— Зато, я профессионально трахаюсь и целуюсь, — заявил он, вызывая мой дикий смех.

«Не сомневаюсь».

— Да ладно? — вскинув одну бровь, спросила я. — Хочешь проверим? — он удивлённо вылупился на меня, тормозя машину по среди дороги. — Не останавливайся! Ты же нас убьешь! — запротестовала я, пытаясь вернуть парню рассудок.

— Это всё твой идиотский юмор! — вскричал он, снова вдавливая педаль газа. Позади послышались недовольные возгласы из других машин, от чего мы опять рассмеялись. Мы так много смеёмся. Я где-то слышала, что если человек много смеётся, то он будет жить дольше. Видимо, жить мы с Гарри будем вечно.

— Нормальные у меня шутки, — я рассматривала университетский пропуск Гарри, лежащий в бардачке.

— Ужасные, — усмехнулся он.

— Ты тут выглядишь, как расцелованный гей, что с твоими губами? — в моих руках все ещё был его пропуск. Я внимательно рассматривала небольшую фотографию в правом нижнем углу.

— Что? — он резким движением выхватил пропуск, внимательно рассматривая его. — Хочешь сказать, что я похож на гея? — Гарри выжидающе пялился на меня, справляясь с рулем одной рукой.

— Ты на дорогу-то смотри, а то расшибёмся, нас по кусочкам не соберут.

— Не увиливай от темы!

— Да, похож немного, — усмехнулась я. — Эта розовая рубашка, — добавила я, рассматривая чудную льняную рубашку розового цвета, надетую на парня. — Длинные волосы, чем не гей?

— Я бы тебя сейчас убил щекоткой, если бы не вёл машину, — игриво пригрозил он, одной рукой всё же щекоча меня. — Почему ты не смеёшься?

— Я не боюсь щекотки, — разочаровала его я. — Ты не сможешь пытать меня щекоткой, Гарри Герцог Сассекский, — подмигнула я.

Он недовольно уставился на дорогу, что-то бурча себе под нос.

Только спустя час дороги я оказалась дома. Гарри попрощался со мной, мягко чмокнув меня в щеку.

Признаться честно, я совершенно потеряна, и всё кажется мне ужасно запутанным. Гарри не может быть просто знакомым для меня, но и называть его другом — было бы слишком громко. Мы целуемся, спим в одной кровати, я знакома с его родителями, черт возьми! Кто мы друг другу? Зачем мы играем в эту игру?

Гарри говорил, что ему не нужны отношения, что он не способен любить, но какого черта он тогда такой ревнивый? Кажется, я никогда не смогу в этом разобраться. Это надо заканчивать, пока всё не зашло слишком далеко. Но разговор с Гарри я, пожалуй, отложу…

— Беллс? — Зейн легко отворил дверь, входя в квартиру. Я окинула взглядом нежданного гостя. Он был слегка растерян, а глаза его бегали по квартире.

На нем была обычная хлопковая футболка чёрного цвета и такие уже обычные, чёрные скинни-джинсы, что подчеркивали его излишне худые ноги.

— Привет, — ответила я, приглашая его пройти на кухню. Он проследовал в комнату, усаживаясь за стол.

Я продолжала стоять у плиты, жаря курицу. Зейн скорчил недовольную гримасу, замечая, что я готовлю.

— Зейн? Тебе что-то не нравится? — спросила я, облизывая палец, замаравшийся в заправке для салата. Он тяжело сглотнул.

— Я не ем мясо, прости, — хмыкнул он, словно этот ужин для него.

— Вегетарианец?

— Типа того, — Зейн подошёл к холодильнику и, уверенно распахнув его, по-хозяйски достал апельсиновый сок. — Это ужасно — есть мясо.

— Это курица, — зачем-то сказала я, выхватывая из рук парня стакан с напитком.

— Я ем курицу, — улыбнулся Зейн, выжидающе пялясь на меня.

— Вообще-то курица тоже когда-то бегала, — пожав плечами, добавила я. — Теперь ясно, почему ты такой худой.

— Ты считаешь худобу привлекательной?

— Нет, определенно, — ухмыльнулась я, вспоминая накаченные руки Гарри. Зейн обиженно уставился в пол.

— Но тебе идёт, — добавила я, подбадривая парня. — По-моему, лучше быть худым, чем толстым.

— Ага, точно, — парень расплылся в довольной ухмылке, падая на стул. — Я хотел извиниться за то, что тогда накричал на тебя. Вовсе не хотел заставлять тебя… встречаться со мной, — какой же ты стесняшка, Зейн. — Мы всегда можем быть друзьями, а с Гарри вы можете продолжить отношения.

Что за черт? Сколько можно повторять ему, что я не встречаюсь с Гарри. Мы с ним птицы разного полёта, совершенно не подходящие друг другу.

Разделив обед на две тарелки, я подала одну Зейну. Усевшись напротив, я стала молча водить вилкой.

— Мы не вместе, Зейн, — уже гораздо более спокойно ответила я, поднимая глаза на парня. — Сколько ещё раз я должна это повторить?

— Мне всегда кажется, что это так.

— Так, я тебе в пятый раз говорю, что нет! Он мне даже не импонирует, Гарри — псих.

— Ты правда так думаешь? — заинтересованно спросил он, отрезая кусочек курицы.

— Да.

— Ты его ненавидишь?

— Если тебе от этого станет легче, то да, — ответила я, не подумав. Только после мне пришло осознание, что это вовсе не так, и мои слова прозвучали довольно грубо.

— Ого, — он закинул вилку в рот, поглядывая на меня одним глазом. — Не думал, что у вас всё настолько плохо. Что же он сделал тебе, Белла?

Пытался задушить, преследовал, угрожал в школе, ворвался ко мне в дом, поджидал меня в моей квартире, страстно раздевал меня на столе у своей гувернантки. Ничего особенного, мы просто знакомые.

— После того случая, помнишь, он вломился ко мне в квартиру? — я пыталась проговорить как можно более честно, ведь на самом деле я умирала от одного взгляда на Гарри. — Он очень сильно меня напугал, когда поджидал в квартире. После этого я стала его… ненавидеть.

Глаза Зейна вылупились на меня, после чего он резко опустил их вниз, словно стыдясь чего-то.

Это ведь не он помог мне тогда? Внимательно рассмотрев внешний вид парня, по выдающим его признакам, я вдруг осознала, что это был он. Это он пришёл тогда.

Что-то тяжело екнуло в груди. Я давно забыла об этом случае, устала думать о таких пустяках, сводивших меня когда-то с ума. Всё это время Зейн был кошмаром, что являлся мне во снах. Он никогда не был святым.

— Зейн, это ведь был ты? — уверенно спросила я, откладывая приборы и увлечённо всматриваясь в лицо парня.

— Да, — сухо выдал он, не поднимая на меня глаз. — Мне так стыдно, я не хотел показаться тебе мудаком, Белла! — воскликнул он, упираясь руками об углы стола. — Гарри не был тебе человеком близким, вы недолюбливали друг друга, это было видно за версту! — глаза цвета крепкого кофе надолго задержались на моем изумленном лице. — Ему было нечего терять, падать в твоих глазах он мог с лёгкостью. А я, я был влюблён в тебя, как я мог признаться?

— Я бы простила тебя, что за детские игры? — усмехнулась я, пытаясь усмирить парня.

Как бы мерзко не звучали его слова о том, что он был «влюблён» в меня, это безумно мне льстило.

— Зейн, ты мог сразу признаться.

— Я не мог себе этого позволить, — тяжело вздохнул он, обходя стол. — Как ты поняла, что это был я? — Зейн притянул меня к себе в объятья.

Тяжело вздохнув, я уткнулась парню в плечо, вдыхая незнакомый аромат. Гарри пахнет мятой…

— Это просто понятно, Зейн, — усмехнулась я, гладя парня по спине. Его дыхание становилось равномерней.

— Прости меня, — пробубнил он, наконец отталкивая меня.

— Я и не обижалась, — улыбнувшись, ответила я.

— Почему ты всегда такая… так ведёшь себя, словно всё дерьмо, что крутится вокруг тебя, не значит ровным счетом ничего?

— Я уже пережила самое страшное, что могло случиться, — вздохнула я, вспоминая бледное лицо отца, безмолвно лежащего в тяжёлой деревянной коробке. — Теперь ничто не может сломать меня.

Он завороженно смотрел на меня, пока я не пощёлкала пальцами перед его лицом.

— Хэй, я не Мона Лиза, чтобы неотрывно пялиться на меня, — усмехнулась я, вызывая улыбку на лице парня. — Не хочешь посмотреть фильм?

Зейн расплылся в довольной улыбке, за одно мгновение сокращая расстояние между кухней и входной дверью.

— Я за диском, а ты найди Доритос и своих отвратительно-кислых мармеладных человечков, — на одном дыхании прокричал он, захлопывая за собой дверь.