- Ты прав. С раннего юношества, в те времена, когда я проводила часть летних каникул у бабушки в Амстердаме, она научила меня неплохо играть в покер. Фредди, к счастью, оказался азартным человеком. Мы познакомились с ним, когда его жена проходила лечение в отделении моего отца. Корцетти тот еще ловелас, но со своим странным кодексом чести. По существу, мы с ним играли на интерес... Тогда на моей практике попался пациент, который проходил по квоте бесплатного лечения, но этого было не достаточно, у девочки то и дело возникали рецидивы. Я подбила доктора Хантер на применение новой методики, к сожалению, дорогостоящей. В общем, Фредди проиграл мне почти сто восемьдесят тысяч долларов, всего за каких-то два часа.

    - А если бы ты проиграла?

    - Тогда слова Грега оказались бы чистой правдой, - с иронией хмыкнула Хоуп.

Она наконец-то расслабилась, и не смотря на приличия, с удовольствием растягивала длинные нити расплавленного сыра, который толстым слоем покрывал закуску, незаметно подсунутую на их столик.

   - Значит ты жил в Форталезе?

   - Ах, да!

Бенедикту, принесли то же блюдо, и он с опасением поглядел на тарелку, потому что не особо жаловал сыр.

    - Вернуться к родителям я не мог. От такого удара моя гордость никогда бы не оправилась. У моего друга Джоша в Форталезе жил родной брат, со своим семейством. Мне выделили крохотную чистую комнату, я подтянул португальский и устроился в местную газету фоторепортером, а в свободное время подрабатывал фотографом на пляже.

   - Судя по твоему лицу, это было неплохое время.

   - Неплохое?! - Бенедикт мечтательно покачал головой, и Хоуп залюбовалась тем, насколько сейчас он выглядел непосредственным, настоящим и невероятно притягательным. - Лучшее время в моей жизни. Но не увиливай от ответа! Зачем тебе помощь Корцетти сейчас?

Задав этот вопрос, Бенедикт почти пожалел о нем, ведь возникшее хрупкое взаимопонимание, если не близость, тут же задрожало, а Хоуп снова вернулась к своим мрачным мыслям.

    - Деньги теперь нужны и для Луизы. Директор аннулировал все дотации, за счет фонда центра, из-за урагана.

    - Тогда, может стоит отложить операцию Сэма? Он же не критичный.

    - Отнюдь. У него злокачественная опухоль, которая нетипична во всех отношениях и с тех пор, как мы его наблюдаем, ни разу, я повторяю, ни разу не было такого, чтобы у него давление держалось стабильным больше десяти дней. Это просто чудо! И терять такую возможность я не могу, тем более, что опухоль в труднодоступном месте и с возрастом, мало того, что ее пребывание в мозгу может стать агрессивным, так еще есть риск, что она критично обрастет тканью, что окончательно закроет доступ к ней. Какое страшное стечение обстоятельств... Двое моих пациентов, которых мы так долго вели к операции, наконец, к ней готовы, но теперь невозможно их провести, потому что нет денег! Поэтому я и обратилась к Фредди. На объявленный сбор надежды мало, обращения в благотворительные фонды займет много времени. У отца и спрашивать не буду. Он уже помогал. Еще и дом плавучий купил недавно, так что, если бы и захотел...

    - И что Корцетти?

    - Отказался от партии, - едва слышно ответила Хоуп и чтобы сдержать рвущиеся слезы, закусила губу и отвернулась, уставившись в окно. - У него тоже проблемы.

    - Может, тогда стоит сложить яйца в одну корзину и сосредоточиться на том пациенте, у кого больше шансов? Ты, уж прости, Хоуп, но...

    - Ой, да говори ты уже как есть! Луза не жилец? Ты знаешь, что такое «информированное согласие»?

   - Да. Когда пациенту, или его законному опекуну объясняются все риски.

    - Так вот, для Луизы, с ее набором заболеваний и синдромом, особой разницы не будет — ее восприятие окружающего мира пока довольно примитивно. Это другое измерение обид, желаний и собственное «я» у таких детей формируется совершенно иным путем, что у детей без отклонений в развитии. Девочка всю жизнь провела на руках матери, и как это не прозвучит этично и толерантно, то в этом случае я стараюсь для Роуз. Да! Ей не станет легче, если Лулу умрет, она не понимает, как ей жить без дочери. Она не готова ее отпустить и согласна использовать самый ничтожный шанс. Каково проходить через такие трудности со своим ребенком, когда вокруг люди уже не просто шепчутся, а говорят в открытую - Луиза не жилец! В те редкие дни, когда Роуз приносит Лулу в игровую, чтобы девочка просто понаблюдала за остальными детьми, многие из мам не позволяют своим отпрыскам завязывать самое поверхностное общение с ней. Как бы оберегая от возможной психологической травмы, в том случае, если Луиза умрет. И вовсе, не из-за брезгливости или ханжества. Эти «достоинства» быстро исчезают из характеров взрослых, когда они попадают в отделение. Каково же Роуз? Она более чем проницательный и умный человек, но приходится делать вид, что есть надежда и на чудо отведено немало места. Вот на чье место я пытаюсь себя ставить.

С трудом проглотив ком, который стоял в горле, Бенедикт подловил себя на мысли, что Хоуп Ванмеер тоже приходится многое прятать от своих друзей и коллег. Она открывалась совершенно с другой стороны, которую старательно подавляла, потому что там было невыносимо увязывать свою профессию с беспристрастностью.

    - Но гуманно ли это? - Бенедикт упорствовал, наблюдая за тем как Хоуп готова чуть ли молнии в него метать.

    - Вот, люблю я эти разговоры о гуманности! Когда люди ни разу в жизни не объявившие родителям, что их ребенок умирает или уже скончался, начинают рассуждать и супить брови, недовольно цокая, какой же хладнокровный и бездушный персонал в больницах. Ни хрена это не гуманно! Но ты сам видел, насколько тесная связь объединяет Лулу с ее матерью. Как-нибудь разберутся... Роуз ведь не сразу мне ответила, но дала согласие на операцию, когда ее сердце еще полнилось сомнениями. Так что не нам рассуждать.

Хоуп нутром чувствовала, насколько Бенедикт сам переживает за Лулу и Сэма, а откровенный рассказ о коварной девице по имени Габриэла и нелегком времени в Бразилии, окончательно превратили его в человека, в которого можно было спокойно влюбиться, не то, что тот засранец, которым он был в школе.

Ах, ну у кого же первая любовь отличается особой разборчивостью?!

Влюбиться-то, это конечно, неплохо, но Хоуп даже поморщилась, когда представила себе, сколько это пустых хлопот. После чего, тут же спокойно придушила шальную мысль в зародыше, погладив по шерстке возмутившуюся лень.

    - Но что ты сама решила, если была бы на месте миссис Финдлоу?

Резко втянув носом воздух, Хоуп заерзала на стуле и побледнела.

   - Сошла бы с ума первым делом. Боюсь представить себя перед таким выбором.

   - Ты поэтому рассталась с Паундом?

   - Как ни странно, но да... Семья подразумевает детей, домашний очаг, уют и все это на совести женщины. У меня в этом плане недобор. Может я и справлялась бы первое время, подгоняемая заботой и любовью к мужу, детям. Хотя, какая там любовь?! С Грегом у нас была страсть по началу, а потом все скатилось до приемлемого. Его предложение было последней попыткой вдохнуть в наши отношения жизнь. Любовь это жертва. Добровольная, без претензий и условий. Вот так живешь, живешь, полностью уверенный, что мир наполнен чем-то неземным и волшебным..., - Хоуп запнулась и нервно почесала волосы, не потрудившись подправить после этого прическу. - И я была из тех, кто слепо верил в существование вечного сакраментального чувства, пока через пару лет эйфории твой организм не психует от того, что задолбался вырабатывать серотонин и еще парочку занимательных гормонов. Мир рушится, по сердцу медленно ползет трещина, и я твердо решила не разделять этой всеми желанной трагедии. Ведь исключений не существует. Трагедия есть в каждых отношениях. Я знаю, как продлить желанный миг, но не хочу становиться его заложником, а потому предпочитаю любви влюбленность. Это дивное ощущение, что тебя изнутри топчут миллионы крупных муравьев и возникает дрожь, воображаются всякие глупости и обезболиваются любые воспоминания, терзавшие тебя прежде. Чем не счастье? Я никак не могу назвать Грега тем мужчиной, ради которого смогла бы строить из себя счастливую домохозяйку. Со временем это привело бы к краху, о каком счастье может идти речь, если в перспективе я вполне серьезно могла бы всех возненавидеть? Потому, позволь мне похвалить тебя за проницательность. Очень тонко ты подметил, что ничто и никто не будет для меня стоять выше моей работы. Хотя и странно это было слышать от тебя. Я не любитель расставаться с предубеждениями относительно людей, но это был приятный сюрприз.