Яфет вошёл, а Ануша следовала за ним, как тень.

За столом, заваленном грудами пергамента, чернильницами и небольшими инструментами, полезными при планировании морских маршрутов, сидел в своём белом кожаном кресле Берун, сводный брат девушки.

Берун удивился, когда у края его стола неожиданно возник человек в плаще.

- Яфет! Ты быстро! Я отправил курьера на закате.

Колдун наклонил голову.

- Ты же знаешь, у меня есть глаза повсюду. Если бы ты просто поместил мой знак у себя на двери, как я просил, я бы пришёл даже раньше.

Берун покачал головой, как будто с отвращением, но сказал:

- Главное, что ты здесь. У меня назревает кое-что особенное. Что-то очень важное для Мархана. В качестве посредника мне нужен самый способный и доверенный агент.

- Твои похвалы вскружили мне голову, - ответил Яфет тоном, который указывал на прямо противоположное. Ануша была знакома с вербальными приёмами Беруна — сначала лесть, потом приказания. Берун мог очаровать даже нос тролля, когда прилагал к этому усилия. Но он использовал своё обаяние только с теми людьми, на которых не мог воздействовать другим способом.

Колдун сказал:

- Расскажи, что тебе нужно.

- Через два дня ты отплываешь вместе с капитаном Фостером на «Зелёной сирене». Он...

- Нет, - оборвал Беруна собеседник. - Он пират. И у него грязная родословная. Я не хочу иметь с ним ничего общего.

- Твоя родословная тоже не особенно чиста, колдун. Кроме того, ты всё это время и так вёл дела с Фостером.

- Неверно.

- Не заблуждайся, - ухмыльнулся Берун. - Откуда, по-твоему, берётся всё кормирское золото, которым я тебе плачу? От Фостера.

- Твои дела с пиратами — не моя забота.

Лорд Мархана фыркнул.

- Я плачу больше всех, ты сам об этом сказал. Золотые монеты, чистые и без примесей. А тебе нужно как можно больше золота, не так ли? Иначе багровый путь швырнёт тебя прямиком к своему концу.

Яфет резко взглянул на торгового магната, но не стал его поправлять.

- Так что, поплывёшь с Тостером? Ты нужен мне на борту, чтобы ежедневно сообщать о его деятельности. Он, похоже, нашёл какую-то золотую жилу. Может быть, это тот самый перелом, который так нужен Марахана. Фостер говорит, что его договор с созданием моря принесёт фантастические дивиденды. Может быть, не только золото: влияние. Власть. Ты нужен мне на месте в качестве доверенного лица.

- ...Я обдумаю твоё предложение.

Любой намёк на радушие покинул глаза Беруна. Он рявкнул:

- Только не задерживайся с размышлениями, иначе я сломаю камень твоего договора! Тогда, как бы далеко ты ни ушёл по багровой дороге, тебя настигнет гнев твоего Владыки Летучих Мышей.

Разговор между сводным братом и Яфетом заставил Анушу разволноваться. От напряжения за глазами расцвела головная боль. Когда Берун с жестоким лицом произнёс свою странную, непостижимую угрозу, Ануша невольно отступила на шаг — прямиком в искусно набитое чучело скопы, установленное на тонкой жерди.

Чучело с грохотом упало. Яфет и Берун встрепенулись. Глаза колдуна сфокусировались на точке позади неё, но всё равно расширились.

- Фантазм! - воскликнул он.

Яфет видел её! Лорд Мархана выглянул из-за плеча колдуна, но его взгляд тоже устремился за неё, на стену. Берун закричал:

- Убийца! Посланник враждебного дома — развей его, Яфет!

Ануша оглянулась, чтобы посмотреть, что же увидели Берун и Яфет. Неужели у неё за спиной убийца?

Они смотрели в зеркало в серебряной раме, которое Берун приобрёл у калимшанского купца. В стеклянной поверхности зеркала отражалась безликая тень. Девушка сразу же поняла, что это отражение её сновидческой формы! Она подняла руку — и отражение повторило её жест. Она увидела, что пальцы, рука, всё её тело было похоже на тень, очерченную эфирным белым и синим огнём.

Яфет поднял руки ладонями к Ануше. Его плащ взметнулся сам по себе, обнажая абсолютный мрак пустоты в своих складках. И из этого мрака вперёд устремился рой чёрных мошек.

Ануша отдёрнулась, мысленно приказывая себе: «Проснись! Проснись! Про...»

Её глаза открылись. В свете прикроватной свечи было видно, что она лежит, изогнувшись на простынях. В своей спальне. Её взгляд окинул спокойную, тихую поверхность стен, потолка, мебели в её покоях. Она подняла руку — и увидела, что та выглядит как обычно. Сон завершился.

- Что за кошмар! - воскликнула девушка, садясь на кровати. Интересно, сколько она проспала? Снаружи по-прежнему было темно.

Поднявшись, она накинула ночную сорочку. Она плотно завязала пояс вокруг талии, прежде чем выйти из спальни в тёмный коридор. Вода. Ей нужна была вода. Головная боль из сна преследовала её и наяву.

Она прошла на верхний этаж, потом вниз по вьющейся лестнице в парадный зал. Собираясь пересечь тёмный коридор, который вёл на кухню, Ануша заметила мерцание за окном. Она подошла к стеклу и увидела, что в южном крыле особняка светятся окна.

В мерцании ярких ламп виднелись два мужчины.

Ануша немедленно узнала их. Её сводный брат, Берун, и колдун Яфет спорили в кабинете Беруна.

У неё в животе как будто затрепетали крохотные крылья. Чувство сопровождалось сильным подозрением. Неужели?

Холодок пополз по спине, сопровождаемый дрожью, как от головокружения.

Её сон оказался правдой.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Длина и ширина мира определялась вечной тьмой.

Шли отрезки безвременья. Века и эпохи или дни и декады — не было сознания, способного измерить периоды пустоты. Иные миры рождались, созревали, старели и умирали в этом промежутке. Или тьма длилась всего столько времени, сколько нужно, чтобы моргнуть? А может быть, где-то посередине...

Границы пустоты задрожали, расплылись и исчезли. За ней открылся белый, туманный свет. Тьма складывалась внутрь себя, превратившись сначала в купол, потом в сферу, а потом — в кляксу, которая взлетела и исчезла в никуда.

Появилось затянутое тучами серое небо, освещённое периодическими вспышками далёких молний.

Взгляд медленно впитывал разные детали, как будто собирая кусочки головоломки. Концепции неба, времени и туч лениво возникали в расколотом, подсознательном мышлении мужчины.

Где он находится? И...

Почему не может вспомнить своего имени?

Мужчина повернул голову. Или попытался. Помешала некая сила. Его взгляд сместился менее, чем на дюйм. Двигая только глазами, он увидел, что окружён холодной, неподатливой субстанцией. Он был пойман, как насекомое, в каком-то зеленоватом материале.

Проснулся огонь гнева. Он попытался сделать глубокий вдох. Не получилось — очевидно, он был полностью изолирован даже от воздуха. Какой-то клочок сознания задумался, почему же он до сих пор не задохнулся. Большая часть его внимания сфокусировалась на текущем кризисе. Он должен вырваться на свободу, иначе умрёт. То, что сохранило ему жизнь до текущего момента, прекращало действовать. От нехватки воздуха на периферии зрения уже плясали чёрные точки.

Всплыл подсознательный приказ: Кричи! С последней порцией воздуха прокричи единственный слог концентрированного стремления и надейся, что этого хватит.

Мужчина сосредоточился на своей диафрагме, затем выпустил остатки воздуха из лёгких со взрывным, нутряным «Кихап!»

Материал, окружавший его голову, раскололся, как сухой кирпич под ударом булавы. Холодный воздух неожиданно коснулся лица. Он по-прежнему был пойман, но по крайней мере мог дышать.

Он сделал долгий, глубокий вдох, раздувая грудь так сильно, что окружавший его материал затрещал.

Он рванулся со свирепой силой, которую помнили его конечности, даже если не помнил он сам. Боль пронзила левое плечо, и мужчина удивлённо вскрикнул.