Тут очень тихо и мало людей, видимо, именно это искала Белла. Мы уселись на диван.
Только я хотел заговорить с ней, как нас прервал менеджер мероприятия. Я бы ему врезал за это, но у меня слишком хорошее настроение.
— Мистер Стайлс, тут произошла небольшая неполадка с оплатой, — я внимательно слушал паренька. Встав с кресла, я немного отошел от Беллы. Её не должна касаться тема оплаты мероприятий.
— Что там?
— В общем, мы запутались в расчетах, — надо было тебе сразу врезать. Где я нанял таких оболтусов? — За устрицы вы заплатили три тысячи двести семьдесят восемь долларов, за торт — пять тысяч триста, плюс группа живой классической музыки взяли двадцать пять тысяч семьсот пятьдесят пять долларов за выступление, — читал он с листочка в руках. — Вы дали нам сорок тысяч… и мы немного запутались. Может, вы достанете калькулятор, и мы вместе все высчитаем?
— Шесть тысяч двести шестьдесят семь — это остаток, — налету ответил я, наблюдая за парнем. Он непонимающе уставился на меня.
— Но, как Вы…?
— Слушай, — я взглянул на его бейдж. — Брендон, научись считать, ладно? Затем начинай работать на взрослых работах. Свободен, — закончил я, испепеляя его взглядом. Он слегка напрягся, видимо, его пугает моя жёсткость, но он, слава богу, быстро удалился.
— Вау, какой ты у нас математик, Стайлс, — обернувшись, я застал Беллу, стоящую без каблуков. В руках она сжимала пару блестящих туфель.
Её небрежно спадающие на плечи локоны выглядели по-естественному красиво.
— Знаешь что? — спросил я, не в силах больше держать животные инстинкты в себе.
— Что? — она расплылась в улыбке, медленно подходя ко мне.
— Я хочу тебя, прямо здесь и прямо сейчас, — она сократила расстояние между нами, жадно впиваясь в меня глазами. От неё исходил еле уловимый аромат духов, что дурманил меня.
Я настолько сильно хочу её, что готов заняться этим прямо здесь.
Она выглядела слегка растерянной.
— Чувствую себя гребанным педофилом, — рассмеялся я, притягивая девушку к себе. Она вжалась своими ручками в мою грудь, продолжая держать зрительный контакт.
Сейчас она выглядела максимально сексуальной и желанной. Черт возьми, будь, что будет!
Схватив девушку за руку и ловко притянув ещё ближе, я впился страстным поцелуем в её мягкие губы. От неё все так же пахнет персиком.
Мои руки блуждали по её телу, наткнувшись на дурацкий корсет её платья, я захотел сорвать его. Черт возьми, он мешает мне сейчас.
Губами я исследовал место её шеи, в попытках отыскать именно ту точку, от которой она бы растаяла, так скажем, точку Х.
— Прекрати, иначе ты трахнешь меня прямо тут, — рассмеялась Белла, отталкивая меня.
— Тогда я возьму тебя в своей спальне, Белла, ты будешь кричать, чтобы тебя спасли из страшной башни, — мои руки все ещё покоились на талии девушки, она мягко улыбалась мне. Я могу ощутить, как бьется её сердце, и как активно она пытается побороть себя.
— Зачем же спасать меня, если я уже в королевстве своего принца? — спросила она. Блять, она самая идеальная женщина.
Это она сейчас таким образом добровольно позволила мне её трахнуть?
Подхватив Беллу на руки, я потащил её на второй этаж. Она громко смеялась и била меня по рукам.
— Идиот, это не так происходит! — возмутилась она, по своей инициативе впиваясь в меня своими губами. Руки Беллы блуждали в моих волосах, она слегка подёргивала их, что приносило сладостную боль.
— Ты сама перечишь себе! — в перерыве между поцелуями сказал я, сжимая девушку в своих руках.
— Ты такой придурок, Стайлс, — промурчала она, толкая дверь моей спальни.
— Какой есть, — с усмешкой ответил я, аккуратно заталкивая ее в мою спальню, не забыв повернуть ключик в дубовой двери.
Впиваясь в ее пухленькие губки поцелуем и пытаясь не разорвать его, я попытался стянуть этот настолько ненужный сейчас корсет платья. Белла, смеясь, чуть отошла от меня, помогая мне с ненужной тканью.
Опустив платье до пояса, она, смущаясь, прикрыла верхнюю часть тела, облачённое в чёрный комплект белья, что я подарил ей, руками. Мои глаза мгновенно оббежали стройную фигурку девушки напротив. Её нежные руки легко и так невинно сжимали собственную талию.
Простояв две секунды, я снова поцеловал ее и полностью скинул корсет вместе с прекрасным шелковым платьем и, уложив Беллу на кровать, я откинул в сторону рубашку. И пофиг, что она стоит целое состояние, разве это важно, когда прямо перед тобой лежит сексуальная подружка, трахнуть которую мечтал вечность.
Прямо сейчас напротив меня лежит Белла, лицо которой покрылось лёгкой испариной. В моих руках она кажется ещё более хрупкой, чем в одежде. По ней видно, что она слегка нервничает.
— Хотя белье мое надела, — шепчу я на ушко, заставляя пробежаться по коже табун мурашек.
Прикусив мочку уха, начинаю спускаться поцелуями ниже. И так учащенное дыхание начинает учащаться еще сильнее.
Мне нравятся эти перемены в ее настроении. Но все же вся ее храбрость, кажется, осталась за дверью. Белла — девушка смелая, но, видно, когда дело доходит до пикантностей, её накрывает смущение.
Дойдя до груди, я осторожно провожу пальцем по тем местам, по которым мне позволяет бюстгальтер. Вроде такой храбрый, а у самого сердце стучит как у зайца.
— Детка, — прошептал я, оставляя очередной поцелуй на её губках. Затем, взглянув в её глаза, я прочитал лёгкий испуг, руки девушки сильно сжали мои плечи.
Комментарий к Twenty Three: Самый лушчий «День Благодарения». Дорогие мои, глава получилось овербольшой. Тут целых тринадцать страниц, вы себе такое представляете? :D
Буду рада всем отзывам и комментариям, люблю всех-всех-всех!
И да, как вам первый раз Беллы и Гарри? Самое пикантное ожидается в следущей главе :)
Sincerely, Melancholic lady.
====== Twenty Four: Доверься мне. ======
POV Bella Mary.
Гарри был невероятно нежен со мной этим вечером, буквально окутал меня своими чувствами и желаниями. Моя кожа до сих пор горит, а мысли с невероятной скоростью мечутся в голове.
— Теперь ты только моя, — шептал он, нежно касаясь языком мочки моего уха. Его плавные движения сводили меня с ума, я буквально погрузилась в процесс этого грехопадения.
Библия больше не существует для меня, правил больше нет. Есть лишь я, Гарри и этот вечер.
— Белла... Má Bellá, — итальянский в исполнении Гарри звучал особенно сексуально.
Легкими, совсем невесомыми движениями я касалась его накаченного торса, невольно вспоминая, как пялилась на него на гольф-поле, пытаясь разглядеть кубики сквозь довольно обтягивающую тенниску. Не могу поверить, что с такой лёгкостью могу коснуться его тела, его горячего, пылающего тела.
— Детка, давай... — его грязный ротик владеет мной полностью, одно лишь слово сводит меня с ума, заставляя тело превращаться в вату. Я обмякла под ним.
Руки Гарри — это совершенно отдельная история, каждый мускул, словно на холсте, очерчен легким лунным светом, падающим сквозь тонкую тюль. Он нежно сжимал меня под собой, стараясь не причинить боль. Я превратилась в фарфоровую фигурку, которую аккуратно берут с полки, осматривают, а затем ставят обратно.
Мое тело дрожало под его весом, боль стрелами расходилась по нему. Уверена, что ходить завтра не смогу.
— Гарри! — закричала я, не в силах больше терпеть, на что он мгновенно прикрыл мой рот своей рукой. Я же уверенно вцепилась зубами в его ладонь, издавая что-то наподобие рыка.
— Детка, — зарычал он, оставляя дорожку мокрых поцелуев на моей шее. Затем он уверенно ухватился за мое бедро, каким-то образом усаживая меня на ноги.
С моих уст слетел лёгкий стон, я неуверенно уперлась руками о его плечи, в попытках восстановить дыхание.
Гарри сидит всего в нескольких сантиметрах от меня, что позволяет мне ощущать его уже такой знакомый аромат. Он тяжело дышит, так же, как и я.
Через мгновение я подняла на него глаза. Знаю, что он всё это время пялился на меня. Его изумруды горят сейчас по особенному ярко, словно кто-то поджег фитиль, и свечка наконец загорелась во тьме. Именно так выглядят его глаза.
