Отказавшись от столь заманчивого предложения, я присоединился к гномам, выбиравшим баржу для спуска по реке, достаточно вместительную для двух возов с волами и моей повозки. Такое судно нашлось метрах в трехстах от улицы, по которой мы спустились к причалам. За три золотых, владелец обещал доставить нас в Дароград в «лучшем виде» и всего за пять дней. А если глубокоуважаемые пожелают, то и обратно, но уже за пять золотых. Подивившись поначалу такому разбросу цен и изучив противоположный берег, я сообразил, что обратно-то, против течения, дорога займет изрядно больше, да и утоптанная тропа, вившаяся вдоль противоположного берега, навевала воспоминания о небезызвестной картине «Бурлаки на Волге». Но, обратный фрахт «глубокоуважаемых» не заинтересовал и, быстренько погрузившись, мы отчалили, и наш «челн» заскользил по воле вод к далекому морю.
Среброструй, действительно, оправдывал свое название. Речной песок, устилавший его дно, имел сероватый оттенок, и вода, пронизанная солнечными лучами, действительно, серебрилась.
Течение было довольно заметным, и баржа, делала наверно километров пять-шесть за час. Время от времени, мы обгоняли длинные плоты, жавшиеся к берегу. Пару раз нам навстречу попадались команды местных бурлаков, тянущих баржи вдоль противоположного берега.
Я оценил прелесть такого путешествия. Как же приятно в солнечный день расположиться на носу баржи, под навесом, и наслаждаться живописным проплывающим за бортом пейзажем. Или смотреть, как блескучие рыбешки резвятся в прозрачной воде, испуганно удирая в стороны, едва их коснется тень нашей баржи. Эх, был бы я художником….
А через пять дней мы приплыли в Дароград. Столичный город производил впечатление. Высокие крепостные стены, сложенные из огромных каменных блоков, ярко зеленые крыши башенок с позолоченными флюгерами. Прям картинка. По берегам – две мощные башни, в задачу которых входило натягивать толстенную цепь поперек реки, если найдутся враги, которые пожелают напасть на одно из сильнейших княжеств Семиречья. Но таковых уже давно не находилось.
Последний раз, по «серьезному», тут воевали больше века назад. Когда король Холден, правивший королевством Хальк в среднем Су-Аре, подмяв под себя окрестных князьков, вознамерился создать империю. Перевалив через Громовой перевал (широкий перевал, в Эйзаре, через который идет тракт, соединяющий земли Су-Ара и выходящий к среднему течению Среброструя, известный своими грозами), его армии вторглись в Семиречье и, сплавившись по реке, осадили город. Однако к морю им прорваться так и не удалось. А вскоре, совместные дружины князей Семиречья и ополчение, подошли к осажденному Дарограду по Прибрежному тракту, а с моря, по Среброструю, поднялся флот. Захватчики были отброшены и бежали по малым перевалам обратно в Су-Ар.
О той битве мне поведал все тот же Рогур. В ту пору он был совсем молодым, и как сам признался, его, вместе с другими подмастерьями, присоединили к ополчению. Но на его счастье, путь из Загорья в Дароград долог, и пока они шли, битва уже благополучно закончилась, и на полпути их завернули обратно.
На мой резонный вопрос, а какое он имеет отношение к местным заварушкам, гном ответил, что в Семиречье, к трудовому контракту, в принудительном порядке прилагались гражданские права с обязанностями того княжества, с которым подписан договор, в том числе, и участие в ополчении
–. А что же маги?
–Так маги-то, они напрямую воевать не могут, если только им самим не угрожает опасность. Давным-давно был конвент магов, на котором встречались маги со всего мира. И постановили они, что во имя сохранения мира в целости, не должно им принимать участия в войнах, если только не воюют протии них самих. Нарушителю, буде такой объявится, грозила война со всеми магами сразу. Поэтому маги у нас в войнах если и участвуют, то только косвенно, обрушить огонь на армию – нарушение запрета, а вот по просьбе князя устроить горный обвал или разлив реки, в том месте, куда армия направляется – так вполне возможно. Или, к примеру, заговорить стены, чтобы их таран не брал.
Обо всем этом Рогур рассказал мне, когда мы плыли по реке.
Вместе с гномами мы остановились в гостинице «Медвежья берлога», неподалеку от пристани. Гномы отправились на рынок, а я решил прогуляться по городу и посетить библиотеку в местном университете, созданную при активной поддержке «Школы Стихий», стоявшей на высоком скальном выступе неподалеку от города.
Зайдя в библиотеку, я уперся в небольшую конторку, за которой маячил пожилой старичок архивариус.
– Доброго дня вам, почтенный архивариус, – приветствовал я его.
– И вам того же, любезнейший, – ответил он мне.– Чем могу служить достопочтенному Аранскому купцу? – спросил он, окинув меня оценивающим взглядом.
В общих чертах, я заранее составил план, как узнать подробности интересующей меня истории так, чтобы не вызывать лишних вопросов по поводу моего любопытства.
– Слыхал я, во время своего путешествия, прелюбопытную историю, – начал я. – Будто когда-то, жил в Семиречье взаправдашний дракон. Прямо такой, как описывают его в сказках. И стало мне интересно, неужели это и взаправду было.
– Представьте себе, молодой человек, такой факт истории действительно имел место быть, – расплылся архивариус в улыбке. – Мало того, тому даже сохранились вполне достоверные свидетельства и документы. Шкуру того реликтового рептилоида, вы можете наблюдать на Потешном Дворе сиятельного князя Загорья. А у нас, в архивах, есть вполне достоверные описания той истории, записки уважаемого магистра Региля, производившего исследование туши того дракона, и даже копии зарисовок мастера Валимира, придворного художника загорского князя, ныне, к сожалению, уже почившего.
Видимо, библиотека, как и большинство ее сестер в нашем мире, не страдала от большого наплыва посетителей, да и не в меру прилежных студиозусов по случаю каникулярного времени в ней не наблюдалось. Старичок архивариус, явно страдал дефицитом общения. Оставив конторку на произвол судьбы, он под руку увлек меня в недра обширного книгохранилища.
– Не желаете ли чашечку чая, с мятой и капелькой меда? – предложил он мне. – Да, простите мою рассеянность, забыл представиться, меня зовут Славур Долин, я тут работаю архивариусом и занимаюсь историческими исследованиями, с той поры, как маги школы, не найдя у меня даже зачатков магических склонностей, сказали, что мой путь к магическим наукам закрыт.
– Заран, – просто представился я.
Старичок провел меня в уютный малый читальный зал, обставленный весьма неплохо: уютные кресла так и приглашали присесть на них, а на невысоких столиках стояли лампы с зелеными абажурами. Как бы невзначай заглянув под абажур, я определил их как керосиновые, хотя чем их тут заправляют, предполагать не решился.
Славур тем временем хлопотал вокруг. Как по волшебству появились две чашки, чайник и небольшая изящная плетеная вазочка, наполненная до краев печеньем и какими-то местными сладостями.
– Так вот, возвращаясь к нашей беседе, – продолжал словоохотливый архивариус, нашедший в моем лице благодарного слушателя. – Должен заметить, что тот рептилоид, это, пожалуй, единственный экземпляр в наших краях за почти тысячелетнюю историю наблюдений.
– Этот случай, вызвал широкий резонанс в научных кругах всего мира. Взглянуть на чучело, данного рептилоида, приезжали даже представители имперской академии из Сура. Прелюбопытный образчик, надо сказать. К сожалению, подробное выяснение его физиологии было затруднено, потому как к тому времени, как ученым удалось добраться до Загорья, шкуру уже сняли, а внутренние органы предали земле. Но все же, внешние данные собрать удалось.
– Экземпляр сей, имеет полста локтей в длину, от головы до кончика хвоста, а размах крыльев составляет и того больше. Крылья кожистые, перепончатые. Что самое интересное – крылья эти, являются не традиционными конечностями, а представляют из себя сильно измененные отростки спинных позвонков. Четыре же традиционные конечности, имеют по четыре пальца, три из которых направлены вперед, а один им противостоит, создавая тем самым конечность хватательного типа, впрочем, противостоящий палец весьма подвижен и может практически полностью прижиматься к передним. Каждый палец снабжен длинным и острым когтем, твердость которого не уступает стали, а возможно и превосходит оную. Даже блеск их имеет металлический оттенок, как впрочем и шкура.
