Лиам уснул на полу спальни, слава богу, у них там мягкий ковер, так и не досмотрев видео. Он уснул, откидывая одну руку вперед, потому что он привык класть ее на Найла. В районе талии Лиаму было непривычно пусто, потому что Найл обожал закидывать на него свою ногу. Лиам ощущал только моральную и физическую пустоту.

Он, наконец, понял, как сильно он любит своего Найла.

========== Глава девятая. ==========

– Доброе утро…

Найл приоткрывает свои голубые глазенки, сладко зевая.

– Давно ты на меня смотришь? – он потирает глаза ладонями, а альфа рядом широко улыбается.

– Не знаю, наверное, – Зейн встает с постели, распахивая шторы.

Утро было ясным и солнечным, необычно для февраля теплым. Что-то подсказывало, что будет хороший день.

– Как себя чувствуешь?

– Нормально, я думаю, – Найл присел на кровати, потягиваясь.

– Тебе нельзя вставать, пока ты не подкрепишься, – Зейн обходит комнату, подходя к двери. – Я приготовлю что-нибудь, жди меня здесь, – он выходит, улыбаясь Найлу, а тот готов поклясться, что это не тот Зейн, который был вчера.

Странное изменение в его голосе, в его манерах, в его речи. Он спал с омегой, что уже удивительно, и спал крепко, что удивляет еще больше.

Это был определенно не тот Зейн, который был до этого.

***

– Кому я, блять, нужен в такую, сука, рань? – Лиам был слегка недоволен раздражающей мелодией телефона, но звонил кто-то настойчивый.

(Откуда вообще в этой комнате городской телефон и почему звонят на него?)

Пейн открывает свои глаза, беря телефон в руки.

Номер не определился.

– Алло?

– Мистер Лиам Джеймс Пейн? – голос довольно тонкий, похож на голос молодого парня, но достаточно уверенный.

– Да, это я.

– Вас беспокоит капитан Миллс, – Лиам не помнит такой фамилии, и те, к кому он обращался, точно не были капитанами. – Это ведь вы ищете своего супруга?

– Да, – Лиам делает паузу, пока на другом конце трубки кто-то (возможно Миллс) листает какие-то бумаги. – Но я не помню, чтобы обращался к вам.

– Вы и не обращались, это ваш отец. Я из отдела по пропавшим без вести. В районом отделе, куда вы, собственно, обратились, не расследуют дела такого характера.

– Оу, ясно, так вы сможете найти моего мужа? – Лиам встает с пола, он внезапно почувствовал прилив сил.

– Найл Джеймс Пейн, не так ли?

– Да, он самый.

– Мистер Пейн, не могли бы мы с вами встретиться?

– Конечно, когда?

– Я вам перезвоню. До встречи.

– До свиданья, – этого Миллс, скорее всего, не услышал.

Лиам спускается вниз, параллельно подбирая фотографию, ставя ее на тумбочку. На первом этаже стоит странный запах. Он заходит на кухню, открывая окно, и поворачивается к столу.

Травка.

Класс.

Он быстро ее прячет, надеясь, что запах нигде не останется. Ставит чайник, поворачиваясь к двери, он краем глаза замечает свой мобильник. Лиам идет к нему, подымая, протирая экран.

Двадцать семь пропущенных. Ого.

Три из них от матери, два – от отца. Остальные были от капитана (Лиам хотел поскорее увидеть его вживую, потому что столь молодой голос не присущ людям со званием капитана) Миллс, настолько преданных своей профессии людей Лиам мало встречал.

Он предпринимает еще одну тщетную попытку набора номера Найла. Все, что он слышит – это мягкий голос девушки, который так приятно сообщает дерьмовую новость.

Лиам идет обратно на кухню, присаживаясь за стол, он ее оглядывает.

– Мы сделаем кухню в зеленом цвете.

– Лиам, но я нашла в каталоге такой приятный шоколадный оттенок! Она идеально сюда впишется! Ты только взгляни!

– Мама, если Найл сказал, что хочет зеленую кухню, мы сделаем ее, блять, зеленой.

– С моим мнением в этом доме никто даже не считается!

– И не будет. Это наш с Найлом дом.

Зеленый. Любимый цвет маленького омеги. Теперь Лиам смотрит на этот цвет совершенно по-другому. Если он замечает на ком-то зеленый джемпер или зеленую футболку, он сразу представляет, как эта вещь будет сидеть на Найле. Он никогда не придавал значения зеленому цвету и теперь даже заметил, что футбольное поле зеленое, что у него было зеленое одеяло, что у Найла десятки пар зеленых носков. Он никогда не придавал значения траве, листьям, хотя они тоже зеленые.

Лиам встает со стула, когда слышит свист чайника, чтобы заварить чашечку кофе. Он протягивает руку к шкафчику, открывая его, откуда выпадает коробка с зеленым чаем.

Лиам готов был зарыдать от его сраной сентиментальности, но он заварил себе зеленый чай.

Потому что зеленый – любимый цвет Найла, даже если дело касается чая.

***

– Я конечно не повар, но кое-что умею, – Зейн заходит с подносом в спальню.

– Я уже чувствую запах.

– Это плохо? – Зейн резко останавливается, подымая одну бровь высоко вверх. Найл начинает громко смеяться от одного только вида альфы. – Это хорошо? Хорошо или плохо? – Зейн как будто специально показывал из себя дурачка.

– Это очень даже хорошо, – Найл усаживается поудобней. У него болят все кости и мышцы от неподвижности. Он все-таки пролежал в кровати несколько дней.

Зейн садится на край кровати, ставя поднос на прикроватную тумбочку. Он передает тарелку Найлу, а омега ее благополучно чуть не роняет, потому что она слишком горячая для него.

– Ауч! – Найл хватается пальцами за уши, а Зейн заливается звонким смехом.

Найл никогда прежде не слышал его смех, но он может с точностью сказать – этот смех создан богами, он звучит как мелодия тысячи золотых арф, на которых играют маленькие ангелы.

Бесподобно.

– Это не смешно!

– У тебя очень чувствительная кожа, – Зейн берет в свою руку тарелку, передавая вилку Найлу. – Смотри, я ничего не чувствую.

– Можно мне тоже так?

– Как?

– Ничего не чувствовать.

Между ними повисла напрягающая тишина, они оба смотрели друг другу в глаза, и в мыслях обоих снова проскочила эта странная мысль, которую никто из них озвучивать не собирался.

Они оба поняли, что Найл имел в виду не физические, а моральные чувства.

– Нет, это больно. Ты думаешь, что лишаешься всех чувств, но на самом деле, ты лишаешься всего, приумножая боль. Ты ставишь стену между собой и окружающим миром, играя крепкого бойца, а за стеной ты превращаешься в сахар, который тает настолько быстро, что люди могут задаться вопросом: «Реально ли это?».

Это только увеличило напряжение, но они все еще смотрели друг другу в глаза.

Зейн был готов поклясться, что прочел в глазах омеги кое-что странное.

Он попытался выкинуть это из головы.

– Прости, – Найл шепчет, ему это напомнило одну из ситуаций с Лиамом. Он не мог передать словами, как сильно боялся.

– Все в порядке.

Они попытались опустить этот момент, обмениваясь улыбками.

– Ты не завтракал.

– Да брось, Найл, мне это не надо.

– Пища нужна всем, бегом, – омега протягивает вилку Зейну, который нехотя на него смотрит. – Я не возьму ничего в рот, пока ты не поешь.

– Найл, я приготовил это тебе.

– Я все равно все не съем. Ты не ел столько же, сколько и я, я готов поклясться, – Найл наклоняет голову, вычитывая в глазах Зейна то самое «я сделаю это, только если ты отъебешься».

– Да, ладно, – Малик выхватывает вилку из руки омеги. – Но ты со мной.

– Мне лишь бы не напрягаться, – Зейн вскидывает бровь, а Найл прищуривает взгляд, ухмыляясь.

– Боже, моя жизнь была ничем до появления тебя, – это должно было прозвучать обидно, но Найл как школьница смущается, его щеки розовеют, он прячет свои глаза.

Зейн не может не налюбоваться такой чистой красотой.

– Мы когда-нибудь позавтракаем или нет?

– Ох, ну конечно!

Зейн отламывает кусочек, кладя себе в рот, а потом делает это для Найла. Сначала это было весело, а потом на подбородке Найла оказалась малюпасенькая крошка от тоста. Зейн мог бы проигнорировать это, потому что, блин, эта маленькая крошка еле видна, и она сама бы упала без чьей-либо помощи. (Но, черт меня подери, здесь давно творится что-то неладное.)