Он снова обернулся к Зосе:

– Как думаешь, сноровки с пращой не утратила?

– Не знаю, дядя Саня, – она неуверенно пожала плечами, – мне кажется, рука должна помнить.

– Ну вот и хорошо, – кивнул Сан Саныч, – послезавтра выходной, пойдем проверим.

Зося была очень удивлена такой спешке. Напомнила, что у нее давно и пращи-то нет, забыла, куда та запропастилась. Но это возражение дядя Саня отмел, сказав, что не ее это забота.

– И стрелять тебя научу, – добавил, – мне кажется, у тебя должно хорошо получиться.

– Стрелять? – ахнула Зося. – Зачем?

– Все за тем же, – вздохнул Сан Саныч и проводил Зосю до ее дома.

Новое Зосино жилье пришлось ему по душе – непрезентабельный домишко, довольно далеко от центра, соседи под боком. То, что надо.

– Ну, девочка, хоть за это я спокоен, – хмыкнул дядя. – Квартирка – самое то, и никто не позавидует.

И ушел. У Зоси на душе стало спокойнее, ведь теперь она не одна, дядя Саня ее не оставит. Тревожила только перспектива обучения стрельбе. Страшно ведь. Да и получится ли у нее?

И двух минут не прошло, как соседка заскреблась в дверь, – ух, баба любопытная.

– Кто это был, Зося Вячеславовна? Мужчина такой представительный. Полюбовник ваш? – Глаза у нее так и горели.

– Бог с вами, Мария Максимовна, – открестилась Зося, – это отца моего старый друг. Он меня еще малышкой на коленях качал.

– А, ну и хорошо. – Соседка успокоилась, но не совсем, кое-какие подозрения у нее явно остались. – Иначе это никуда не годится, если полюбовники…

Еле отделалась от нее Зося. Выпила чаю с сушками, послонялась по комнате и улеглась в постель пораньше. Но уснуть удалось очень нескоро. Большие часы в коридоре, тщательно оберегаемые соседкой, уж и полночь отбили, и час, а она все не спала, ворочалась с боку на бок, вздыхала.

Вспомнила о том, как когда-то в детстве они с дружком верным Степкой (как жаль, что сейчас он далеко) пристрастились к праще. Начитались в какой-то чудом очутившейся у них книжонке о древних пращниках, чье мастерство детей невероятно увлекло. А сделать пращу оказалось делом пустяковым, даже картинки в книжке были. И надо признать, праща в опытных руках – оружие надежное, ничуть не хуже лука, и отлично бьет при любой погоде. Не напрасно хороших пращников во все времена ценили очень высоко. В праще использовали различные снаряды, чтобы дальше летели и сильнее били. В Перу древние инки вообще драгоценные металлы для этого использовали. Сам вождь стрелял золотыми шариками, военачальники из знати – серебряными, ну а простые воины – медными и глиняными. И все они ловко расправлялись с врагами. Металлические шарики подходящего размера находить им со Степкой было трудно, а вот камешками круглыми, обточенными водой, они запасались впрок. И научились очень точно попадать в фиксированные мишени, а потом и по двигающимся объектам бить.

Вот и воскресенье подошло. Сан Саныч усадил Зосю в видавший виды милицейский УАЗик и увез за город, подальше от людских глаз. Он работал в городском управлении милиции и мог бы уже к этому времени взять более приличную машину. Но, во-первых, этот непрезентабельный с виду автомобильчик мог пройти там, где лишь танку под силу. Другие же просто сядут и, пока тягач не придет и не вытащит их, будут куковать. А во-вторых, водителю Коле он мог доверять как никому другому. Парень был вообще не болтлив, а после того, как Сан Саныч вытащил его из опаснейшей передряги и пристроил водителем в милицию, Коля просто благоговел перед ним.

Приехали они на старое стрельбище, которым сейчас практически уже не пользовались, но память о громыхавших здесь выстрелах и взрывах прочно засела в головах местных жителей, поэтому обычно сюда никто не совался.

Сан Саныч вынул из машины большой деревянный щит с нарисованными на нем кругами и прикрепил к одиноко стоящему посреди чистого поля дереву. Строго глянул на водителя:

– А ты, Коля, ничего не видел и не слышал, понял?

– Да что вы, товарищ майор, – парень даже руками замахал, – я нем как рыба, вы же знаете.

– Ну-ну, – буркнул начальник и повел Зосю к дереву.

Коля остался на месте, но с большим интересом стал наблюдать, что же будет дальше. А происходило нечто невероятное.

Остановившись у щита, Сан Саныч извлек из кармана и протянул Зосе пращу и несколько увесистых металлических шариков. С близкого расстояния этот небольшой снаряд при немалой массе и хорошем замахе мог бы пробить хлипкий деревянный щит насквозь. Но Зося начала очень осторожно восстанавливать старые навыки. Первые пару бросков сорвались, а потом дело пошло на лад. Шарики ударяли в щит если и не в центр, то во всяком случае близко к нему. И только равномерный стук разносился по полю. Коля глаза открыл от удивления – такого он еще не видел.

Когда, исчерпав запас снарядов, Зося принялась отыскивать их возле щита, парень кинулся помогать ей.

– Что это было, а? – не сдержал он любопытства.

Зося улыбнулась.

– Праща, – сказала она, – древнее, но вовсе не забытое оружие.

– Класс! – восхитился водитель. – И вы так ловко с этой пращой управляетесь, любо-дорого посмотреть.

Зося улыбнулась еще шире. Слышать похвалу было приятно, и на душе стало радостно, оттого что не утратила приобретенного в детстве умения.

Сан Саныч оказался учителем строгим и требовательным. Он заставил Зосю еще раз расстрелять все свои снаряды, чтобы окончательно убедиться в прочности ее навыков. И остался доволен. А потом, когда шарики снова были собраны, неожиданно заявил:

– С первым заданием ты справилась на отлично, девочка. А теперь начинаем обучение стрельбе из огнестрельного оружия. Хочу посмотреть, на что ты еще способна.

И он вытянул из кармана небольшой черный пистолет, один вид которого привел Зосю в трепет. Но дядя Саня велел, и она послушно стала разбираться в том, как это устрашающее оружие нужно заряжать и готовить к работе. А потом и в руки его пришлось взять. Страшно было, но она тщательно прицелилась, затаила дыхание и нажала на курок. Гром выстрела буквально оглушил ее, рука дернулась, но дядя Саня довольно рассмеялся.

– Славно, – проговорил, – для первого в жизни выстрела просто замечательно. Будем учиться.

И она стреляла вновь и вновь, преодолевая дрожь в руках, стараясь попадать в центр мишени, но пули все же ложились в пределах не ближе третьего кольца. Устала, сил не было. Сан Саныч посмотрел на нее, ухмыльнулся и сказал:

– Все, теперь домой. Отдыхать будешь. Руки поболят немного, само собой, но в целом ты молодец. Порадовала меня.

И, приобняв Зосю за плечи, увел ее к ожидающей их машине, где восхищенный сверх всякой меры Коля смотрел на женщину, как на какое-то чудо.

Руки и впрямь болели. Да и все тело ныло и просило отдыха. Отоспалась. Но утром на работу пошла вялая, как будто приболевшая. Однако скоро восстановилась, и в следующий выходной день тренировка повторилась снова. Но теперь Зосе было уже полегче.

Еще несколько раз Зося с Сан Санычем выезжали на старое стрельбище, и с каждым разом Зося чувствовала себя все увереннее. А потом дядя Саня заявил ей:

– Знаешь что, девочка, хватит тебе уже меня, старика, гонять по стрельбищам. Пора за дело браться всерьез.

– Это вы-то старик, дядя Саня? – рассмеялась она. – Да вы еще один из самых завидных женихов в городе. Молодым фору дадите.

– Времена моего жениховства остались так далеко, Зосенька, что их уже не догнать. Только когда в памяти всплывает, душа болит, – в голосе мужчины послышалась такая тоска, что у Зоси сжалось сердце.

Она сразу посерьезнела.

– А я совсем ничего не знаю о вашей жизни, дядя Саня. Только помню, что вы всегда один к нам приходили.

Сан Саныч отвернулся ненадолго, помолчал. Потом заговорил:

– У каждого в жизни своя кручина, девочка. Моя до сих пор не забылась, быльем не поросла. Любил я когда-то в молодости красивую девушку Машеньку. Так любил, что просто дышать без нее не мог. И она мне на чувства отвечала любовью, и дело уже к свадьбе шло. Но случилось несчастье. Столкнулась однажды моя Машенька на лихой дороге с бандой отпетых головорезов. Что они с ней сделали, страшно сказать. Только когда ее нашли, опознали не сразу. Она еще жива была, но без сознания. Едва успели до больницы довезти, как там она и скончалась. Что со мной тогда было, не передать словами. Сам не знаю, как все это выдержал. Но сразу после этого подался в милицию, чтобы гадов этих ловить да к ногтю придавливать. Это помогло мне как-то справиться с болью потери. Но другую я уже полюбить не смог, однолюбом оказался, на свою беду.