Солнце основательно припекало, но деревья, смыкавшиеся пологом над дорогой, давали приятную прохладу. Чем дальше мы удалялись от Руста, тем чаще стали встречаться дикие звери. Пару раз в чаще мелькали пятнистые бока оленей, а один раз дорогу перед нами перешло целое кабанье семейство.
Не слишком густой широколиственный лес, был наполнен изумрудными тенями с проблесками золотых лучей света. Попадались буки, дубы, березы и еще какие-то деревья, которые я не опознал. В прогалинах раскинула свои арки лещина. Приятно ехать по такому лесу в такой день. Дорога не слишком ухабистая, хорошо укатанная, ложилась под колеса и терялась за поворотами. Ехали мы без особых приключений и к тому моменту, как солнце перевалило за полдень, и Рогур объявил привал на обед, за спиной у нас осталось уже добрых пятнадцать верст. Я отдал в общий котел часть специй и остатки съестных припасов, что у меня были. Над котлом потянулся ароматный дымок. Рогур достал длинную трубку с небольшой чашечкой и, набив ее, раскурил от уголька. Густой синий дымок поднимался вверх и таял на легком ветерке, лениво шевелившем листву.
Обед вышел простым, но вкусным. Похлебка из сушеного мяса с бобами, местной картошкой, луком и специями. Густое варево было сытным, и от добавки я отказался. То, что я называл картошкой, на нее походило не слишком сильно. По виду она больше напоминала крупную морковь, хотя по вкусу и цвету больше походила на картофель. Видимо, лингводекодер, при формировании словаря, учитывал ее вкус, а не вид.
– Скажи Рогур, – обратился я к гному, – сколько нам до Дребеня добираться? Я еще не бывал в этих краях. Только рассказы слышал, да карты видел, а по ним, расстояние можно определить только приблизительно. Я свое большое торговое путешествие начал с востока и решил его закончить сплавом по Ару из Черных гор. Ты же слышал о наших обычаях.
– Да, слыхал. Но не слишком вы, торговцы, о них распространяетесь. А до Дребеня нам ехать наверно дней десять, если нормально все пойдет. Сейчас на северо-запад до большака, что из Арана к Сереброструю идет. Это полтораста верст будет, а там еще столько ж до Дребеня. За Дребенем-то, выше по течению, Среброструй из-за порогов уже мелковат для судоходства. А вот от Дребеня, вниз по течению, ходят баржи. Плотогоны лес с Зеленых гор гонят к морю. Да и купцы по большаку из Арана в Семиречье и обратно через Низкий Лог идут.
Просветив меня в местной географии, гном отложил трубку. Обед уже закончился, и пора было собираться в дорогу.
Один день сменял другой. Погода стояла ровная, лишь раз мы попали под небольшой дождик. Пару раз мы останавливались на ночлег в деревеньках. К концу пятого дня пути мы остановились на постоялом дворе у перекрестка дорог, связывавших несколько деревень. Сославшись на усталость, я пораньше ушел к себе в комнату, решив, что прошло уже достаточно времени, и пора бы уже выслушать отчеты подчиненных, проведя очередной сеанс коференцсвязи, а заодно отправить отчет на базу. По времени Земли-0, прошло всего трое суток. Но пора бы уже и дать первый отчет о проделанной работе. Сообщить то, чего не могли сообщить датчики и автоматизированная разведка.
Настроив канал связи в режим брифинга, я стал ждать, когда члены моей команды выйдут в онлайн режим.
Первым на канал вышел Заг. Рассказал, что подкорректировал внешность до полуорка. Они тут временами встречаются и их с удовольствием брали на корабли в качестве воинов. Устроился он на корабль вольного братства. В портах черной земли не принято было спрашивать, кто ты и откуда. Если без цепей, с оружием и боевым блеском в глазах, то значит – вольный воин или моряк.
На островах юга и на побережье Черного континента, царила корсарская вольница. Процветали пиратские коммуны. На каждом более-менее крупном острове и в освоенных бухтах южного материка, правили ургаи, с их советом из числа наиболее уважаемых капитанов, плативших дань в общий котел. Ургай, избирался по решению совета наиболее влиятельных капитанов и правил до той поры, пока его политика устраивала большую часть граждан коммуны. Разумеется, наиболее влиятельных граждан. Законы были соответствующие, в основе лежал неписаный кодекс вольного братства. Некоторые коммуны враждовали между собой, некоторые заключали альянсы, однако разваливались они так же быстро, как создавались. Капитаны могли переходить из одной коммуны в другую, если их не устраивали порядки, вводимые ургаями. Процесс был несложен. Взнос в общий котел, да сменить второй флаг, обозначавший принадлежность к той или иной коммуне. Ну, и десяти процентный калым с награбленного или заработанного в казну ургая.
Хотя некоторых, наиболее влиятельных капитанов, владевших подчас небольшими флотами, ургаи сами старались переманить на свою сторону, и потому, вместо первоначального взноса готовы были еще и приплатить.
На Черных землях, которые удавалось отвоевать у ящеров, и на некоторых островах произрастали экзотические фрукты. А на побережье южного континента встречалось растение, из цветов которого, делали сильнейший наркотик кранк, ценившийся на вес в сто раз дороже золота. На восточных островах архипелага было несколько копей, где добывали изумруды, а на отмелях промышляли редчайший черный жемчуг. Купцы, торговавшие с Вольным братством, платили за патенты и могли более или менее спокойно плавать по южным морям. А вот если на острова ополчалась империя, или какое сильное царство, то пиратский флот, забыв о старых распрях и дрязгах, сплачивался, и давал отпор.
Заг, придя в порт, завербовался на корабль, принадлежащий ургаю острова Карира, и в данный момент уже плыл на север, охраняя груз кранка и ярких шкур каких-то ящеров. Вопросов ему особых не задавали. Обещали плату, по серебряному дуниру в день и процент с прибыли. Писец, составил договор, который Заг засвидетельствовал отпечатками больших пальцев рук, на чем формальности и были исчерпаны. Разве что еще пришлось приложить пару раз между глаз корабельному буяну, в качестве доказательства своей состоятельности как воина. После такой демонстрации силы, демонстрировать владение оружием даже не потребовалось.
К каналу присоединилась Анечка.
– Привет Ал, – сразу начала она. – У меня все хорошо. Устроилась я в пещере, в одной из низин, около небольшого вулканического озера. Местное население меня приняло. Тут встречаются отшельники, и к ним не принято проявлять повышенный интерес. Главное, не строить постоянных жилищ. На то, табу у местного населения. Они, в смысле жилища, оскорбляют богов и сковывают ветер, лишая свободы всю степь. Что это значит, я пока еще не разобралась, но так сказал один старый орк, шаман клана Тагарок, который через мою долину проходил. В местных сопках, ему нужна была какая-то глина, не то для врачевания, не то для ритуала.
– А так, если не придираться к деталям, так вокруг у меня плейстоцен, причем полный. С поправкой на население, конечно. Но оно тут вписалось довольно органично. С соседями уже немного познакомилась. Вчера вот ходила по грибы-ягоды, на болото, так наткнулась на медведя, изрядный надо сказать мишка. Я от него, он за мной. Но тут из кустов вываливается этакая образина-тролль, метра полтора ростом и столько ж в обхвате. Как саданул косолапому дубиной по башке, тот сразу лапы и отбросил. А тролль его легко так, без особых усилий, за заднюю лапу хвать, и уволок в кусты. Я его еще через день видела, он, как выяснилось, в соседней долине обитает. Шкура у него, что камень. Толстая, грубая, сероватого цвета и без волос совсем. Если не двигается, то и не увидишь. Живет в пещере со своей «женой». Она полюбопытней оказалась. Я ей корзину плетеную с ягодами на шарик стеклянный сменяла. Так и живу. Осваиваюсь потихоньку.
На связь вышли Иза и Санди. У Изы новостей было не густо. Пристроилась младшей послушницей в храм богини Сахем. Разбирается с местной теологией и политикой. Но ничего особо интересного пока сообщить не может.
– Скромничает поди, – подумалось мне, – готовит какой-нибудь исчерпывающий доклад.
