеров по бизнесу. К ним и придется идти за помощью. В местную полицию, ясное дело, вряд ли имел смысл обращаться. Оно и понятно: у людей, подобных этой криминальной мафиозной группе, все давно было схвачено.