Я задумчиво склонила голову.

— Капюшон накинь. Скажу, что ты мой брат, последователь святого Простана, принявший обет молчания, нестяжания и ликоскрытия.

— Ликоскрытия?

— Ну, надо ж как-то обозвать то, что ты не можешь показывать встречным свое лицо. Да не волнуйся. Селяне обычно с благоговением относятся к таким вещам, а если уж у них духовник в таком почете… Как бы от милостыни не пришлось отбиваться, пожертвованной в обмен на просьбы помолиться обо всем подряд…

— А я смотрю ты как-то скептично относишься к вере.

— Да нет, почему же? Вера способна творить чудеса. Всем нужны отвага, настойчивость, силы в конце концов. Некоторые черпают это в себе, а некоторым нужен какой-то определенный символ, к которому можно обратиться. Это естественно. — Я пожала плечами и встала, поправив широкие лямки заплечной сумки. — Ладно, хватит болтать. До темноты не больше часа осталось.

— Вера может не только давать силы, — тихо промолвил мне в спину Вернар. — Вера в несбыточное дает ложную надежду, которая отравляет разум, заставляя каждый день метаться в бессилии. Обычно это плохо заканчивается… Но ты права, мы засиделись.

Определившись с направлением, маг первым шагнул за пределы поляны, оставив меня в некотором замешательстве. Недосказанность последней фразы почему-то неприятно уколола самолюбие, но догонять мужчину с вопросами было бы уже чересчур. Старыч! А догонять-то придется. Вон как шустро скрылся за деревьями…

— Да благословит Совенна вашу работу!

Мужик, секунду до этого увлеченно подновляющий деревянный тын у крыльца, встрепенулся и угрожающе направил в мою сторону толстую сучковатую жердь.

— Чтоб тебя хрычовка побрала! Девка, нельзя же так пугать!

— У меня и в мыслях этого не было…

— Не было у нее… — Передразнил селянин и зло сплюнул через плечо. — Ходют тут всякие… а потом или репу с огорода натаскают или корову уведут. Чего надыть-та?

Я сложила руки на поясе и бодро отрапортовала:

— Мы послушники ордена святого Простана. Путешествуем и по силам своим помогаем людям во имя обета служения Заповедям Ее. Я травница Ефания. Ежели в деревне кто больной есть — посмотреть могу.

— Батюшки! — Мужик порывисто стянул с затылка прохудившуюся уже шапку и прижал ее к груди. — Девонька, ты этого… не серчай. Старыч попутал дурака старого. Надо же, святой Простан… Я и не слышал о таком… А кто это с тобой? Тоже лекарь какой?

Я оглянулась и мстительно добавила:

— А это спутник мой. Отняла Совенна речь людскую у бедолаги. Во имя искупления поклялся он три года и три дня лик свой никому не открывать, да не щадя живота своего другим любую услугу оказывать.

— Ох, это ж надо… — Селянин жалостливо взглянул на «горемычного». — Воистину всем нам уготована расплата за грехи тяжкие. Это мне как-то Перей, проповедник наш сказал. Да-а…

— А не подскажете нам, не видели ли вы наших друзей? Трое парней и девушка невысокая блондинка. — Я с сомнением оглянулась на Вернара, припоминая что он говорил мне об оборотнихе.

Тот мрачно стоял истуканом, не соизволив даже кивнуть в подтверждение моих слов.

— Как же это не видели? Они в доме мельника на окраине в противоположном конце села остановились. А я сразу понял, что это люди хорошие. В первый раз с магом богомерзким пришли, а потом одумались и видать прогнали его. Теперь тоже за любую работу берутся. Я-то думал деньги им нужны, а они, наверное, тоже послушники и обет какой чтят?

Я жарко закивала в ответ.

— Да-да. Только они не любят распространяться об этом. Дабы искушениям не поддаваться. Спасибо вам, добрый человек. Пойдем скорее найдем наших братьев и сестру по вере. Благослови вас Совенна.

Я низенько поклонилась мужику, заставив того в замешательстве неловко согнуть спину в ответ.

— Все хихоньки да хаханьки? — Непринужденно поинтересовался маг, убедившись, что мы отдалились на достаточное расстояние от незнакомца, который продолжал смотреть нам в спину.

— В последнее время моя жизнь не очень-то насыщена развлечениями, — я беззаботно улыбнулась, пнув ногой подвернувшийся по дороге камешек. — Приходится как-то компенсировать.

Остаток пути проделали молча. В сгущающихся сумерках нам встретилось едва ли с десяток местных жителей, которые не обратили на чужаков особого внимания. И только в самом конце села от высокого забора отделилась одинокая фигура, издали показавшейся мальчишеской, однако по мере приближения обретающая явно женственные очертания.

— Это Марна, — негромко прокомментировал Вернар. — Знаю, тебе не нравятся оборотни, но постарайся сначала хотя бы присмотреться к ней, прежде, чем делать какие-то выводы, хорошо?

— Я буду само дружелюбие. — Успела ответить я, прежде чем маг приветственно помахал рукой приближающемуся силуэту.

Фигура нетерпеливо поменяла позу, однако откликнулась только тогда, когда мы подошли на расстояние трех шагов:

— Похоже, я проспорила Горяну золотой. Ты все-таки нашел свою пропажу.

— Ерви, это Марна. Марна, будь повежливей.

Девушка оценивающе хмыкнула в ответ и приглашающе развернулась:

— Пойдемте, мы вас уже давно заждались.

Двор за забором был огромным и чистым. Ни тебе привычного яблоневого сада, ни вскопанных грядок или кудахчущих кур. Ровная земля с выложенной деревянной дорожкой до дома да кое-где проклюнувшиеся росточки весенней травы. Из сеней приглашающе пахло жаренным мясом, однако Марна, увидев куда мы направляемся, отрицательно цокнула языком:

— И не надейтесь! Этот не станет кого-то к себе в дом пускать даже ради денег. Хозяин выделил нам одну из хат, где наемные батраки летом живут.

Обогнув крыльцо, оборотниха пошла вперед вдоль сруба, показывая дорогу. Ступая легко и изящно, девушка ни разу не споткнулась в сгущающихся сумерках в то время как мне пришлось придерживаться рукой за шершавые бревна, опасаясь запнуться обо что-нибудь, некстати подвернувшееся под ноги. Судя по шороху сзади, Вернар повторил мой маневр. Низенькая, но добротная хатка обнаружилась в двадцати шагах от дома хозяина. Из небольших окошек струился теплый оранжевый свет, слабое дуновение ветра принесло отчетливый запах дыма. Очевидно, внутри топили печку.

— Да не стой же столбом, — Марна буквально втолкнула меня внутрь, а следом и капитана, — выстудите комнату, сами же к утру от холода окочуритесь.

— Старыч меня побери! — Горян подлетел и стиснул меня в медвежьих объятиях. — Словами не передать, как я рад тебя видеть, Ерви!

— Меня или свежеобретенный золотой?

— Вас обоих, — ничуть не смутился рыжий и нахально подмигнул Марне.

— Капитан, мог бы и поторопиться. Эти двое меня доконали, — сварливо откликнулся Рик и широко мне улыбнулся. — А ты хороша! Так провести нас с Овечкой…

— Рада, что ты оценил, — я шутливо потрепала парня по русым волосам и прошла к жарко пылающему очагу, протягивая руки к теплу.

— Какого лешего вы сюда забрались? Договаривались же, что вы останетесь на поляне. — Вернар встал рядом, подставив огню спину, стянул куртку и не глядя бросил ее на ворох тряпья на полатях. Тут же раздался приглушенный вскрик и из-за печки показалась всколоченная черная шевелюра.

— Ох, Сиргай, прости, не заметил.

— Да ничего. С возвращением. — Парень ловко спрыгнул вниз, потянулся и робко мне улыбнулся. — А я тебя помню. Ты моему дядьке руку залечила после капкана. Тетка голосила, что не жилец уже будет, ан-нет. Очухался.

— Рада за него. — Ответила, внутренне содрогаясь от воспоминаний об обрубленном запястье.

— Есть будете? — Рик уже расставлял на столах тарелки с немудреной снедью.

— Погодь, пусть сначала расскажет, как так получилось, что нас ни с того ни с сего взяли и выгнали вон? Другого времени чтобы сбежать не нашлось? От крика Морена даже лошади в стойлах пятнами пошли. Я думал, еще чуть-чуть и стекла треснут.

— Раз сбежала — значит были причины, — не оборачиваясь, ответила Горяну я.

— Э, нет, красавица. — Мягко откликнулся Рик. — Мы тут по лесам шастали не для того, чтобы нас потом по носу щелкали. Рассказывай давай.